Михаил Анисов - Превратности судьбы. Часть I
– Плевать, – думал Алексей. – Ничего со мной за полгода не случится, везде люди живут. Статья у меня серьезная, не первый год отматываю – в шестерках ходить не стану, Но в третий раз пройти по одной и той же дороге – выше моих сил, – он вспомнил Диксона, Тюленя и не представлял себе кого-то другого на их месте.
По правде говоря, рисковать уже добытым ему не хотелось. В общем, парень принял решение и уступать отрядному не собирался. Так бы оно наверно и было, если бы опять в его судьбу не вмешался случай.
Урюк уже давно был с Атаманом в хороших отношениях с той самой памятной драки, когда Алексей заработал карцер. Алексей не раз приглашал Урюка к столу разделить трапезу, как при Диксоне, так и при Тюлене. Конечно он угощал не только Урюка, но его чаще других. Чувствуя расположение к себе Виктора Нечаева, Атаман также испытывал к нему сознательную симпатию. Впрочем он никогда серьезно об этом не задумывался. Настоящей дружбой их отношения назвать было трудно, однако за последнее время они заметно сблизились.
Безветренной погодой и страшной жарой отличалось это лето. Духота стояла невыносимая. Алексей раскрыл окно и лег на койку. Настроение у Атамана было неважное, он лежал с кислым выражением лица и думал о чем-то своем, время от времени вытирая рукавом робы пот со лба. Никто не решался нарушить уединение лидера. Но один смельчак все-таки нашелся, он взял табуретку, поставил ее в изголовье Казакова, уселся сам.
Алексей бросил на него ленивый, но раздражительный взгляд:
– Что надо?
– Разговор имеется, – ответил Виктор и в волнении заерзал на табуретке.
– Не до тебя, Урюк, – буркнул Атаман явно недовольным голосом. – Потом.
Нечаев поднялся и с унылым видом двинулся к общему проходу, извинившись на ходу за то, что нарушил покой бугра.
– Ладно, – передумал лидер. – Не твоя вина, что у меня паршивое настроение. Выкладывай, что у тебя?
– Мы с тобой примерно ровесники, – начал Виктор, вернувшись на прежнее место. – Но я всегда считал тебя старше. Ты для меня являешься авторитетом…
– Ну заладил, – перебил его Алексей. – Об этом ты хотел со мной поговорить? – даже разочаровался он. – Подхалимов в бараке и без тебя хватает.
– Я совсем о другом хотел сказать, но не знаю, как к этому подступиться.
– Говори напрямую, в лоб, – посоветовал Атаман.
– Тогда слушай, – он собрался с духом и выпалил.
– Возьми меня к себе в напарники, не подведу.
– В напарники чего? – хитро прищурился авторитет.
– Всех твоих дел, – с готовностью ответил собеседник.
– Каких еще дел? – поинтересовался Казаков, он почувствовал неладное и насторожился.
– Сам знаешь, – развел руками Урюк.
– Я много кое-чего знаю, – тон, которым Атаман произнес последнюю фразу, ничего хорошего не сулил. – А вот с тобой мы поговорим в другом месте, тут слишком много любопытных, – и он встал с койки.
Закрывшись в каптерке, они продолжили прерванную беседу.
– Ну? – бугор в упор посмотрел на Виктора.
– Видишь ли, ни Сутулого, ни Диксона, ни Тюленя с малолетки не перевели, хотя восемнадцать лет им исполнялось раньше срока отбывания наказания, – начал издалека Урюк. – Других же, не успеет стукнуть совершеннолетие, тут же переводят.
– Дальше что? – коротко бросил Атаман.
– Уверен, что тебя тоже не переведут.
– И что из этого следует, – постоянно подгонял бугор, ему не терпелось узнать, известно Урюку что-нибудь серьезное или нет.
– Из этого следует, что кто-то заинтересован, чтобы определенные люди до конца тянули свой срок под их покровительством.
– Кто именно? Не тяни резину, – прикрикнул Алексей, не сдержавшись.
– Например, – Виктор замолк на долю секунды, – Мирошниченко. – А возможно и начальник колонии Сазонов.
– Короче, – перешел Атаман на угрожающий тон.
– выкладывай все, что знаешь.
– Ты сам частенько приглашал меня раздавить флакон-другой. По пьянке вы иногда произносили неосторожные реплики, которые меня наводили на определенные размышления, – заметив, как у Атамана грозно поползли вверх суровые дуги бровей, Урюк понял его недовольство по-своему и пояснил. – Это относилось ко всем: и к тебе, и к Диксону, и к Тюленю. Кстати, Тюлень самый неосторожный из вас.
– Ты преподал мне хороший урок, – перешел Алексей на дружелюбный тон. – С удовольствием послушаю, к каким выводам привели тебя твои размышления, а затем вместе подумаем, как нам быть дальше. Но уже такой факт, что ты давно о чем-то догадывался, но не трепался, безусловно говорит в твою пользу.
Комплимент, отпущенный в адрес Виктора, ободрил его и он продолжал:
– Как-то Диксон сказал тебе: «Поговорим завтра, когда всех отправят на погрузку кирпича». Я решил проверить, чтобы это значило и специально забыл в столярке рабочие рукавицы. Чуть позже отпросился у конвойного и вернулся в столярку. Я увидел, как вы оба вышли на улицу и спрятался за утлом. Затем вы влезли в автомобиль отрядного и накрылись каким-то пледом или покрывалом.
– Это неважно, – перебил Атаман, внимательно впитывая каждое слово.
– Из-за охватившего меня любопытства, решил проследить, что будет дальше и увидел, как отрядный сел за руль и вывез вас с территории. Еще подумал, что вы совершили побег. Но вернувшись с погрузки и обнаружив нас на месте, да еще празднующими какое-то событие, я сделал совсем другой вывод. В дальнейшем, когда кто-то из вас ронял неосторожное слово, я понимал намного больше, чем другие. Естественно, что многого мне знать не дано, но техническая сторона вопроса отчетливо вырисовывается: отрядный вывозит вас на волю, вы обстряпываете свои делишки и он же возвращает вас обратно. Кому придет в голову искать преступников в исправительно-трудовой колонии для несовершеннолетних? – закончил Урюк вопросом свое умозаключение, – Не стану отрицать очевидное, – серьезно сказал бугор. – Из всей этой истории следует, что у меня два пути: или избавляться от нежелательного свидетеля, или приглашать его к себе в подельники, – он заметил, как напряглись жилы на шее Нечаева и решил припугнуть парня. – Известно тебе, по какой статье я здесь парюсь? – зловещая ухмылка зависла на его лице.
– За убийство, – пролепетал собеседник обескровленными губами.
До Урюка докатились слухи, как Атаман разделался с отцом, выпустив ему кишки наружу. Кровь отхлынула от его лица и сковал страх. Он молча ожидал приговора. Иллюзий тоже не строил, прекрасно понимая, что при желании авторитет расправится с ним как с первоклассником. Собственными глазами видел, как он разделывал под орех соперников намного сильнее его физически, того же, к примеру, Тюленя.
Алексей видел, что происходило в душе Виктора. Все переживания были написаны у него на лице. Он решил прекратить комедию.
– Думаю, что на сегодняшний день, одного убийства для меня достаточно, а новый напарник не помешает, – незаметно его улыбка из зловещей превратилась в доброжелательную. – Но учти, ты сам к этому стремился, – предупредил Атаман…
Когда Урюка назначили помощником бригадира, многие осужденные смотрели на него завистливыми глазами, но они не предполагали, каким физическим нагрузкам подвергнет его Алексей. В первый же день, когда Нечаев вошел в подсобное помещение столярки в новой должности, бригадир заявил:
– Дистрофики в команде мне не нужны, – и кивнул на штангу.
Виктор еле-еле оторвал штангу от пола, но тут же уронил ее.
– Не смогу я, – сказал он, изучая накаченную атлетически сложенную фигуру Атамана и сравнивая ее со своей.
– Сможешь, – уверенно ответил бугор. – Начнем с небольших нагрузок.
Под небольшими нагрузками оказалось авторитет подразумевал двухчасовые трехразовые тренировки в день, с пятнадцатиминутным перекуром между ними. Никогда в жизни Урюк еще так не уставал. Он возвращался в барак, с трудом передвигая ноги и сразу падал на койку, благодаря мысленно всех святых, что летом нет занятий в вечерней школе. Но через неделю мышцы привыкли и не болели, а через месяц он уже полностью втянулся в новый ритм. В воскресенье же, когда осужденных не вывозили на работу, даже чувствовал себя неуютно без тренировок, как-будто не хватало чего-то жизненно важного. А после первого дела он уже благодарил Атамана за то, что тот втянул его в занятия спортом…
Можно было сказать, что и третья пара у Алексея сложилась удачная. За последний год отбывания наказания они совершили множество вылазок. Урюк освоился, в операциях чувствовал себя как рыба в воде. Атаман был уверен, что подельник в состоянии подобрать и обучить нового напарника, а свою миссию он считал законченной. Обоим давно исполнилось по восемнадцать лет. Только Нечаеву до освобождения оставался почти год, а Казакову всего две недели, и чемоданное настроение не покидало его. Но буквально за несколько дней до освобождения заявился отрядный и предложил очередное мероприятие.
