Сергей Донской - Правильный пацан
– Ладно. – Сенкевич обреченно махнул рукой. – Все равно с наркотой пора завязывать, пока не поздно. Вот и повод подвернулся. – Он попытался улыбнуться.
Сергей хмыкнул:
– Сейчас ты смотришь на меня и думаешь: «А не шепнуть ли завтра чехам ледневский адресок? Они по-быстрому с Серегой разберутся, вот и не станет у меня проблем»… – Заметив страстное желание Сенкевича возразить, он предостерегающе поднял руку: – Погоди, не надо ничего говорить. Смотри сюда. – В полумраке подъезда возник матово поблескивающий «вальтер». – Денег, как некоторые, я тебе предлагать не стану, – предупредил Сергей. – Пугать лишний раз тоже не буду. Просто хорошенько запомни эту штуковину, потому что во время следующей нашей встречи ты ее даже не успеешь заметить.
– Ты очень изменился, Сережа, – печально пробормотал Сенкевич. Подобно всем предателям, он свято мнил себя невинной овечкой.
– Я не изменился. Я просто опять стал самим собой, – возразил Сергей.
– Тебе приходилось убивать?
– Это не самое страшное, чему мне пришлось научиться, чтобы выжить.
Сенкевич покачал головой:
– Беда тех, кто носит оружие, состоит в том, что в них стреляют еще чаще, чем они сами.
– Лишь бы на осине не удавиться от позора, – заметил Сергей, прежде чем повернуться к бывшему товарищу спиной и начать подъем по ступеням.
Его подмывало сказать Сенкевичу напоследок что-нибудь ободряющее, но вместо этого он только покрепче сцепил зубы. Как только ты прощаешь измену, тебя предают снова. Так стоит ли поощрять все новых и новых Иуд своими кроткими лобызаниями?
3
Едва только начало смеркаться, Тамара с Виталием принялись старательно зевать и тереть глаза, всячески демонстрируя накатившую на них сонливость.
– Пора, пожалуй, укладываться, – заявила Сергею сестра, упорно не замечая присутствия в квартире той, кто была для нее ничем не лучше приблудной кошки.
Притихшая Рита, скованно просидевшая все это время на самом краешке дивана, сделала попытку встать.
– Ты куда? – спросил Сергей, положив руку на ее плечо.
– Пройдусь по свежему воздуху.
– Самый свежий, конечно, на площади возле трех вокзалов, – предположил Сергей язвительно.
– Кому какое дело? – буркнула Рита. – Не думаю, что тут кто-то расстроится, если я исчезну и больше не появлюсь.
– Ты просто плохо знаешь моих родственников. Это удивительной отзывчивости люди, но, стесняясь проявить свою истинную сущность, они вынуждены скрывать ее под нелюбезными масками. – Сергей поочередно адресовал кривую улыбку сестре и свояку. – Стоит кому-то попасть в беду, и они уже тут как тут, готовые помочь, обогреть, утешить.
– Ах, какие мы остроумные! – бросила Тамара в пространство. – Какие мы добренькие! За чужой счет!
Впервые в ее голосе прорезались те самые нотки, которые со временем превращают молоденьких женщин в сварливых баб. С одними это происходит раньше, с другими позже, но процесс необратим, противоположных метаморфоз уже не бывает. Похоже, Виталий нутром почувствовал что-то такое, потому что неожиданно вмешался в разговор, приняв сторону шурина.
– Некоторые, – заговорил он, обращаясь, подобно Тамаре, не к присутствующим, а к противоположной стене, – некоторые пускают на ветер все семейные сбережения, а потом еще залезают в долги. В холодильнике после этого хоть шаром покати, и мужья этих легкомысленных особ вынуждены перебиваться с хлеба на воду, рискуя вот-вот остаться без крыши над головой. Но у этих ветреных и безответственных особ есть родственники, которые приходят им на помощь. – Монолог звучал все громче, все обличительнее. – Эти родственники добывают деньги и разрабатывают план спасения. И что же они получают в благодарность? – Тут Виталий посмотрел на прикусившую язык супругу и старательно сложил из пальцев красноречивую фигу. – Вот что они получают в благодарность. Плюс незаслуженные упреки. И я спрашиваю: справедливо ли это? Пусть мне ответят на этот простой вопрос!
– Цицерон! – хмыкнула Тамара, скрывая неловкость. – Может, тебя просто на малолеток потянуло? Так и скажи, вместо того чтобы морали мне тут читать.
– Я лучше пойду! – решительно сказала Рита, выскальзывая из-под руки Сергея. – Не надо из-за меня ругаться, пожалуйста.
Совершенно неожиданно для всех Тамара преградила девчушке дорогу и, подбоченясь, осведомилась:
– Что, на вокзал опять потянуло? Ментов обслуживать понравилось?
– Не твое дело!
Рита дикой кошкой бросилась на хозяйку, норовя не только прорваться к выходу, но и пустить в ход когти. При тех неравных весовых категориях, в которых выступали соперницы, Тамаре оказалось достаточно толкнуть Риту в грудь, чтобы та отлетела назад и рухнула на диван, где была проворно обхвачена за плечи Сергеем.
– Успокойся, – шепнул он. – Время боевых действий еще не настало. Ты же не хочешь пропустить окончание этой истории?
– В которой зло будет непременно наказано и добро восторжествует? – недоверчиво усмехнулась Рита. Вспышка ярости миновала, и теперь она опять была просто худенькой девчушкой, плечики которой были слишком хрупкими, чтобы в одиночку нести по жизни свой крест.
– Не знаю, как там насчет зла и добра, – сказал ей Сергей. – Слишком высокие материи. Но Женю и его кодлу я все же накажу в конечном итоге. Вот и все мои планы на ближайшее будущее.
– Мои тоже, – откликнулась Рита.
– Значит, пока что нам лучше держаться вместе. Кстати, завтра с утра у меня намечается небольшое дельце, и я хотел попросить тебя поучаствовать. Ты как, согласна?
– Думаешь, после того как ты ко мне отнесся, я могу сказать тебе «нет»?
Пока они негромко переговаривались таким образом, Виталий успел деликатно удалиться на кухню и чем-то там ожесточенно грюкал, бряцал, звякал. Тамара, отлучившаяся в спальню, возвратилась оттуда со стопкой чистого белья и строгим напутствием:
– Постелишь девочке матрац, Сережа, он на антресолях в прихожей. С наволочкой и простынями, думаю, она разберется сама. А это полотенце. – Тамара приподняла названный предмет так, чтобы Рите его было хорошо видно. – Хотелось бы, чтобы ты воспользовалась им, не раньше чем как следует откиснешь в горячей воде. Шампунь найдешь в шкафчике над ванной.
– У меня есть свой, – смущенно сказала Рита, – в сумке.
– И зубная щетка? – предположила Тамара.
– И зубная щетка.
– Чудненько, – бросила Тамара, направившись к двери спальни. – Всегда мечтала удочерить такую запасливую девочку. Сколько, ты говоришь, тебе лет? – Она остановилась и оглянулась через плечо.
– Скоро восемнадцать! – ответила Рита с непонятным Сергею вызовом в голосе.
– Значит, несовершеннолетняя, – удовлетворенно кивнула Тамара. – Большая просьба: не забывай об этом.
Дверь за ней захлопнулась даже чуточку громче, чем во время размолвок с Виталием.
4
Дождавшись, пока Рита смоет с себя все, что накопилось за дни ее мытарств, Сергей тоже отправился в ванную, где тщательно выбрился, а потом добрых полчаса экспериментировал с обжигающе-горячими и ледяными потоками.
Когда он вернулся в комнату, Рита, обрядившаяся в другую футболку, чистую, но тоже великоватую, перебирала вещи в своей котомке. Застигнутая врасплох с ворохом бельишка в руках, она поспешно сунула его в сумку и натянуто улыбнулась:
– Небогатое у меня приданое, да?
Сергей усмехнулся в ответ:
– Знаешь, если бы я заметил у тебя в сумке туалеты от Версаче, я почувствовал бы себя круглым идиотом.
– Почему?
– Получилось бы, что я пожалел несчастную сиротку, а сам пригрел на груди… как бы это поделикатнее выразиться?.. – Сергей щелкнул пальцами в воздухе, прежде чем подобрал подходящее слово: – Авантюристку, вот.
– На этот счет можешь быть спокоен, – заверила его Рита. – Я предпочитаю модели Ив Сен Лорана. Так что если ты и идиот, то не круглый, а… как бы это поточнее выразиться?.. – Она в точности скопировала жест Сергея, после чего предположила: – Овальный, что ли?
– Спасибо на добром слове, – ухмыльнулся Сергей. Его радовало, что девушка не лебезит перед ним, выражая свою благодарность. Когда совершаешь какой-нибудь благородный поступок, и без телячьих нежностей чувствуешь себя не в своей тарелке.
– Будем укладываться? – спросил он.
Ритин взгляд метнулся в сторону, ненадолго зацепился на часах, потом возвратился обратно, но уже не открытый, как минуту назад, а несколько настороженный.
– Рано, – хрипло произнесла она. – Всего лишь половина десятого.
Сергей хотел было сказать что-нибудь про детское время, но вместо этого молча сходил за матрацем, молча расстелил его на полу, так же молча включил телевизор и принялся наблюдать за ужимками какого-то комика, из породы тех, за которых всегда неловко. Плоские шуточки, бородатые анекдоты и постоянный страх в глазах: а вдруг проводят со сцены не хохотом, а оскорбительным свистом и тухлыми яйцами…
