Картер Браун - Том 24. Куда исчезла Чарити

Он встал с кушетки, приготовил себе новую порцию спиртного, потом вернулся ко мне со слабой усмешкой на лице. Если бы я не был уверен, что такого не может быть, я бы решил, что Леонард немного смущен.

— Ну, знаешь, у Художников бывает творческий застой, вот и я переживаю различные его фазы. Думаю, однообразие быстро вызывает скуку. Время от времени требуется встряска — хочется каких-то перемен, хочется немного взбодриться. Ты знаешь, мои плотские аппетиты столь же… неумеренны, как я догадываюсь… сколь и у любого другого.

Я пропустил это мимо ушей. Мне не понравилось, как он на меня посмотрел, когда произносил: «Мои плотские аппетиты…»

— Так уж получилось, — продолжал Леонард, — что, когда Клайв жил здесь, одновременно тут жила еще одна молодая особа. Я как раз переживал один из своих приступов добродетели. Ну, — он замялся, — если только это можно назвать добродетелью. С одной стороны, Зои, с другой — Клайв. — Он пожал плечами. — С третьей стороны — я. Мы общались и, естественно, приглашали избранное общество, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Зои? — переспросил я, стараясь не представлять себе омерзительные подробности его интимной жизни.

— Зои Парнелл. Она писательница. По крайней мере, так она говорит, однако я не видел ничего ею написанного. Пригласить Клайва была ее идея. Она мне сказала, что он — пробивающееся молодое дарование с огромным талантом, которому требуется спасительная передышка от тягот борьбы за существование. Нельзя ли ему приехать и пожить здесь с нами некоторое время? И тогда большой старый добряк Леонард говорит: почему бы нет? От веселья и развлечений вреда не будет. Во всяком случае, когда Клайв уехал, барышня тоже оставила меня. Я был немного разочарован, потому что в своем роде они оба были хорошими негодяями — довольно сговорчивыми после ночи с выпивкой, марихуаной и порнографическими фильмами. И тут совершенно неожиданно они оба ушли от меня. Хотя нет недостатка в новых талантах, которые только и ждут, когда попадут в мои нежные, любящие руки. — Леонард тяжело опустился на кушетку, держа свой мартини в массивных, нежных, любящих руках. — Мы прекрасно ладили друг с другом, этакая троица. Ну ладно, будем живы — будут другие.

— Ты полагаешь, что за всем стоит эта барышня? — спросил я.

— Я не вполне уверен. — Леонард хмуро смотрел в пространство перед собой. — У Зои, несомненно, хватило бы на это сообразительности, но я сомневаюсь, что у нее есть повод. Хотя кто знает, какие сумасшедшие идеи таятся в голове женщины? Я слишком мало общался с женщинами, поэтому почти ничего о них не знаю. И все-таки я не сомневаюсь, что Лукреция Борджиа была добра к животным.

— Где я могу найти Зои Парнелл?

— Весьма вероятно, что она живет вместе с Клайвом. Творческие натуры обычно страдают дурным вкусом.

— Ты хочешь, чтобы я попробовал откупиться от него?

— Я хочу, чтобы он прекратил распускать эти скандальные истории обо мне, старик. А каким образом ты это сделаешь, — он коротко зевнул, — меня это не касается. Можешь считать, я даю тебе карт-бланш.

Я покончил со своей порцией выпивки и поднялся на ноги.

— Великолепно. Но во всем этом нет ощутимой ниточки, за которую можно было бы потянуть, Леонард. А не легче ли позвонить твоему адвокату и препоручить ему уладить это дело?

— Он годен лишь на то, чтобы читать написанное в контракте мелким шрифтом, — твердо ответил Рид. — Я не доверил бы ему даже приготовить омлет. Он разобьет туда слишком много яиц. Типичный представитель своего класса. Идиот, который получил неплохое образование в определенной области.

Леонард поднялся с кушетки, подошел к конторке, вынул из ящика сложенный листок бумаги и протянул его мне.

— Вот адрес Клайва Джордана. Но он мог и переехать.

— Премного благодарен. — Я запихнул листок в бумажник. — А эта барышня Парнелл ушла от тебя потому, что предпочла Джордана? Или тому была какая-то иная причина?

— Ах это! — Леонард задумчиво погладил свой мясистый нос кончиком указательного пальца. — Хороший вопрос, Рик.

Черно-белый котенок снова появился из-за двери, жалобно мяукнул, а потом потерся спинкой о ноги хозяина.

— Мышка! Вот озорница! — нежно фыркнул Рид, потом нагнулся и поставил свой стакан на пол.

Котенок радостно вылакал мартини, оставшийся на дне стакана, а затем запрыгнул на кушетку. Несколько секунд спустя он положил голову на лапки и довольно зевнул.

— Она привереда, — ласково сказал Леонард. — Пьет исключительно мартини. Я несколько раз пытался угостить ее послеобеденным виски, так она просто отворачивала носик и уходила. Вся в папочку. Предпочитает спиртное перед едой.

— В сущности, чем все мы от нее отличаемся? — подхватил я, стараясь не терять терпения. — А кроме этой барышни Парнелл, ты не представляешь, кто может стоять за спиной Джордана и распускать эти сплетни?

— Рик! — Он в отчаянии посмотрел на потолок, хлопнув руками по щекам. — О моих врагах ходят легенды. Ненавидеть Леонарда Рида — излюбленное занятие всей киношной братии. Это может быть любой из десяти тысяч человек.

— Ты мне очень помог, — процедил я сквозь зубы. — Ладно, начну с Клайва Джордана.

— И не верь ни одному его слову. Клайв — патологический лжец, но ужасно обаятельный. — В асфальтовых глазах мелькнул алчный блеск, но он быстро опустил веки. — Старик, ты — единственный, перед кем я могу, ничего не опасаясь, вывернуться наизнанку. Если ты отвернешься от меня, никто и пальцем не пошевелит, чтобы помочь мне.

— Ну, раз уж ты в таком отчаянии, не пора ли начать говорить мне правду? — осведомился я. — Или я прошу слишком многого, Леонард Рид?

— Рик! — Он воздел руки в мольбе. — Я был с тобой честен, как никогда!

— Тебе пора брать уроки честности.

Я направился к выходу: у парадной двери Леонард меня перехватил.

— Я позвоню тебе, когда выясню что-нибудь важное, — сказал я. Но не просыпайся по ночам в ожидании моего звонка. Возможно, мне потребуется очень много времени.

— Теперь, когда моя судьба в руках профи, я буду спать по ночам сном праведника, — ответил он самодовольно. — Осторожней за рулем, старина. Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Ты сейчас работаешь? — поинтересовался я.

Рид отрицательно покачал головой:

— Мой агент занят переговорами. Насчет очередной библейской эпопеи. И это еще одна веская причина, по которой мне бы хотелось, чтобы Джордан заткнулся. Продюсеры нервничают, когда нанимают настоящего негодяя играть библейского негодяя. Хотя ума не приложу почему.

— Попробуй привнести логику в кинобизнес — и конец Голливуду, — находчиво ответил я.

Что-то легко коснулось сзади моих ног, и я так быстро повернул голову, что едва не вывихнул шею. Гладкий сиамский кот презрительно зашипел на меня, а потом проскользнул мимо Рида в дом.

— Сколько же у тебя кошек? — поинтересовался я.

— Вроде бы шесть. — Он сложил губы в куриную гузку, и на его лице отразилось сомнение. — Нет, наверное, семь, считая Мышку. Этого зовут Насильник. По сравнению с ним все коты — нервные кастраты.

Я спустился по четырем ступенькам парадного крыльца дома в раннем георгианском стиле и сел в автомобиль. Тронувшись с места, вдруг услышал сзади дикий рев и надавил на тормоза. Через секунду в ближайшем от меня окне появилась лукавая физиономия Рида. Раскосые, монголоидные глаза его глядели очень хитро.

— Отчаянно честный Леонард, — представился он, закрыл лицо руками, широко растопырил пальцы и попытался изобразить чистосердечное раскаяние. — Я тут кое-что вспомнил насчет милой Зои Парнелл. Есть альтернатива предположению, что она сбежала с Клайвом: вообще-то она предпочитала меня. Возможно, потому, что я ее слегка поколачивал?

— Ты ее бил? — оторопело переспросил я.

— Ну, на самом деле это было нечто вроде ритуала. Садистские наклонности появляются у меня только во время гетерогамного периода.

— Ты шутишь?

— Нет. — Леонард пристально посмотрел на меня. — Это тебя шокирует, старик?

— Нет, — беспечно ответил я.

На мгновение на его лице появилось разочарованное выражение, затем он злобно ухмыльнулся:

— Как насчет детального изложения разнообразной сексуальной жизни Леонарда Рида? Она уж точно тебя шокирует.

— Как-нибудь в другой раз, — предложил я ему, — когда захвачу с собой свою порноэнциклопедию. В ней двадцать три тома, и она основательно проиллюстрирована цветными картинками и прочей ерундой.

— Следующего своего кота я назову твоим именем — Рикки, — отрешенно сказал он. — Можешь быть уверен: он будет носить твое имя с достоинством — я его тут же кастрирую, чтобы он стал таким же скучным и невозмутимым.

Я осклабился.