Вячеслав Жуков - Ненастоящий полковник
Лихо расправившись с шестью бутылками пива, забранными из машины усатого болтуна, она поехала на Пушкинскую. Там тусуются хорошенькие мальчики. Именно такой сейчас ей и нужен, чтобы в его страстных объятиях хоть на время забыть об этой проклятой жизни. Недавно снятая у случайной знакомой на время квартира, о которой не знал Барик, теперь очень пригодилась ей.
На третий день она решила, что должна вернуться к своему старикашке. При одной мысли, что ей снова придется ложиться с ним в постель, ощущать запах его пота и старательно делать вид, будто она безумно счастлива от интимной близости с ним, становилось грустно. Своему молодому человеку, она не стала ничего рассказывать, хотя он вроде парень и ничего, и заметив, как загрустила она, пытался добиться, в чем дело. Лина бы с удовольствием поделилась с ним всем, что накипело на душе, но кто он, так, всего лишь временный любовник, так же как и она ищущий от жизни не столько наслаждений, сколько приключений. Судьба соединила их на время. Пару дней они провели в одной постели, и так может статься, что больше уже никогда не свидятся. Да и вряд ли им это нужно. Счастье не может быть долгим. Оно короткое и переменчивое, как дуновение ветерка. Поэтому на третий день, утром, Лина проводила его, объяснив:
– Понимаешь, эта квартира не моя. Я только сняла ее на время. Вечером я тоже должна уйти, потому что у меня есть пожилой любовник. Но с тобой мне было очень хорошо.
И он ушел, понимая все и даже не поинтересовавшись номером ее телефона. До вечера она пролежала в постели. А потом поехала в ночной клуб «Прима», принадлежащий Баркову.
В баре ее знали, как любовницу хозяина, и Лине не составило труда убедить бармена в предоставлении ей бесплатной выпивке. Она не сомневалась, рано или поздно, псы, посланные Барковым на ее поиски, заглянут сюда. И не ошиблась, когда, бросив взгляд в толпу танцующих, увидела его телохранителя Алика. Он вместе с тремя парнями, из ближайшего окружения вора, пробирался сквозь толпу к ней. Заметил ее еще раньше, чем она его.
Лина усмехнулась. И за что только такой почет? Неужели этот старпер думал, что она с кем-то оттягивается на глазах у сотен глаз и послал этих головорезов проучить ее ухажера. Наивен он, этот старикашечка. Дело уже сделано. Только он никогда не узнает, в каком райском наслаждении провела она эти два дня.
Она отставила стакан с недопитым коктейлем, когда Алик подошел и довольно грубо взял ее за руку.
– Пусти. Мне больно, – захныкала она. Не обращая внимания на ее хныканья, Алик потянул ее из бара со словами:
– Ты становишься нехорошей девочкой. Заставляешь Эдуарда Юрьевича волноваться. И у занятых людей отнимаешь время.
На симпатичном личике девушки появилась усмешка.
– Это ты что ли занятый человек? И чем же ты занят? Лижешь попу старику? Пусть хоть немного твой язык отдохнет от его задницы.
Алику захотелось хорошенько врезать этой девчонке, чтобы не распускала свой остренький язычок. Но с ним трое свидетелей. И если кто-то из них донесет хозяину, тому явно не понравится, что его охранник распускает руки на любовницу. Скрипя зубами, Алик стерпел. Даже улыбнулся и, склонившись к уху Лины, негромко произнес:
– Скотина ты не благодарная. Забыла, кто тебя в люди вывел? Кто познакомил с Барковым? А то бы шлялась по вокзалам и трахалась за сотку со всеми подряд. И не зарывайся. Я дождусь своего часа, когда хозяин тебя выкинет. Были у него и до тебя красавицы. И получше, между прочим. А где они? Нету. Имей, это в виду, шлюха. – Это последнее слово он произнес едва ли не шепотом, но Лина хорошо расслышала его, повернула голову и так глянула в наглую рожу охранника, что тот отвернулся и сказал уже громче:
– Пойдем, пойдем. Эдуард Юрьевич велел доставить тебя.
Шедшие позади трое сопровождающих, тупыми взглядами блуждали по толпе беснующихся под заводную музыку девиц.
Заметив приближающегося к ним Грека, Алик покрепче схватил Лину за руку, чтоб не убежала, и спросил:
– Тебе чего, дядя?
Грек усмехнулся.
– Да уж больно девочка у тебя интересная.
– Чего, понравилась? – улыбнувшись, спросил Алик, кивнув парням, чтобы зашли вперед и прикрыли его.
Лина прижалась к Алику и тихонько шепнула:
– Это тот мент.
– Сам вижу, – также тихо ответил охранник. А Грек, не убирая с лица улыбки, проговорил:
– Разве может такая красота да не нравиться. Хотелось бы познакомиться с ней.
Алик криво усмехнулся. Чудной этот мент. И на что надеется? Не представляет, с кем имеет дело. Но ничего, сейчас мальчики ему покажут. И Алику даже не придется вмешиваться. Они все сделают сами. Аккуратненько положат ментов, а ему останется только плюнуть в их хамские рожи и преспокойненько удалиться.
– Слушай, дядя. Купи себе лучше надувную куклу. Думаю, у тебя с ней проблем не будет. А эта девочка не для тебя.
– А это мы сейчас посмотрим, – Грек решительно шагнул, не обращая внимания на предостережения Ваняшина. Замер в двух метрах от парней, и сделав жуткое лицо, уставился на них, не мигая.
– Сан Саныч, – прошипел над ухом Ваняшин. Грек отмахнулся.
– Не мешай, Лешка, сейчас я их загипнотизирую, – он вытянул правую руку, ладонью вперед и сказал парням: – Смотрите на меня.
Парни переглянулись.
– Чокнутый что ли, этот цыган? – сказал один из них и, не дожидаясь, резко прыгнул вперед и врезал Греку кулаком в левый глаз. Грек, как подкошенный, отлетел в сторону и закрыл руками лицо.
– Ах ты, сука! – взвыл усатый капитан, протирая глаза и пытаясь хоть что-то разглядеть. Но перед глазами то сходились, то расходились замысловатые узоры, полыхавшие огнем. Грек ничего не мог разглядеть. Сидя на асфальте, слышал натуженное покряхтывание лейтенанта Ваняшина, приглушенные удары и вопли. Кажется, вопил не Ваняшин, а те, кто нападали на него. Капитан догадался, идет самая настоящая махаловка, в которой он, Грек, уже не участник. На всякий случай, он махал рукой перед собой, не с целью нападения, а с целью защиты. Пытался встать, но его шатало, и он тут же опять садился на асфальт. А когда протер глаза, увидел в стороне лейтенанта Ваняшина, сидящего на спинах двух рядышком лежащих парней. Он пристегивал их друг к другу наручниками. Третий парень тот, который подбил Греку глаз, лежал в метре от него, не подавая признаков жизни. Но это не помешало Греку подойти и врезать ему ногой по почкам. Получив удар, парень застонал, а Грек сказал:
– Запомни, сука, я не цыган, а чистокровный грек.
Парень повел на него испуганным взглядом и ничего не ответил. В этот момент ему было далеко наплевать на национальность усатого. Алик не предупредил их, что эти двое – менты. Теперь последствия могут быть самыми непредсказуемыми. И несколько ударов по почкам ничто, в сравнение со сроком, который можно заполучить, если будет доказано нападение на сотрудников милиции. Тем более, что в карманах у каждого по стволу. Может, зря не применили их. Думали, управиться с ментами одними кулаками, но тот молодой мент оказался намного подготовленней их. На уровне черного пояса по каратэ. Да и силенкой бог его не обидел, не то, что этого усатого хлюпика.
Пристегнув руки парней наручниками, Ваняшин распрямился и, глянув на Грека, заорал:
– Какого хрена, Сан Саныч, ты стал эти пассажи делать?
– Леш, ну чего ты разошелся? Я хотел их гипнозом шибануть, – пытался Грек оправдаться. – Раньше ведь получалось. Ты же помнишь.
Лешка огрызнулся.
– Получалось, когда ты свою ментовскую ксиву под нос совал. А этим не сунул и по хари схлопотал, – Ваняшин безнадежно махнул рукой. А Грек только теперь вспомнил про девушку. Не было ни ее, ни того наглеца, который разговаривал с ним. Пользуясь заварухой, сбежали.
– Лешка, а где девчонка? Лешка? – всполошился Грек, крутя башкой по сторонам. Ваняшин вел себя более спокойно. Для начала он отряхнул брюки, которые успел испачкать, когда возился с парнями, потом сказал, не выказав в голосе заботы:
– Смылась твоя девчонка. Только ручкой тебе помахала.
– Как смылась? Лешка!
– Ну, что ты все заладил, Лешка да Лешка? – обиженно произнес лейтенант Ваняшин. – Убежала она. Разве не понятно? С тем парнем.
Черные усы Грека угрожающе зашевелились.
– Как же ты упустил ее? Мы зачем сюда приехали? За ней. А ты…
– Слушай, хватит причитать. У меня что, сто рук? Пока с этими тремя возился, она и смоталась, с тем четвертым. А ты, между прочим, в это время жопой асфальт вытирал.
Греку такое замечание показалось в высшей степени оскорбительным.
– Я асфальт вытирал? – он повернул голову вправо, показывая подбитый левый глаз, вокруг которого уже образовался здоровенный синячище. – Глянь, какую я травму получил, – обиженно произнес он. – Можно сказать, удар на себя принял, а ты…
Но это не тронуло молодого лейтенанта. Он не только не пожалел Грека, но даже не выразил ни малейшего сочувствия.
– Не валял бы дурака со своим гипнозом и почаще в спортзале появлялся, глядишь и феника под глазом не было бы.
