Сергей Рокотов - Слепая кара
— А как же папа? — одними губами прошептала Наташа, пораженная услышанным.
— Его обманули. Ему сказали, что одна девочка умерла.
— Да, разумеется. Он бы никогда не согласился на такое. Никогда.
— Вот так, Наташенька. Мы родные сестры. И я выросла здесь, а ты там. И я, когда услышала про то, как ты живешь, а потом узнала, кто ты мне, решила отомстить ему, твоему отчиму. Я считала это своим долгом. Я еще тогда, не зная, что мы сестры, вытащила у тебя из сумочки ключи, а потом, увидев, что твоя мама ушла из дома по магазинам, проследив, как оттуда один за другим выходили люди, открыла дверь и вошла.
— Ну и что? Как же все это произошло?
— Как произошло? Да очень просто. Я тихонько открыла ключом дверь в вашу комнату и увидела, как он валяется на полу в луже крови. Я долго стояла над ним, зрелище было ужасное. А потом ушла. Вот и все.
Так все произошло.
— Так ты что, не убивала его?
— Нет, конечно. Да я, наверное, и не смогла бы убить. Это только на словах такое возможно. Но мы не умеем перейти через этот рубеж. Это слишком страшно.
— Но ты собиралась сделать это?
— Да, я не исключала такой возможности. У меня был пистолет в кармане куртки.
— Откуда он у тебя?
— Подарок Стасика. Я наболтала ему, что меня преследуют, и он велел своему отцу отдать мне его пистолет. А они сейчас все для меня делают, что бы я ни попросила. Мы, наверное, опять сойдемся со Стасиком. Я как увидела его в Склифе в гипсе, перебинтованного, несчастного, все позабыла, вспомнила только наши лучшие с ним времена. И как он был рад, когда впервые открыл глаза и узнал меня, он плакал от счастья, Наташа. Он любит меня, я это точно знаю.
И я, наверное, должна быть с ним. Это мой долг. Я ему все прощаю. Ты меня поймешь. Ты знаешь, что такое близкий человек.
— Конечно, Мариночка, конечно.
Слезы навернулись на глаза Наташе. Она помолчала немного.
— Марина… Я так рада, что это не ты… Но кто?
Кто же все-таки сделал это? Кто убил Николая?
— Я не знаю. Я пряталась на чердаке, там дверь оказалась незапертой. Удобно очень, что вы на последнем этаже живете. Пришла я в одиннадцатом часу, видела, как выходила из квартиры твоя… ну… мама, словом, потом пришел высокий мужчина, потом ушел, вскоре опять вернулся с бутылкой в руке, потом опять ушел, затем вышла из квартиры старушка, видимо, соседка ваша, а потом…
— Что? Что потом?! — Сердце Наташи забилось в тревоге. Она вдруг поняла, что раз не Марина убила Николая, то это мог сделать только один человек.
Глава 13
Уже стемнело. Николаев выкурил вторую пачку сигарет. То и дело наливал себе кофе. Ломило виски, темнело в глазах. Он очень устал за этот день. Вся эта, казалось бы, тривиальная история с бытовым убийством произвела на него тяжелое впечатление. Он понимал, что дело раскрыто. Час назад Константин Гусев выяснил, что Марина Покровская — приемная дочь Покровских, что настоящими ее родителями были Люба и Саша Павловы, что одну из двойняшек, родившихся пятнадцатого октября 1976 года, отдали Покровским с согласия матери, и таким образом Марина Павлова стала Мариной Покровской. Было совершенно очевидно, что, зная о происходящем в этой семье, таинственным образом познакомившись с родной сестрой, Марина решила отомстить обидчику сестры, вошла в квартиру и зарезала Фомичева. Была ли Наташа соучастницей или нет, предстояло выяснить.
Разумеется, соседка Вера Александровна Поваляева видела в квартире Марину Покровскую, но, будучи уверенной, что это Наташа, сочувствуя ей и ненавидя покойника, решила стоять на своем и ничего не рассказывать ему, Николаеву. Доказать вину Марины было делом нехитрым. Имелись результаты экспертизы, отпечатки пальцев, отпечатки следов кроссовок в кровавой луже, были свидетельницы-старушки, видевшие Марину, входящую в подъезд. Да и Вера Александровна, в конце концов, рассказала бы правду. Марине Покровской грозило до десяти лет заключения.
Умышленное убийство, статья сто третья.
Приемная дочь профессора Покровского, студентка ГИТИСа, девушка образованная, из такой хорошей семьи. И она поедет в лагерь строгого режима, в мрак и ужас, будет содержаться там с отребьем человеческим… Эти мысли ужасали Николаева. Всякое, разумеется, бывало в тех делах, которые приходилось ему вести, частенько жертвами убийств становились ужасные люди, а в тюрьму шли прекрасные мужчины или женщины, вынужденные защищать свое достоинство.
Он помнит случай, когда расстреляли за убийство трех подонков отца семейства, вступившегося за честь дочери, выследившего насильников и отомстившего им.
У покойных подонков оказались связи, и эти силы добились самой жестокой меры для убийцы. Николаев вел это дело, он раскрыл убийство, выполнил свой служебный долг, но вспоминал об этом с содроганием и порой корил себя: лучше было бы это дело не раскрывать. Всякое бывало…
А теперь вот это. Облик Николая Фомичева предстал перед ним во всей отталкивающей ясности. Этот подонок, насильник недостоин был жить на свете. Но в деле есть все документы. Он обязан довести его до конца. Поступить по-иному он не может. Даже если он откажется вести дело дальше, его доведет другой следователь и в ближайшее время посадит Марину Покровскую в следственный изолятор, а затем и на скамью подсудимых. И она на долгие годы сядет в тюрьму. А выйдет оттуда другим человеком, изломанным, больным. А вполне возможно, и вообще не выйдет.
И он, Павел Николаевич Николаев, отец двоих детей, должен посадить за решетку эту девушку, похожую как две капли воды на Наташу Павлову. Вот конфликт между совестью и служебным долгом. Как быть? Потянуть еще время? Но это ничего не даст.
Такого удивительного случая, с неожиданным появлением двух совершенно одинаковых девушек с такими разными судьбами, в практике Николаева не было. И он колебался, не решаясь действовать согласно закону. Он поручил Константину Гусеву снова расспросить соседей по дому и поискать орудие убийства — нож. Но сам-то он не верил в какую-то новую версию.
Николаев был добросовестный следователь. Он знал, что доведет дело до суда, хоть его просила об обратном старушка Вера Александровна, возможно, видевшая, как Марина убивала Фомичева, и думавшая, что это Наташа. Он знал, что поступит по закону. Убийство есть убийство, и за него надо отвечать. Если искать в законе какие-то лазейки, то это может привести к ужасным последствиям. И так бывало. Кто-то могущественный и влиятельный уходил от ответственности за тяжелейшие преступления, и кто-то слабый отвечал за то, чего не делал.
Что же оставалось делать ему? Предупредить Марину и ее родителей о том, что дело практически раскрыто? Зачем? Чтобы она уехала? Может быть, так и надо поступить? Наверняка у Покровского есть связи, и он сумел бы отправить дочь за границу. Нет, бред, на такое он не пойдет, неукоснительный и добросовестный исполнитель закона. Единственный вариант — найти хорошего адвоката, который сумел бы доказать суду, что убийство было неумышленным. Может быть, нападение со стороны Фомичева? Может быть, Марина оборонялась от насильника? Но ведь она сама проникла в квартиру. И, вполне возможно, был сговор между сестрами, и тогда придется отвечать обеим.
А то еще Наташа окажется организатором убийства.
Какое же это гнусное дело… Почему именно ему поручили его расследовать?
Николаев выкурил еще одну сигарету и отчаянно закашлялся. От этих окаянных сигарет, от густого табачного дыма кружилась голова, ломило виски. Он долго кашлял, и в это время в кабинет вошел Константин Гусев.
— Павел! — Широкое лицо Гусева расплылось в радостной улыбке. — А что я тебе принес? А что я тебе такое принес?!
Он держал в руке какой-то продолговатый предмет, завернутый в белую тряпку.
— Ну, что у тебя?
— А ты угадай. А ну-ка, угадай!
— Да ладно, мне не до розыгрышей и отгадок. Что ты там нашел?
Торжествующий Гусев развернул тряпку и показал здоровенный нож с побуревшим от крови лезвием.
— Вот. Дворник нашел в мусорном контейнере.
Чуть ли не в квартале от фомичевского жилища, на улице Винокурова. Я почти уверен, что этим ножом убили Фомичева. Теперь только пальчики нужны всех побывавших в квартире.
Николаев мрачно поглядел на огромный нож и поразился, как это Марина Покровская могла орудовать таким страшным предметом. Никак он себе этого не мог представить. Разве что схватила в комнате первый попавшийся предмет, когда Фомичев на нее напал.
— Ладно, Костя, молодец. Теперь давай его на экспертизу. Так, кто там у нас среди свидетелей и подозреваемых ранее судимые?
— Фомичев Иван, судим за изнасилование, Фомичева Пелагея Васильевна, осуждена за кражу еще в пятидесятых годах, Сапелкин Василий, осужден по 206-й статье за хулиганство, Трыкин Владимир — дважды 206-я и 145-я грабеж.
