Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья
– Чего нос повесил? – попытался встряхнуть его Андрей. – Как будто умер кто-то…
– Может, и умер.
– О смысле жизни задумался?
– С чего ты взял? – встрепенулся Илья.
– Взгляд у тебя туманный… Но философию ты для камеры побереги. Здесь и без тебя знаешь сколько философов перебывало. Есть такие – сначала человека убьют, а потом умствовать начинают…
– Это ты про меня?
– А ты что, человека убил?
Андрей внимательно смотрел на Илью. Настолько внимательно, что у него вдруг отлегло от души. Сейчас, как никогда раньше, Андрей производил впечатление сверхпроницательного человека, и если это действительно так, он поймет, что Илья не виноват. И тогда он будет относиться к нему как к невинно осужденному.
– В том-то и дело, что я никого не убивал.
– А кто убил?
– Не знаю.
– А предположения есть?
– Есть… Окулов, муж Эльвиры, утверждает, что больше не видел ее с тех пор, как я ее увез…
– А как ты увозил ее, видел?
– Видел. Я ей позвонил, она меня ждала, а когда в машину села, муж ее появился. Страшенный такой, как привидение. Ни глаз не видать, ни лица. Жуть сплошная. Ну, я по газам, увез Эльвиру… Увез на свою беду…
– А обратно привез?
– В том-то и дело, что да… Она мне убежать предлагала. Я, говорит, от мужа убегу, а ты от жены. А я, дурак, отказался…
Илья и в самом деле ощущал себя глупцом. Не хотел он от Нилы уходить, нищеты боялся. А ведь любил Эльвиру, и она любила его. Уехали бы куда-нибудь в другой город, построили бы с ней свое счастье, а затем и дом. Трудно пришлось бы им. Но сейчас Илья уже не боялся этих трудностей, в сравнении с тем, что ему пришлось пережить в тюрьме, они казались ему пустяковыми. Послушал бы Эльвиру, уехал бы вместе с ней в ночь, и была бы она сейчас жива, и сам бы не оказался за решеткой… Нет, он даже не дурак, он – полный идиот.
– Я не должен был ее домой отвозить, – распаляясь, сказал Илья. – Понимаешь, не должен был.
– Но ведь отвез.
– Отвез!
– Мужу надо было под расписку передать.
– Надо было, но кто ж знал…
– Он знал. Что ты с его женой в ту ночь гулял, знал.
– Знал.
– И прибить ее за это мог. Под горячую, так сказать, руку.
– В том-то и дело, что мог.
– Убил жену, а на тебя свалил.
Илье вдруг показалось, что Андрей издевается над ним. Вроде бы и не отвергает его суждения, даже соглашается с ними, но сам в душе посмеивается. В детстве Илье нравилось ловить безобидных трутней, привязывать их к нитке и наблюдать за ними – пока нитка не натянется, насекомое летит, радуясь свободе, как только закончится запас длины, так начинается истерика. Вот-вот, казалось, натянется поводок, на котором Андрей держал его самого. Натянется и последует резкое: «Хватит врать!» Чем не глумление?..
– И убил, и свалил, – подавленно буркнул Илья.
– А чего так невесело?
– Все равно не веришь.
– Почему? Может, и верю. Потому и спрашиваю. Если б не верил, и разговор бы не заводил… Ты Эльвиру к самому дому подвез?
– Нет. За два квартала остановился, дальше она сама пошла.
– То есть, как она в дом заходила, ты не видел.
– Нет.
– Может, она и до дома не дошла.
– Я уже думал об этом, – кивнул Илья.
Дело было поздней ночью, а это самое время для подлунной нечисти. Может, на отморозков каких-нибудь по пути нарвалась, а те на реку ее потащили.
– И что? – с интересом посмотрел на него Андрей.
– Ее же ограбили, прежде чем убить. Окулову это не нужно… э-э, мне тоже… Может, сволочей каких-то по дороге встретила, они ее и убили. Сначала ограбили, а потом убили…
– Да, но перстенек у тебя нашли.
– Перстень она мне сама подарила. Чтобы я ее не забывал…
– Если так, то подставила она тебя с этим перстеньком. Попал ты с ним. Обвинение на этом перстеньке держится и на твоем чистосердечном признании. Очень крепко, скажу тебе, держится. И еще Окулов подпирает. Не жалует он тебя, крови твоей хочет… Суд будет, но я не думаю, что тебя под залог отпустят. Если Окулов судью перекупит, точно ничего не жди. А он может…
– Нила мне говорила, – подавленно кивнул Илья.
Он еще не совсем избавился от страха перед тюремными монстрами, но уже не воспринимал их более остро, чем опасность, которой грозил ему муж Эльвиры. Вот кто сейчас казался ему настоящим монстром. Эта темная ночь, этот плащ с капюшоном, эти невидимые лицо и глаза… Как бы разрыв сердца вдруг не случился, если Окулов приснится ему в кошмарном сне.
– Нила на твоей стороне. Нила адвоката хорошего наняла, может, сегодня будет, – сказал Андрей. – И связи свои подключит. Но ты все равно не расслабляйся. Поверь мне, Окулов очень опасный человек…
Илья уже понял, что Андрей ничуть не издевается над ним. И даже догадался, что у них вдруг появились общие интересы – против Антона Окулова.
Глава одиннадцатая
Илья забыл в кабинете пачку сигарет. Андрей заметил это лишь после того, как за арестантом закрылась дверь. Он хотел было догнать его, вернуть сигареты, но потом решил, что это лишнее. Еще увидит кто из своих или чужих, как он вручает заключенному ценную по меркам тюремной жизни вещь, могут последовать неправильные и опасные для Ильи выводы. Многие так называемые уважаемые люди из тюремной братии сидят на крючке у оперчасти, но, естественно, никто в этом никогда и ни за что перед своими не признается. Такие, как правило, рвут и мечут в поисках стукачей и сексотов. Кто-нибудь из таких уголовников и посадит Илью на нож, если узнает, что капитан Сизов лично снабжает его сигаретами…
И не убудет от Ильи от пачки сигарет. Он только что звонил жене, разговаривал с ней, Нила облагодетельствовала муженька еще одной щедрой передачей, блок «Парламента» прилагался. К тому же сигареты хороши, самому нравятся…
Андрей закурил, глубоко затянулся. Веселый сегодня денек. В одной из камер «дворцовый переворот» произошел, а контролер прозевал момент, не пресек беспорядки, хватился, когда Остапа и Сельдеца из блатного угла изгнали, хорошо, что доложить наверх успел до того, как Илью доставили в оперчасть. Теперь Андрей владел ситуацией и не особо волновался. Остапа и Сельдеца он раскидает по камерам, пусть как хотят, так и выкарабкиваются. Сами во всем виноваты, не надо было им порядки свои уголовные в камере устанавливать да людей цеплять.
От них нужно было избавляться еще вчера, но Андрея отвлек от дела Окулов-младший, а затем и старший. Антон Борисович искал одного, но добился другого – несанкционированного следствия в отношении собственной персоны. Андрея весьма озадачил наглый шантаж, с помощью которого Окулов-старший пытался натравить его на Илью Теплицына. Да и сынок его своим поведением наводил на определенные размышления…
Андрей затушил сигарету, включил электрочайник – воды в нем было мало, поэтому он сразу же зашумел, да так, что едва не заглушил телефонный звонок.
Звонил Володя Сахаров. Разговор зашел о Борисе Окулове.
– Что ж ты с ним не договорился? – с упреком спросил он.
– Я с отцом его договорился, – нахмурился Андрей.
– Вот отец его и был у меня. Со справкой о сотрясении мозга тяжелой степени.
– У кого сотрясение?! У него?!
– Нет, у сына.
– А я уже, грешным делом, думал, что у отца.
– Тебе и сына хватит… Ты уж меня извини, но я не мог не зарегистрировать заявление, прокурор дело на контроль взял. А отец потерпевшего в очень хороших с ним отношениях…
– Весело.
– Бывает и хуже. Дело у нас, сам понимаешь, заберут, не наша компетенция, прокуратура тебя терзать будет. Так что будь готов…
– Спасибо за предупреждение, – мрачно усмехнулся Андрей. – Пойду камеру для себя готовить, соломки, так сказать, постелю…
– Ну, я думаю, до этого дело не дойдет.
– А это смотря как возьмутся. Обычно у нас за своих берутся крепко. Бей своих, чтоб чужие боялись. И бьют своих очень, только чужие почему-то не боятся… Ладно, еще раз спасибо.
Андрей положил трубку. Автоматически взялся за чайник, налил в стакан кипятку, бросил два кусочка сахара, перемешал. Стакан он подносил к губам в ожидании обжигающего напитка, но хлебнул сухой воздух, да и пальцам почему-то не горячо.
– Черт!
Оказывается, кипяток он налил не в тот стакан, а сахар мешал в пустом, из него же и пил. И все это от расстройства чувств.
Похоже, Антон Окулов возомнил себя богом и вершителем чужих судеб; похоже, он уверен в собственной неуязвимости. А как иначе объяснить его коварный выпад против Андрея? Мало того, что сына не вразумил, так еще справку об увечьях за него принес. И все для того, чтобы наказать Андрея за его несговорчивость. Заявление уже зарегистрировано и в самое ближайшее время будет отправлено в прокуратуру. Будет возбуждено уголовное дело, начнутся разбирательства, будут трепать нервы почем зря. И все потому, что какие-то идиоты решили наказать Андрея. Именно идиоты, другого слова и не подберешь. Ведь известно же, что долг платежом красен…
