Владимир Колычев - Мужчина, которого предала женщина
– Я должен заботиться о безопасности нашей группы! – жестко отрезал Цаплин.
– Но ведь не убивать же человека, – угрюмо буркнул Медник.
– Ты его убил. Тем, что привел к нам.
– Но мы же должны как-то выкручиваться из положения! Нам нужны деньги, не можем же мы грабить людей. Если брать в оборот, то своих врагов. А Тихоплесов – типичный враг. Он оружие в Чечню поставлял. Это ярлык.
– А если не поставлял?
– Так мы у него и спросим. Возьмем за шкирку и спросим.
– Не нравится мне твоя самодеятельность, Медник!
– Я это уже понял…
– Если понял, то остаешься в засаде. Теплов с тобой… Если кто по его следу появится, дадите сигнал. – Цаплин резко глянул на Валентина.
– Да никто не появится, – мотнул головой Медник.
– Разговорчики! – осадил его командир.
Валентин понял, что уготовил ему Цаплин. Он со своей группой будет следить за ним и ждать, когда на него, как на огонек, выйдет розыскная группа, пущенная по их следу. Но ведь не было никакой группы.
Всю ночь он пролежал под кустом со связанными руками. Беглые разведчики находились где-то рядом, наблюдая за ним, но признаков жизни не подавали. Утром к нему подошел Медник и развязал руки. Он велел ему оставаться на месте, разрешил разжечь костер и снова исчез…
Но прошли сутки, а по следу Валентина, как и должно было быть, никто не пришел. Хорошо, погода была солнечная, теплая – отдохнул он, валяясь на спальнике перед костром. Чтобы не донимали комары, он подбрасывал в огонь хвою с можжевелового куста, росшего неподалеку. Из еды в рюкзаке оставалось две банки тушенки. Правда, одной пришлось поделиться с Медником, который находился неподалеку, но полной скрытностью не страдал. После тяжелого марш-броска с его суровыми условиями даже одна банка мясных консервов казалась Валентину роскошью, особенно когда не нужно было тратить энергию на изнурительные переходы.
Он отлично отдохнул к тому времени, когда появился Теплов. Уже давно стемнело, луна подсвечивала маленькие облачка в небе, распоясались сверчки.
– Как настроение? – тихонько, вслушиваясь в ночь, спросил он у Валентина.
– Не очень, – честно признался тот.
– Чего так? Вроде бы отдохнул неплохо.
– И что с того? Что ждет меня завтра?
– Что?
– Вот и я не знаю. Я беглый зэк, податься мне некуда, вы меня не принимаете…
– На-ка вот, – Теплов протянул ему носовой платок.
– Зачем?
– Вытри слезы и успокойся. Разнылся, как баба. Мужиком будь, если хочешь, чтобы мы тебя приняли. Собирайся!
…Они бы могли подойти к дому по дороге. Ночь, местность безлюдна – никто бы не заметил двух подозрительных путников. Но Теплов повел Валентина окольными путями, лесополосой, спускавшейся к реке, по берегу которой они вышли к почерневшей от времени бревенчатой баньке. Вверх к дому тянулась тропка с каменными ступеньками, она упиралась в дощатый забор, усиленный разросшимся вдоль него колючим кустарником. Калитка открылась со скрипом, как будто нарочно для того, чтобы предупредить хозяев о появлении гостей. В окнах горел свет, из трубы валил дым. Валентин подумал о пирогах с рыбой из русской печи, и у него потекли слюнки. Крыльцо было отлито из бетона, поручни сварены из уголков – в этом чувствовалась мужская рука. Кому же принадлежал этот дом? Кто предоставил убежище беглым разведчикам?
В доме было тепло, пахло свежим хлебом и гречневой кашей. Валентин представил, как его сейчас усадят за стол, накормят горячим ужином, угостят чаркой первача… На кровать он не претендует, можно и на полу поспать, на спальнике, лишь бы только в тепле, возле печи, под уютный треск горящих поленьев. А еще неплохо бы в баньке попариться… Но Теплов не повел его дальше сеней. Он заставил его спуститься в погреб, где было сыро, прохладно и пахло свежей землей.
Под полом горел свет, были видны банки с вареньем и соленьями на полках вдоль стены, дощатые ящики для картофеля, в основном уже пустые. И еще в углу погреба зияла огромная дыра, в которую запросто мог пролезть человек. Туда тянулся электрический провод, а где-то в глубине светилась лампочка. Если это яма для могилы, то зачем там свет?
Кивком головы Теплов показал на пустой ящик:
– Располагайся.
– Ничего не понимаю, – мотнул головой Валентин.
– И вопросов не задавай… Сколько метров отсюда до реки? – непонятно зачем спросил вдруг разведчик.
– Э-э… Не знаю… Не считал… А зачем?
– А затем, парень, что у тебя курс молодого бойца. Юра обещал сделать из тебя разведчика, а мы ему в этом поможем. Он сейчас отдыхает, а тебе, братишка, придется поработать… Сколько метров от крыльца до калитки?
– Э-э… Ну, метров десять…
– Семь, – кивнул Теплов. – Огород в стороне, на южном склоне, поэтому до калитки недалеко. До второй калитки, с тыльной стороны… И от калитки до бани пятьдесят один метр. Плюс еще сама баня четыре метра. Итого нужно прорыть шестьдесят два метра… Шестьдесят два метра под землей. Теперь понимаешь?
– Подземный ход?
– Угадал… Что главное для разведчика?
– Ну, быстрые ноги, бесшумная походка, стрелять уметь, ножи метать…
– А маскировка?
– Ну, это само собой.
– А что такое маскировка?
– Ну, прятаться уметь, чтобы с землей сливаться, с лесом. Маскхалаты там, ветки, запахи убивать, все такое…
– А землянки?
– Что землянки?
– Мы их схронами называем. Схрон для разведчика – что нора для зверя. Сначала схрон делается, а затем все остальное.
– Я знаю, схрон для отступления нужен. Если вдруг противник на хвост сядет.
– Правильно. Если противник на хвост сядет, от него уйти можно, в отрыв, за счет быстрых ног. А если противник окружит? Поверь, так иногда бывает. Поэтому без схронов никак нельзя. И чем больше их, тем лучше… Но чтобы они были, их нужно уметь делать. А это, сам должен понимать, дело непростое. Мало того, что яму надо выкопать, так еще и землю на плащ-палатке нужно вынести, чтобы ни один комочек не вывалился. Это само по себе геморрой. А крышу из подручного материала сделать, да так, чтобы следов не оставить, и чтобы крыша потом не провалилась. А когда все готово, схрон замаскировать надо, да так, чтобы собака мимо прошла, ничего не учуяла. Здесь, брат, настоящим профи нужно быть. Поверь, по сравнению с разведчиком простой землекоп – никто…
– Так мне что, схрон делать нужно?
– Ну, ходить ты уже умеешь, – покачал головой Теплов. – Не скажу, что тихо, как тень, но кое-чему Юра тебя научил. Я слышал, как ты за мной шел, на двойку с плюсом у тебя уже получается. А это, поверь, уже кое-что… Но логики у тебя никакой. И внимание страдает. Ты должен все замечать на своем пути, считать метры, потому что это может пригодиться при отступлении. И головой надо думать, прежде чем что-то спрашивать. Ну какой может быть схрон, если ты сам сказал, что это подземный ход? Ты сказал, я согласился. Значит, это подземный ход и есть. В звериной норе и основной ход есть, и запасной, а иногда и несколько запасных ходов. Потому что у зверя инстинкт выживания есть, он знает, что делать, чтобы от охотника уйти. И мы здесь как звери, потому что за нами охотятся. Это наша нора, и мы должны думать о том, чтобы у нас был пожарный выход на случай опасности. Трудно шестьдесят два метра прорыть, очень трудно, но иначе нельзя. И для нас это жизненно важно, и для тебя. Но для тебя это еще и отличная возможность научиться работать лопатой… Есть хочешь?
– Я бы еще и в баньке искупался, – насмешливо сказал Валентин. – Можешь не говорить, я сам знаю, что ты скажешь. До баньки докопаю, тогда и парилка будет, и сто грамм с огурчиком…
– Да нет, я не собирался это говорить. Но идея отличная. И банька тебе будет, и сто грамм с огурчиком. А сейчас просто ужин организуем. Сон тебе не обещаю, потому что за день выспался. Мы с тобой до утра будем работать, потом следующая смена… Будь здесь, настраивайся. А я сейчас…
Теплов отсутствовал недолго. Вернулся, принес полную миску гречневой каши, в которой чувствовалось растопленное сливочное масло; кусок свежего хлеба, кружку чая.
– У нас в колонии рыбу на ужин давали…
– Не знаю, – покачал головой Леша. – Я в колонии не был. Я еще с этапа ушел. Конвой разоружил и ушел…
– Да ладно… – начал было Валентин, но осекся, натолкнувшись на жесткий, как ледяная глыба, взгляд.
Он сам шел в зону этапом и знал, как это трудно, практически невозможно, разоружить конвой. Но Теплов – человек особенный, он профессионал высокого класса, поэтому и справился с караулом… И все равно трудно в это поверить.
– Теперь у нас оружие есть, – сказал спец. – Три автомата…
– Это серьезно.
– Более чем. Но, поверь, оружие в нашем деле не самое главное. Оружие опасно своим присутствием. Когда ты вооружен, то думаешь, что можешь отбиться от опасности, и возникает искушение уничтожить противника. И если это случается, то возникают проблемы, которые тебе совершенно ни к чему; начинаешь решать их, терять время… И еще с оружием в руках разведчик теряет осторожность – нет, не всю, конечно, далеко не всю, так, несколько крупиц, но это все равно потеря, которая может обойтись очень дорого. Это в кино показывают, что разведчик должен стрелять, как Рэмбо, сметая врагов со своего пути. А ведь задача у него не уничтожать, а разведывать, узнавать, выявлять местоположение противника, средства его и силы. И не стрелять во врага надо, если тот вдруг возник у тебя на пути, а обходить его стороной; если хочешь, убегать. Да, разведчик должен спасаться… нет, уходить от опасности бегством. И, поверь, это совсем не зазорно. И если вдруг нас накроют здесь, мы не отстреливаться будем, а уходить через этот подземный ход. Как ни крути, а накрывать нас будут наши же, такие же служивые люди, какими были мы…
