Дэнни Кинг - Дневник налетчика
Времени думать не было. Я машинально прицелился и дважды выстрелил шоферу в голову, забрызгав асфальт кровью и мозгами. Не помню, как я добрел до мотоцикла. Очухался я, только когда мы на всех парах мчались по Хэттон-Гарден туда, где Сид ждал нас в машине.
Теперь, когда у меня есть время подумать, я понимаю, почему Винс убил их, хотя и не оправдываю его.
Если б нас поймали на этом деле, нам действительно пришлась бы туго. У Джона Брода напрочь пропадает чувство юмора, когда его обводят вокруг пальца. Последний, кто это сделал, был облит бензином и сожжен на заброшенном складе. Не сомневаюсь, что Джон самолично пришел посмотреть на эту жуть и чиркнул зажигалкой.
— Тип, которого поджарили, хотел стибрить выручку за ночную игру, представляешь? — сказал Брайан Винсу.
Ночная карточная игра по четвергам была незаконной и проходила раз в месяц под большим секретом. Там всегда крутились огромные суммы, сотни тысяч, причем наличными. Здорово, если удастся их взять — деньги большие, проследить их невозможно, никакой полиции, — но не дай тебе Бог оплошать! Сообщники бедолаги вместе со своей долей весьма благоразумно исчезли с лица земли, а их главарь остался в Лондоне, да еще некстати раскрыл рот, пытаясь заработать себе репутацию.
— Да уж, репутацию он себе заработал! — заметил Брайан. — Самого тупого сукина сына в городе.
Кто бы говорил!
Так что в каком-то смысле я понимаю нежелание Винса оставлять свидетелей, тем более что Рей с его парнями почти наверняка могли нас опознать, хотя бы по фигуре, голосу или оружию. А в судебной системе Джона слух или догадка являлись достаточными основаниями для покупки галлона высококачественного бензина. Мы даже не собирались продавать камушки, ни здесь, ни в Амстердаме. Слишком большой риск. Это была наша заначка на черный день, если придется делать ноги. Бежать куда удобнее, имея сотню тысяч в виде бриллиантов, нежели банкнот, а нам с Винсом и Сидом необходимо было гнездышко, где можно отсидеться в случае чего. Честно говоря, я уже и раньше подумывал, не прикупить ли мне горстку камушков, так что дельце подвернулось как раз вовремя. Грех упускать такую возможность!
Тем не менее меня беспокоила растущая готовность Винса убивать. Как-то Гевин сказал мне, что убийцы бывают трех типов: одни убивают только в случае необходимости; другие тащатся от убийства, а третьим убить — раз плюнуть. Себя я причислил бы к первой категории. Винс явно был душегубом третьего, на мой взгляд, самого опасного типа. Видите ли, даже если человек тащится от убийства, для него (или для нее) это все равно большое дело. Для того же, кому убить — раз плюнуть, лишить человека жизни так же просто, как муху прихлопнуть. А когда человеку проще убить, чем принять дополнительные меры предосторожности и хотя бы немного поверить своим же сообщникам, мишенью может стать любой. В том числе и я.
Если подумать, так в первую очередь я.
Мы с Сидом высадили Винса в Ист-Энде, чтобы он разыскал Брайана и отдал ему долю. Но вместо этого Винс удушил несчастного целлофановым мешком.
— Все в порядке, — сказал он мне по телефону. — Теперь Броду ни в жизнь на нас не выйти. Нам ничего не грозит. Слушай, у меня тут новая работенка наклевывается. Давай встретимся на неделе, перетрем?
Мы встретились в среду вечером, все обговорили и выработали план. Тогда я не знал, что это наше последнее общее дело.
15. Просто, как упасть с самосвала
— Сколько?
— Брайан рассчитывает получить пятнадцать штук или даже больше.
Я невольно отметил про себя, что Винс говорит о Брайане в настоящем времени, хотя если учесть, что он сам удушил его три дня назад, тот никак не мог остаться в живых.
— Пятнадцать штук? Не так уж много.
Винс отвернулся от баранки и посмотрел на меня.
— Для банка — может быть. Но это не банк, мать твою, а простой грузовик. Понял? Фургон с хрустящими хлебцами для завтрака! Так, значит, для тебя пятнадцать тысяч за простую работенку на одно утро — слишком мало? По-моему, это лучше, чем получить в зубы.
Я почувствовал, что это вполне реальная альтернатива.
— Он не сказал, что там?
— Он сам не знает. Какой-то товар стоимостью пятнадцать штук, который прибыл из Кале поездом в половине девятого. Взять его — проще простого.
Винс втолковывал мне все это так, словно я был мелким воришкой. Что грузовик не будут охранять, чтобы не привлекать внимания; там только водитель, а груз стоит всего пятнадцать штук потому, что это лишь часть партии товара. Он не сказал мне ничего нового. Операции Джона Брода я знал не хуже, чем он сам. Джон перевозил товар по всей Европе, причем всегда частями (лучше потерять один из десяти грузовиков стоимостью пятнадцать тысяч, чем всю партию). Но Винс долдонил об этом минут двадцать, не меньше. Пусть его! Пока он меня учит, ему не придет в голову мне угрожать — или же задуматься о том, почему он должен мне пригрозить.
— Брайан даже не намекнул, что в грузовике? — спросил я, выслушав проповедь.
— Нет, мать твою! Я же сказал тебе! Ты что — не веришь? — рявкнул он.
— Просто спрашиваю.
— А зря! Я, черт возьми, тебе уже сказал один раз. Если этого мало — значит я сука!
Иногда Винс говорит разумные вещи.
— Кстати, это могут быть наркотики.
— Насколько я знаю, это могут быть старинные ножные протезы! Но что бы там ни было, товар стоит пятнадцать штук, и больше меня ничего не волнует!
— Насколько надежна его информация?
— По-моему, абсолютно надежна. Брайан в этом не сомневался.
— А ты откуда знаешь?
— Он же рассказал нам про ювелира, верно? А значит, его информация не подлежит сомнению.
— С какой стати он тебе рассказал? Ведь от этого дела ему ничего не перепадет. Так зачем?
— По-твоему, минута без целлофанового мешка на голове ничего не стоит? Я бы на его месте выложил все, что знаю. Для него это была выгодная сделка! Тебе так не кажется?
Винсу надо было стать продавцом. Он обладал природным талантом убедить вас, что, покупая кота в мешке, вы совершаете лучшую сделку в жизни. Хотя, боюсь, в случае бедняги Брайана так оно и было.
— Слушай! Давай сначала уведем товар, а потом сыграем в вопросы и ответы! — прорычал он.
— Без проблем! Я просто хотел узнать, что почем.
Мы немного посидели молча. Винс определенно затаил на меня злобу, поскольку закурил, даже не предложив мне сигарету. Ребячество, да и только! Ну подумайте: что я такого сделал? Задал пару вопросов о деле, которое в случае неудачи грозило мне отсидкой до седых волос. Неужели это так непростительно? Я искоса глянул на Винса и увидел на его лице хмурую сосредоточенную гримасу, которая была мне очень хорошо знакома. Он еще не достиг стадии бормотания себе под нос, однако до нее было недалеко. А там уже только один шаг до: «Ты у меня получишь, подонок!» Но не сегодня. Игра продолжается.
— Без Сида? — спросил я.
— Без Сида. Это работа для двоих, поэтому не стоит отдавать лишнюю долю ни за что, ни про что, — сказал он. — Причем не просто долю, а еще с прибавкой.
Под «прибавкой», насколько я понял, он имел в виду расходы Сида. Наш водитель всегда получал чуть больше, чтобы покрыть затраты, хотя это было совершенно справедливо. Во всяком случае, с моей точки зрения. Видите ли, я, Гевин и Винс пользовались одними и теми же пушками и прочими инструментами для каждой операции, в то время как Сиду приходилось подготавливать все заново. Машины, которые он угонял, не становились перекрашенными, отремонтированными и пуленепробиваемыми с трех сторон сами по себе, верно? Их делал такими Сид. Я заметил, с какой завистью Винс смотрел на небольшую кучку денег, покрывающих расходы Сида, каждый раз, когда мы делили добычу. Но он впервые заговорил об этом вслух.
— Знаешь что? — сказал он так, будто собирался открыть мне секрет. — Мой предок всегда говорил мне: не доверяй рыболовам.
Почему? Если человек любит удить рыбу, он что — линь какой-нибудь?
— Сид надежный парень, — сказал я Винсу. — Свой в доску.
— Думаешь? — фыркнул он.
При всем моем желании я не мог придумать, в чем упрекнуть Сида. Конечно, он всегда держался особняком, но в нашем деле это скорее плюс, чем минус. Мне кажется, Сид сохранял дистанцию именно по той причине, что с такими психами, как Винс, опасно сближаться, поскольку они часто нападают на тех, кто ближе всего. В конце концов я просто спросил:
— А что Сид, по-твоему, сделал не так?
Винс повернулся, бросив на меня неприязненный взгляд.
— Он ни разу никого не пристрелил.
— Это плохо?
— Послушай! Если нас когда-нибудь прищучат, кто, по-твоему, расколется первым? Ты убивал людей, я тоже, а потому мы будем молчать. Мы с тобой — два сапога пара.
Мне очень не понравилась мысль о том, что в глазах закона два-три человека, которых я лишил жизни, будут приравнены к толпам (ну, может, не совсем толпам) невинных, убиенных Винсом без малейшего зазрения совести.
