Любера. От дворовых банд до криминальных бригад - Валерий Михайлович Карышев
Вскоре мы добрались до пансионата. Там мы посидели в ресторане, поужинали, долго обсуждали недавние события.
В номер я поднялся очень усталый. Сел в кресло и начал чертить схему этого злосчастного кафе, просчитывая шаги, время, за которое Валентин мог вернуться, и время, которое мог затратить предполагаемый убийца, который должен был выйти из подсобных помещений и скрыться через черный ход. За этими расчетами меня и застала Жанна.
– А почему вы не спите? – спросила она.
– Сижу готовлюсь.
– К чему?
– К следственному эксперименту.
Жанна удивленно посмотрела на меня.
– А что, завтра вам это может пригодиться?
– Вполне возможно, что ничего не пригодится. Но у меня есть кое-какие мысли, кое-какие разработки, нужно, чтобы все осталось в голове. Это может на суде пригодиться.
– Вообще-то мы планируем, что дело до суда не дойдет, – неожиданно сказала Жанна.
– Как это? – удивился я. – Ничего себе планы! Вы хоть представляете себе, во что влипли? Вы что, считаете, что при том раскладе, что имеется сейчас, удастся спокойно избежать суда?
Жанна улыбнулась.
– Но вы же – сильный адвокат, вы же многое можете!
– Я не волшебник, я не могу раздвинуть стены камеры и выпустить Валентина на свободу!
– Что-то я устала, – резко сменила тему Жанна, – я бы выпила чего-нибудь.
– Бар уже закрыт, – сказал я.
– А у вас ничего нет?
– Да я ничего особо не пью, – словно оправдываясь, ответил я.
Но Жанна уже подошла к бару и открыла его. Там стояла бутылка итальянского вермута, бутылка шампанского и коньяк.
– Ну что, может, шампанского? Или нет, лучше вермута с соком?
Жанна быстро достала вермут «Чинзано», пакет сока, открыла его.
– Вам в какой пропорции? – спросила она у меня.
– Больше сока, меньше вермута.
– А что так? Вы вообще не пьете?
– Да, давно уже отвык.
– А как же вы усталость снимаете?
Я пожал плечами.
– Да есть средства.
– И не курите?
– Да, не курю.
– Совсем положительный! – улыбнулась Жанна.
– Но у меня есть другие недостатки, – сказал я.
– Какие же?
– А это уже адвокатская тайна, – улыбнулся я.
Жанна выпила бокал, закурила и посмотрела на меня.
– Я все хочу сказать, может, нам на «ты» перейти? А то все как-то путаемся, – сказал я неуверенно.
– Я не против, – кивнула головой Жанна. – Можно и на «ты». За это не мешает выпить! – И она налила себе в бокал новую порцию выпивки.
– Конечно, – согласился я.
Мы отпили понемногу из бокалов.
– Ладно, целоваться не будем, – улыбнулась Жанна и продолжила: – Я нахожусь в таком стрессе, в таком напряжении! Не знаю, выдержит ли моя нервная система. Мне пришлось столько пережить за последние дни!
– Ничего, думаю, все будет хорошо, – сказал я. – Мне интуиция подсказывает. Хотя, конечно, выход из этой ситуации еще достаточно туманен. Но, может быть, завтра нас ждет первая удача?
Но удача пришла не сразу. Во-первых, была проблема с доставкой Валентина. Следователь оказался прав. Очень сложно доставить подозреваемого на следственный эксперимент. Сначала долго не могли найти конвой, затем по дороге сломалась машина. Валентина доставили на место только к четырем часам вечера. Мы ждали его у кафе три с половиной часа.
Жанна с Пашей сидели в другой машине. Время от времени мы переговаривались по мобильному телефону. Жанна уже стала волноваться.
– А вдруг бандиты приедут и пристрелят Валентина?
Я успокаивал ее:
– Во-первых, это просто невозможно, так как будет большая охрана. Видимо, ОМОН подтянут, конвойная служба, милиция подъедет. А во-вторых, смысла нет. Он нужен им живым, чтобы они могли получить свои деньги. Так что пока они не убедятся в том, что он им денег не даст, ничего не случится. А к этому времени может многое измениться.
Наконец привезли Валентина на обычном «рафике» с надписью «Милиция». За ним шла еще одна машина – такой же «рафик» с милиционерами. Несколько автоматчиков в бронежилетах сопровождали его. Сам Валентин был прикован наручниками к какому-то оперативнику. Они быстро вышли из машины и, не останавливаясь, прошли в кафе.
Кафе к этому времени уже закрыли, никого постороннего там не было, за исключением двоих понятых, которые заранее были приглашены для эксперимента и сидели в сторонке. Кроме следователя было еще несколько сотрудников прокуратуры. Это были оперативники и, вероятно, еще следователи, которых направили для проведения эксперимента. Кроме того, был мужчина с видеокамерой.
Сначала все сели за столики. За столик, где сидели Валентин с оперативником, подсели и мы со следователем. Следователь достал бланк протокола допроса и стал что-то писать, заполнять графы. Затем начался традиционный допрос – где сидел Валентин, когда он пришел, где сидел Кузя, о чем они говорили – то есть сначала было словесное описание эпизода убийства. Затем, когда следователь закончил это описание и Валентин ознакомился с записями – а после него записи прочитал и я, – были поставлены подписи: сначала – Валентина, потом – моя.
После этого следователь предложил обыграть все вживую, то есть Валентин встал, прошел под объективом видеокамеры от входа до столика, сел. Затем к нему подсел еще один человек. Вероятно, это был статист – так называемый воображаемый погибший. Они о чем-то говорили. Наконец Валентин сказал, что он разговор закончил, встал и подошел к стойке. Он стал показывать, что там стоял телевизор с видеомагнитофоном. Но в настоящий момент там ничего не было. Валентин стал показывать, как он возился с видеомагнитофоном. Затем он пошел в сторону туалета. Теперь необходимо было проверить по часам, сколько времени он отсутствовал. Следователь включил свой хронометр, фиксируя время.
Наконец Валентин выполнил еще какие-то действия, и уже, казалось, следственный эксперимент был закончен. Следователь обратился к присутствующим:
– Есть ли у вас какие-то вопросы к следствию?
– Да, я хотел уточнить, – сказал я. – Я хотел бы, чтобы вы записали мой вопрос по поводу освещения. – И я задал вопрос, какое освещение было в кафе в двадцать три пятьдесят.
Валентин пожал плечами. Следователь записал вопрос и удивленно посмотрел на меня:
– А какое это имеет значение? Вроде это к предмету не относится.
– Нет, это не так. Меня очень интересует освещение, потому что с помощью этого можно выяснить, как хорошо было видно помещение кафе снаружи.
Валентин сразу сообразил, к чему я клоню.
– Освещение было плохое, – сказал он, – свет приглушенный, да и к тому же никого из посетителей не было, и зажигать много света не было нужды.
Я проследил, чтобы этот ответ был занесен в протокол. Следователь кивнул головой, как бы говоря, что он понимает, что я
