Владимир Колычев - Вольному – воля
Она уже закапывала могилу, когда залаяла собака. Сторожевой лабрадор гавкал, рычал, рвался с цепи. Потом завыл – сначала грозно, а затем как будто жалобно. Марина поняла, что пес оплакивает хозяина. И у нее у самой душа выла с гремучей тоски. Может, и не был ее Антон идеальным мужчиной, но ведь стерпелась она с ним, а оттого и слюбилась. Да и как ей жить на этом свете без мужика?
Как жить, спрашивала она себя, скидывая лопатой землю на брошенный в могилу труп. Как?.. Как?.. Как?.. Она утоптала землю, вырастила могильный холмик из перегноя... Все, нет у нее больше мужа. Но никто и никогда не узнает, кто сделал ее вдовой...
Обессиленная духовно и физически, она рухнула на землю возле могилы и лежала до тех пор, пока не вспомнила о детях. Утро уже скоро, Степка и Антошка могут проснуться, пойдут в туалет, наступят на лужицу крови, которую она забыла стереть... И вообще, дети должны находиться под присмотром. Несмотря ни на что. Нет отца, но есть мать. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик...» Теперь ей придется вкалывать в три раза больше, потому как объем работы, который тянул Антон, в два раза потяжелей, чем у нее. Но ничего, она справится. И ферме не даст сгинуть, и детей вырастит... А может, есть смысл продать ферму и уехать куда-нибудь подальше от этого проклятого места?..
В тяжких мыслях о будущем, едва живая от усталости зашла в дом. И в столовой увидела мужа, чинно восседающего на своем законном месте у окна. Марина решила, что у нее начались галлюцинации. Антон был в своем старом свитере, на голове кепка, с которой он не расставался, когда работал в поле. Он смотрел на Марину с осуждением. В глазах жгучий вопрос: «Как же ты могла?..» Немой вопрос. А иначе и быть не может. Где-то она слышала, что привидения не разговаривают... Привидение... Нет, не галлюцинация это. Марина догадалась, что нее смотрит материализовавшаяся душа убитого ею мужа. Тело в земле, а душа здесь... Перед глазами пошли черные круги, в голове кто-то резко задвинул штору, ноги подкосились, и она без чувств свалилась на пол...
Очнулась она в своей постели. Из столовой через приоткрытую дверь в комнату падал свет. На краю кровати сидел человек. Марина резко вскочила, подобрав под себя ноги, забилась в угол.
– Ты чего дергаешься, родная? – услышала она знакомый, но совсем не родной голос.
Она узнала этого человека. Это был Ленька. Она помнила, каким он вернулся с зоны после двух лет неволи. Страшный, зловещий. Точно таким он был и сейчас. Прожженный уголовник, с хищным оскалом матерого волка. На него боязно было смотреть.
– Ты... Ты откуда взялся?..
– Так это, к тебе приехал... А ты чо, не ждала?
От него воняло потом, спрессованным табачным дымом и еще непонятно какой нечистью. Он улыбался вроде бы тепло, но от него веяло сырым холодом, как будто только что выбрался из могильного склепа...
– Зачем ты ко мне приехал?
– Так это, жить с тобой буду. Мужика у тебя нет, так я за него. А что, не канает?
– Почему нет мужика? Он вернется...
– Кто? Тоха? С того света?!. С того света не возвращаются, гы-гы...
– Почему с того света?
– Ну ты в натуре! Ты что, думаешь, я не видел, как ты жмура по лестнице стаскивала, в огород его тащила?.. Ждать устал, пока ты его закапывала... Чем ты его пригрела, топориком? Занятный топорик, им хорошо мясо разделывать. Шашлычка захотела, да?.. Я топорик на всякий случай спрятал. Пальчики там твои, с кровью. Это если ты вдруг ментам жаловаться побежишь, ну, чтобы меня забрали... А зачем тебе к ним бежать? Тебе и со мной хорошо будет. Это я на вид такой грубый, а в душе я ласковый. Помнишь, как мы с тобой ласкались?..
Марина все помнила. Ленька был еще молодой, когда они познакомились. Сидел, но заматереть не успел. Не разило от него тогда махровой уголовщиной, как сейчас... И в постели с ним хорошо было. В зоне он много чего интересного узнал, в теории, а с ней на практике полученные знания закреплял. Порою так здорово было, что дух захватывало и коленки от перевозбуждения дрожали... Антон же практиковал скучный и пресный секс, вольностей не позволял ни ей, ни себе. Но лучше быть с Антоном, чем с Ленькой. Как бы Марина хотела вернуть все назад... А может, ничего страшного не случилось? Может, это все сон? Сейчас она проснется и обнаружит себя в постели с Антоном...
Она знала, как надо просыпаться в таких случаях. Ущипнула себя за щеку, но ничего не произошло. Еще раз ущипнула, но Ленька оставался на месте. Сидит, скалится. Дух из преисподней в образе человека...
– Ты за титьки себя помацай – проснуться не проснешься, а удовольствие, может, и получишь... Хочешь, я помацаю?
Он протянул к ней руку, но Марина оттолкнула ее... Настоящая мужская рука, сильная и загребущая. Нет, Ленька ей точно не снится. И муж в могиле...
– Я тебя понимаю, – злорадно сказал он. – Плохо, когда один остаешься... Больно, когда тебя бросают. Ты же ждать меня обещала. А не дождалась...
– Не дождалась. Что было, то было...
– Что было, то вернулось. Сама предала меня, сама все исправила. Если бы не ты, я бы сам твоего Тоху кончил. За подлость его... Он же не видел, как я Корявого грохнул. Зачем тогда ментам стукнул?
– Видел... Он говорил мне, что на самом деле все видел... Он правду сказал...
– Ну а ты рада была от меня избавиться?
– Я вообще ничему не рада...
– Ничего, порадуешься. Когда поймешь, что со мной лучше, чем с Тохой... За что ты его мочканула?
– Случайно вышло.
– И закопала его случайно?
– Мне детей поднимать надо...
– Если менты вдруг подтянутся, что им про мужа скажешь?
– Скажу, что в город уехал и пропал.
– А поверят?
– Думаю, что да... Если они вообще появятся...
– А про меня что скажешь?
– Что я им про тебя должна сказать?
– Ничего. Ничего про меня говорить не надо. Нет меня здесь... В бегах я, детка. И менты меня ищут. Если они меня здесь найдут, то вместе с трупом, который ты закопала. И топорик найдут, ты меня понимаешь?
Марина в отчаянии кивнула. Она прекрасно понимала, что с Ленькой она теперь связана страшной тайной. Он в бегах, и она ни при каких обстоятельствах не должна сообщать о нем в милицию. Никуда ей от него не деться. Он теперь может делать с ней все, что захочет...
– Оставайся у меня... – обреченно махнула она рукой. – Если по хозяйству помогать будешь, хорошо...
– Какое хозяйство, родная? Я из дому выходить не могу, только по ночам, когда темно. Люди если увидят, то крышка...
– Какие люди? Мы же на хуторе, здесь, кроме нас, никого нет. Некому тебя видеть...
– Я не понял, ты что, работать меня заставляешь? – вздыбился Ленька.
– А ты на моей шее сидеть будешь? – вяло возмутилась Марина.
– А кто в постели тебя любить будет?
– Кто? – делая вид, что удивлена, спросила она.
– Я! А это, между прочим, труд... Сама пахать будешь. А я свое в зоне отпахал. Мне врач оздоровительный отдых прописал. Видел я, банька у тебя хорошая, река рядом, лес – по грибы по ягоды...
– Я одна все не потяну...
– Это тебе, родная, от усталости так кажется. Ты спать ложись, отдохни, глядишь, темные краски яркими станут...
– Не смогу заснуть.
– Так никто и не говорит, чтобы ты засыпала. Не засыпай, а спать ложись. Со мной. Ты и я – вместе дружная семья. А переспим вместе, еще дружней станем... Ну чего ты не раздеваешься, родная? Я же жду... Смотри!
Ленька нагловато ухмыльнулся, поднялся с кровати, преспокойно скинул с себя брезентовую ветровку, в которой был, байковую рубаху, джинсы... Остался в одних трусах. Стоит, смотрит на нее в упор. Марина сжалась в комок под его настойчиво-раздевающим взглядом.
– Ты что, не хочешь по-хорошему? – угрожающе прошипел он.
– Я боюсь, – в панике пробормотала она.
– А мужа убивать не боялась?.. Теперь я твой муж. Так что давай...
– Дам, – решилась Марина.
Она поняла, что деваться некуда. Да и нравился ей Ленька когда-то. Спала она с ним. И сейчас с ним ляжет. От нее не убудет...
От Леньки сильно воняло, но Марина по давней привычке переборола отвращение. Озверевший после долгого воздержания, он буйствовал в постели, но, к счастью, надолго его не хватило. И она облегченно вздохнула, когда все закончилось.
Удовольствия она не получила, но, тем не менее, возникло ощущение, что величина нервного напряжения заметно поубавилась. Но камень на душе легче не стал, так и продолжал давить на совесть мертвым неподъемным грузом. Не для того она мужа убила, чтобы раздвинуться под Ленькой. Но выходило, что именно для того и свела его в могилу...
За окнами светало, с забора прокукарекал петух Кука, замычали коровы, требуя разгрузки. Начиналась обычная рабочая чехарда. Но в этот раз без мужа. Трактор во дворе не оживет, не выедет в поле... Марина села на край кровати, проплакалась. И на душе полегчало. Антон сам виноват в том, что произошло. Она лишь совершила глупость, защищая своего ребенка. Да и не воротить мужа обратно. Так что не надо убиваться, надо подниматься, идти в хлев доить корову...
