Владимир Колычев - Твое место на Зоне
– Ну давай, садись, только быстрей! – деловито, с видом опаздывающего человека бросил он через окошко. – Времени у меня мало…
Не она, а он решал, ехать ей или нет. И девчонка повелась на этот фокус. Поспешно села в машину, захлопнула дверцу.
– В Марьинскую…
Стас молча кивнул и сорвал «восьмерку» с места. Так же молча он свернул с дороги и загнал машину в кусты.
– Так, презерватив у меня есть! – Он достал из кармана и показал пассажирке прямоугольник с запечатанной в ней резинкой.
Та смотрела на него обалдевшими от его наглости глазами. Что-то пытается сказать ему, да не получается – слова в глотке застряли. От радости, наверное…
– Только учти, времени у меня мало. Давай по-быстренькому!
Выходило, что не он, а она инициировала эту случку.
Стас быстро откинул спинку пассажирского сиденья, уложил попутчицу на спину. Пока она выходила из шока, он успел стянуть с нее куртку…
Да, действительно, наглость – второе счастье. Главное, не робеть, уверенно держать хвост пистолетом при любой погоде, тогда никакая буря не страшна… Сколько раз Стас обижал людей, сколько раз вытирал об них ноги, и ничего, до сих пор не нарвался на неприятность. Потому что прет вперед как танк. И делает это с таким видом, будто так оно и нужно. И люди расступаются перед ним, а раздавленные не успевают прийти в себя, чтобы бросить в спину камень.
С этой девчонкой проблем не будет. Сейчас она сама раздвинет ноги… А так оно и должно быть. Где ж она с такой рожей найдет себе Ивана Кузина с большой кукурузиной? Так что Стас делает ей одолжение…
Он действовал быстро и уверенно. Ловким привычным движением сорвал женские трусики… Но на этом его везение закончилось.
– Пусти! – завизжала девчонка.
Да так сильно ударила его локтями в грудь, что у него дух перехватило… Что ж, придется насильно делать ее счастливой… Два сильных удара по лицу привели ее в чувство. Больше она не сопротивлялась…
Она сидела на траве и плакала. Но ее слезы Стаса нисколько не трогали. Он сделал свое дело, он доволен, а на остальных наплевать. Он даже домой ее отвозить не станет. Сама оденется, сама до дороги доковыляет, а там, может быть, счастье снова улыбнется ей.
– В ментовку пойдешь, пеняй на себя, – спокойно, без всякого надрыва сказал он. – У меня адвокаты сильные, сама виноватой окажешься. И в газете знакомый редактор, так что твое фото по всему городу гулять пойдет. Все будут знать, что ты даешь налево и направо…
Он уже отпускал педаль сцепления, когда вспомнил, что даже не спросил, как ее зовут. Можно сейчас спросить, а нужно ли? Ведь не всегда банальную случку можно расценивать как повод для знакомства…
Домой Стас приехал затемно. Кооперативный дом, добротная трехкомнатная квартира, жена-красавица, сыну три года. Все это его радовало. Но и без развлечений на стороне жизнь не в радость…
Он поставил машину в гараж, поднялся в квартиру. Дверь открыла жена. Бледная, растрепанная, губы дрожат.
– Эй, ты чего? – спросил Стас.
И в этот момент на голову опустилось что-то тяжелое…
Очнулся он в своем любимом кресле. Полный дискомфорт – руки и ноги стянуты лейкопластырем, справа и прямо по курсу незнакомые лица. А если точней – уголовные рожи. Тамары нигде нет… Может, третья уголовная рожа развлекается с ней?
– Ну чо, будем базарить? – с хищной усмешкой спросил худой, но жилистый парень в майке-безрукавке.
На внешней стороне ладони татуировка – фрагмент колючей проволоки. На пальцах выколоты перстни. Значения этих символов Стас не знал. Да и не вникал никогда. Хотя частенько косил под блатного…
– Ты кто такой? – сверкнул взглядом Стас.
Он знал, что в этой жизни есть кому за него заступиться. И эта мысль придавала ему уверенности.
– Я твоя предъява! – осклабился «синий». – Ты, петух, пацана одного обидел. Денис его зовут… Сечешь, об чем базар?
– Тебе-то до этого какое дело? – огрызнулся Стас.
Да, был один такой морячок, Денисом звали. Крутого из себя изображал, зуб ему выбил. Но не знал, что Стас Печник обид никому не прощает.
Он работал мастером на пушно-меховом комбинате. И работал, надо сказать, на особых условиях. Он был доверенным лицом теневого хозяина, Глеба Панфилова. Директору Суконкину подчинялся формально, а реально следил за ним и контролировал каждый шаг. И охраной он же ведал. А в охране крутые ребята – Витек, Михась, Политех и Дрон. Были другие, но те все ни рыба ни мясо. А эти четверо – парни отчаянные, на любое дело подпишутся, любому мозги вправить согласятся. Без тормозов, короче, компашка. Витек пять лет в армии отслужил – два года в десантуре и три года в дисбате. У Михася брат третий срок уже мотает. Политех и сам сидел за изнасилование. Дрон когда-то боксом всерьез занимался, пока последнюю извилину в голове перчатками не разровняли. На других охранников они свысока посматривали, потому как догадывались о своей особой ценности. Так оно и было, Стас держал их на особом счету, фактически это была его личная боевая команда. Подчинялась она только ему и еще Глебу Панфилову.
– Ты зубы-то не показывай, – нахохлился уголовник. – А то я быстро тебе их посчитаю…
– Короче, что тебе нужно?
– Как что, за пацана с тебя спросить надо бы.
– За какого пацана, за пидора, что ли? – скривился Стас.
Блатной закусил губу. Схватил-таки его Стас за больное место. Теперь это место нужно выкручивать.
– Может, ты и сам пидор?
Вот это он сказал зря. Уголовник ударил его с разгону, кулаком в лоб. Такое ощущение, что глаза поменялись местами. И в мозгах горячо, как будто серной кислотой серое вещество залили.
– Короче, фраер, нам Денис до одного места, – сказал «синий». – Нам твой комбинат нужен. Какие там расклады, что за дела…
– Какой комбинат?
Стас решил включить тупого. Но снова просчитался. Сокрушительный удар в грудь едва не закончился для него летальным исходом.
– Нам нужно знать все, – потирая кулак, продолжал блатарь. – Какой левый товар и по каким каналам гоните, кто за всем этим стоит, кому отстегиваете за «крышу»?
– Какой левый товар? Мы этим не занимаемся, – соврал Стас.
– Кого ты лечишь, лох? Есть у вас цеха темные, и нам все о них известно.
– Ну если все известно, зачем ко мне подъехали?
В этот раз Стасу пришлось приходить в себя после размашистого удара по затылку.
– Ты нам все скажешь, гнида! – зло прошипел уголовник.
– Нечего мне рассказывать…
– Ты чо, совсем не въезжающий? Твоя жена, твой пацанчик у нас в руках. У тебя нет выхода, чухан ты помойный. Ты чо, хочешь, чтобы мы твою жену на круг пустили?..
– Мне все равно, – пожал плечами Стас.
Уголовник долго и внимательно смотрел на него.
– Не, пацаны, а ему все в натуре фиолетово!.. Тебе чо, до фонаря, что с твоей женой будет?
– Жену можно новую взять.
– А ребенок?
– Нового родить.
– Ну ты и мразь! – не выдержал доселе молчавший уголовник с плоским лицом и толстыми тяжелыми предплечьями.
Он ударил Стаса с ноги. Подскочил, сорвал с кресла, швырнул на пол и снова ударил ногой в живот. К нему присоединился и его дружок…
В этот раз Стас приходил в себя долго. То вынесет его в красный туман ужасной реальности, то опять зашвырнет в пучину небытия… Наконец его вынесло на поверхность окончательно. Перед глазами снова всплыла сатанинская рожа мучителя.
– Чо, козел, жену новую можно взять? И ребенка родить, да? А очко себе ты тоже новое вставишь?.. Ща мы тебя сделаем, пидор!
Стас окинул его равнодушным взглядом, небрежно бросил:
– Мне все равно…
Ему действительно было все равно. Во всяком случае, в петлю уж он точно не полезет. Да, пацаны из охраны отвернутся от него, если узнают, что его проткнули. Ну так он просто-напросто прогонит их, возьмет себе новых. А то, что девственности лишат, так это пережить можно. И в том, что его жену изнасилуют, нет катастрофы. Найдет себе другую бабу, создаст новую семью.
Да, его действительно не пугала ужасная для нормального человека перспектива. И это читалось в его глазах…
– Не, ну ты в натуре урод! – в злобе плюнул ему в лицо блатарь.
– Изнутри урод, – кивнул второй. – А снаружи пока еще все в норме. Надо бы в соответствие привести…
– Давай, братуха, начинай!
Стасу забили рот грязными носками, сверху заклеили пластырем, сорвали рубашку и майку. Один уголовник включил музыку, второй взялся за утюг. Минуты через две на голову мученику набросили подушку, и тут же на голую кожу живота поставили раскаленный утюг.
Стас мог перенести моральные страдания – свои и чужие, но физическая боль выбивала из головы предохранители. Он готов был выдать все секреты, лишь бы его оставили в покое.
Подушку с головы убрали, утюг угрожающе завис в воздухе. Обожженное тело представляло собой сгусток невыносимой боли. И одна мысль о том, что утюг снова опустится на обнаженную плоть, срывала все тормоза.
– Бабки где? – спросил мучитель.
