Эдриан Маккинти - Барометр падает
— Я хочу, чтобы ты уехала. Хорошо бы сегодня. Завтра — крайний срок.
— Эндрю, я заплатила за неделю.
Мужчина положил на стол двести евро:
— Забери, Рейчел, мне не нужны проблемы.
— Я не могу уехать с детьми так быстро, им тут нравится.
— Если ты к завтрашнему дню по-прежнему будешь тут, то я… то я… — Энди встал из-за стола и пытался подобрать слова.
— Что ты сделаешь? Вызовешь полицию? Как ты можешь!
Эндрю покачал головой, он заметно нервничал, щеки покрылись красными пятнами.
— Я вынужден.
— Если ты только осмелишься, я всем расскажу о твоих уловках с налогами, — пригрозила Рейчел.
Эндрю закрыл от страха глаза, прошептал:
— Ты не сделаешь этого! Я тебе одной рассказал, потому что доверяю…
— Да нет, запросто сделаю, приятель.
Эндрю прошиб пот. Рейчел трясло от напряжения. Тут ее некстати посетило воспоминание о том, как в школе над Эндрю издевались все кому не лень, а нередко и поколачивали. Никто тогда еще и не думал, что он гомосексуалист, быть голубым и жить в Баллимене — вещи несовместимые, но дети чувствовали, что он «какой-то не такой».
Рейчел стало неловко, но уступать она не собиралась.
— Я не хочу неприятностей. Если тут появятся газетчики или полиция — мне крышка. Ты можешь представить, что здесь начнется?
— Может, ты дашь мне хотя бы неделю? Эндрю, я не могу так быстро сняться с места, надо дать девочкам возможность отдохнуть и успокоиться. Я же немногого прошу…
— Ищейки будут тут со дня на день. Они обшарят все закоулки. Старик Макконки, паромщик, давно выжил из ума. Ты вообразить не можешь, что он рассказывает про нас в пабе!
— Я не могу…
— Ну хорошо, два дня.
— Не могу!
Эндрю улыбнулся:
— Рейчел, ты мне нравишься, точно тебе говорю, ну сделай это ради меня. И не стоит мне угрожать, ты же знаешь, угрозы — это палка о двух концах.
Рейчел отрицательно покачала головой:
— Да и ты, Эндрю, думаю, вряд ли сдашь меня полиции.
— Да я ничего такого и не имел в виду, — быстро произнес он.
Рейчел чувствовала, что Энди колеблется, видела отчаяние в его глазах.
— Я до четверга уеду к маме. Этого времени тебе хватит? До моего приезда?
Рейчел вздохнула:
— Хорошо, до четверга.
— К тому времени тебя тут быть не должно, — напомнил он.
— Мы к тому времени исчезнем, Эндрю, и будем… не знаю, где мы будем.
Он вышел из домика. Позже в тот же день Эндрю на пароме покинул остров, оставив Рейчел с детьми единственными обитателями острова. Рейчел накормила девочек томатным супом «Хайнц» с белым хлебом, из домика Эндрю взяла бутылку джина «Гордонс». Когда уложила детей спать, выпила джина с тоником.
В голове зашумело. Вдруг она услышала странные звуки. Это пришлепала босыми ногами Сью. Девочка попыталась отпереть замок и выйти.
— Дорогая, ты куда это? — спросила Рейчел.
— На уточек поглядеть, — сонно протянула Сью.
— Нельзя выходить из дома ночью, это опасно.
— А что такое «опасно»?
— «Опасно» — значит очень и очень плохо, милая.
— Ой!
Рейчел подхватила на руки Сью, прижала к груди и поглаживала по голове, пока девочка не заснула. Уложив дочь, Рейчел долго ворочалась в постели, пока не провалилась в сон.
Шепот волн навевал приятные сны.
Откуда-то доносился крик лебедя. Старая песня на древнем языке. Печаль…
Вдруг Рейчел проснулась с тревожным ощущением: что-то не так. Она проверила дом и детей. Дом заперт, дети спят.
Однако она по-прежнему не находила покоя. Попыталась оживить мобильник, но это было бесполезно. Из груди рвался предостерегающий крик… однако она не знала, кого и от чего предостерегать.
9. Двадцать миль до слемиша
Тир-на-Ног, страну вечной юности кельтских мифов, совсем не так уж трудно отыскать. Она здесь, в Западных Землях. Вся Ирландия — святое место. Все ее луга, поля, холмы, ручьи и озера имеют особое значение в подлинном «реальном мире», всё здесь — часть вселенского порядка вещей. Ты пытался объяснить это парню в том баре в Бронксе. Эпоха Сновидений вывела нас из Африки, дала нам имена и позвала за океан. Секрет этой знойной земли хранили птицы, но нас утомила их песня, и пробуждение застало в великих саваннах. Когда мы одиноки, к нам вновь взывает Сновидение. Когда-то оно призвало нас — так начался великий путь народа странников. Иные сумели попасть в Ирландию, прочие рассеялись по всему миру, навеки озабоченные стремлением до нее добраться. Вот почему мы странствуем. Мы пейви, трэвеллеры, скитальцы… Мы идем за призрачными толпами наших пращуров. Ирландия — наша земля обетованная. Мы живем на святой земле. Живем в мифах.
Слышишь?
Киллиан…
Если это и есть твое имя.
Просыпайся, я с тобой говорю!
Ветер дует в лицо из открытого окна.
Длинные пальцы ветра холодят его губы.
Он слышит шум снастей, чувствует соленые брызги на коже, ощущает привкус крови, тупую ноющую боль…
Он вгрызается в изоленту, которой наспех залепили рот. Прогрызает ее и пытается кричать.
Зовет на помощь, заклиная Господом.
Его крики — как песни слепца Гомера. «Помогите! Помогите!»
Проходит не более минуты, и он вновь теряет сознание.
Мир расплывается.
Мгновения текут.
Что прячется в зеркальном море? Жемчужина. Небо и есть зеркало. Небо — это огромное серое зеркало, отражающее боль обратно на землю.
Ночь.
И снова все кажется не тем, чем является на самом деле. Звезды — походными кострами, облака — обнаженными девушками.
Река под его ногами. Забытая река — теперь часть огромного белфастского подземного мира туннелей и дренажных стоков. А когда-то — желанный поток для паломников и купцов, приезжавших в Каррик к святому источнику.
Святой источник Фергюса Мор мак Эрка. Того самого Фергюса, который испил из источника, перед тем как отправиться в путь, и основал Шотландское королевство.
Он помнит об этом, потому что он тот, кто он есть. Что он есть.
Изумрудная вода, насыщенная золотом и хлорофиллом.
Вода… Ветер… Мысли…
Он не в ладах со своими мыслями. В этом ничего не значащем мире мысли калечат. Этот мир — с другой стороны зеркала. Здесь тени лежат непривычно, не действуют земные законы физики, и он смотрит на самого себя…
Есть еще одно отличие: ни одна из этих мыслей не облечена в слова английского языка. Он мыслит на шельте.
Встает на колени.
Откашливается, сплевывает кровь.
— Ты допустил только одну ошибку, выродок. Тебе нужно было убить меня. — Эту фразу он произносит на языке саксов.
Кое-как выбирается из ванной и становится на кафельный пол. Глаза по-прежнему залеплены изолентой, а руки скованы пластиковыми наручниками за спиной.
Он знает, что надо делать.
Подходит к раковине, наклоняется к ней и зубами хватает ручку на дверце шкафчика. Открывает, ныряет в него с головой, вываливает содержимое на пол. Убедившись, что в шкафчике пусто, ложится на пол и тыкается лицом в разбросанные предметы: баллончик с пеной для бритья, безопасную бритву, мыло… Наконец находит то, что искал — швейный набор из «Фермонта». Усаживается к нему спиной, нащупывает коробочку, сдвигает крышку, встряхивает. Берет иголку большим и указательным пальцами, перехватывает поудобнее и просовывает в зубцы наручников. Аккуратно проталкивает вглубь.
Не торопясь, осторожно.
Вот так.
Отлично.
Используя иголку как рычаг, большим пальцем стягивает одно кольцо наручника сантиметр за сантиметром.
Не дай бог иголка сломается и останется внутри…
Не сломается. Он не раз проделывал такое.
Отец научил его и других ребят, как избавиться от наручников, взламывать замки, отключать сигнализацию с помощью подручных средств.
В его время пластиковых наручников не было, но при должном терпении их секрет можно раскрыть за полтора часа: вставляешь рычаг в зубцы, немного терпения… так… и они спадают.
Четверть дюйма… полдюйма… дюйм… полтора дюйма…
Вращает кистью до тех пор, пока руки не становятся свободными.
Встает, срывает изоленту с глаз, бежит в спальню звонить Шону.
Звонок… еще звонок… еще… и еще один.
— Да?
— Мэри, соедини меня с Шоном, срочно, слышишь!
— А кто его спрашивает?
— Соединяй, я тебе говорю!
Пауза.
— Алло?
— Он добрался до меня. Русский парень. Избил и связал. Теперь он едет в Баллимену, пытать родителей Рейчел.
— Что?! Черт побери… Ох… Ну что ж, это все равно бесполезно. Они же не знают, где она. Наемники Тома могли прослушивать телефон, перехватывать их электронную почту, следить за ними. Потому она правильно сделала, что затерялась. Не стоит…
— Послушай меня… — перебил Киллиан. — Она посылала своему отцу открытки на адрес КОБ, этой чертовой бычьей ложи в Баллимене. Я нашел письмо от него в одном медвежьем углу в Донеголе, где она жила. Потом она съехала оттуда, перебралась в другое место, но отцу известен ее новый адрес, и мой преследователь знает об этом. Он их разыщет — кровь из носа, — убьет, но выведает, где она.
