Владимир Колычев - Бешеный волк
– Я.
– Зачем?
– Я не из Таджикистана бежала. Я из Грозного. Там у меня мать, брат. Аюб сказал, что их всех зарежет, если я ему помогать не буду. Мне деваться было некуда…
Танюшка или, вернее, Карина закрыла лицо ладошками и заплакала.
– Потом слезы лить будешь, – поторопил ее Кирьян. – Говори…
– Я согласилась, – всхлипывая, продолжила она. – Аюб сказал, что вы свиньи и ублюдки. А вы хорошие. Я не хотела ему помогать. Но я боялась за маму, за Ромку. Аюб мог их убить. Я нарочно сказала, что ненавижу вас. Чтобы Аюб поверил. Чтобы не смотрел за мной. А я знала номер телефона, куда ты звонил. За мной никто не смотрел, я смогла позвонить. Я не хотела, чтобы вас убили…
Карина снова заплакала. На этот раз никто ей не мешал.
– Да-а, дела, – покачал головой Родион.
Он уже не злился на это несчастное существо, на эту жертву обстоятельств. Хотя из-за нее сам стал такой жертвой. Он бы просто мог не дожить до того момента, как появились Паша и Кирьян со своими бойцами.
Родион вернулся в комнату, где ждал своей смерти Аюб.
– Что смотришь, шакал? – ядовито зашипел на него «чех». – Твоя взяла! Застрели! Только не смотри так!
– Застрелить? Тебя?! – как бы удивился Родион. – А кто прощение у меня просить будет?
Аюб аж позеленел со злости.
– Я? Буду просить у тебя прощения, пес?! Да за кого ты меня держишь?
– За того, кто ты есть…
– Я уважаемый человек! Был таким, таким и останусь! И прощения просить у тебя не буду! Хоть на части режь, не буду! Тьфу!
А ведь не будет просить прощения. Хоть на мелкие куски его поруби, не будет…
– Не надо тебе моего прощения, не надо, – жестко усмехнулся Родион. – Умрешь непрощенным. А может, и не умрешь…
Он велел всем выйти из комнаты, остался с Аюбом один на один.
– Поговорим? – мрачно спросил Родион.
– О чем мне с тобой говорить?
– О деле, о чем же еще. О рынке, который ты хочешь у меня забрать. Хочешь – забирай. Если сможешь…
Аюб понял, к чему клонит Родион. Не испугался и ринулся в атаку. Силы в нем хоть отбавляй. Но Родион оказался сильней.
«Чеха» он встретил кулаком в голову. От души приложился. Чисто уличный удар – Аюб не смог его выдержать. Родион схватил его за грудки, поднял с пола, тряхнул и снова ударил. Самостоятельно Аюб подняться уже не мог.
– Все по-честному, – с насмешкой сказал Родион. – Раз на раз. Моя взяла, поэтому рынок мой. Ты сейчас так и скажешь. Вот сюда…
Родион взял видеокамеру, показал Аюбу.
– Скажешь, извини, Родион, ошибочка вышла. Не нужен мне твой рынок.
– А если не скажу? – сверлил его ненавидящим взглядом чечен.
– Тогда умрешь. Не здесь. Где-нибудь в другом месте. И не узнает родная, где могилка твоя. А братья твои решат, что ты замочил своих пацанов и куда-то слинял. Искать тебя будут. И проклинать. Что замолчал? Не нравится? Есть другой вариант. Ты делаешь все, как я скажу. Тогда тебя будут немного убивать. Совсем немного. В плечо раним или в ногу. И оставим здесь. Братья твои решат, что ты храбро защищался. Честь и хвала тебе будет. Разве это плохо, Аюб?
– А пленка?
– Какая пленка?
– Которая в камере… Это компромат.
– Смотри, какой грамотный! Пленку я себе оставлю. Это будет гарантия, что ты больше не дернешься в мою сторону. Если дернешься, пленка твоим братьям уйдет. Будет большой рамс, Аюб. Ты что-то совсем загрустил. Не надо грустить. Я не заставляю тебя на коленях передо мной ползать. Просто скажи, извини, Космач, неувязочка вышла. И все.
– Ладно, твоя взяла…
Аюб подчинился. Попросил у Родиона прощения, поклялся оставить его в покое. Клятва неверному не имела никакой силы. Извинения выбиты из-под палки. Все это можно было похерить. Но само то, что Аюб унижался перед Родионом, опускало его в глазах гордых сородичей до уровня канализации. А это для него хуже смерти. Так что ситуация патовая. Нет у него выхода, кроме как оставить Родиона в покое.
– Да, и еще одна просьба, – сказал на прощание Родион. – Про Карину забудь. И родных ее не трогай, ладно? И про нас забудь. Нет нас. Нет рынка…
– Все будет нормально, – буркнул Аюб.
Родион очень хотел на это надеяться. Не нужна ему война, не нужна.
Глава 12
Женя был сама галантность. Вежливый, предупредительный, не домогается. Только Ладу обмануть он не мог. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, какую игру он ведет. Он только делает вид, что не волнует она его как женщина. Для того чтобы заинтриговать ее, подзадорить. Тогда она сама будет искать близости. Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Что-то из этой оперы. Только как-то не очень тянуло ее к этому красавчику.
Женя был актером. Вернее, безработным актером. Хотя и с видом на блестящее будущее. Каждое утро он куда-то уходил, возвращался к обеду – всегда немного грустный. Хотя позавчера он пришел в бодром расположении духа. А вчера в радужном настроении. Его все-таки утвердили на главную роль в новом фильме Аллы Суриковой.
Сегодня же он вернулся домой мрачный как туча. Сел в кресло, взял пульт, но телевизор не включил. Забылся. Слишком глубоко погрузился в безрадостные мысли.
– Ужинать будешь? – спросила Лада.
Ей нравилось жить у него. Пусть и нет между ними ничего, но все-таки приятно, когда рядом с тобой мужчина. И далеко не самый худший представитель сильной половины человечества.
Денег за жилье он с нее не брал. Она же в постель к нему не ложилась. Но был другой способ отблагодарить его. Лада следила за чистотой и порядком в квартире, покупала продукты, готовила завтраки, обеды и ужины.
Ответил он не сразу. Не так просто оказалось выбраться из себя.
– Обедать? Обедать буду. Водочки бы.
– Ты же не пьешь водку, – удивилась она.
– Сейчас бы выпил.
– Что-то случилось?
– Случилось, – обреченно кивнул он. – Меня сняли с роли… Ты даже не представляешь, какое это для меня горе!
Он вскочил с кресла, с трагическим видом вознес руки кверху и закружил по комнате. Затем вдруг остановился, вперил взгляд в люстру.
– Да, это как раз то, что мне нужно!
До Лады дошел смысл сказанного.
– Что ты собираешься делать? – спросила она.
– Ничего. Ровным счетом ничего. Мне нечего больше делать в этом мире. Зачем мне все, если мир отказался от меня…
– Та-ак, – протянула она. – А ну пошли!
Решительно схватила его за руку и потянула на кухню. Усадила за стол. Вытащила из холодильника бутылку водки. Налила ему полный стакан.
– Пей!
Женя кивнул. Нерешительно взял стакан, подумал и залпом осушил до дна. При этом его чуть не стошнило. Он долго закусывал – благо было чем.
– Так, а теперь говори, что там у тебя случилось? – потребовала Лада.
– Я же говорю, мне дали пинка под зад.
– Может, можно что-то исправить?
– Вряд ли. Хотя…
– Что хотя?
– Мне уже намекнули. Что надо дать на лапу.
– Ты имеешь в виду взятку? – удивилась Лада.
– А что тут такого?
– Разве, чтобы сняться в кино, нужно платить?
– Святое дитя! В этой дурацкой стране платить нужно за все! Ты думаешь, у нас в кино гении снимаются? – завелся Женя. – Нет! В кино снимаются те, у кого есть деньги, чтобы заплатить. Если хочешь просто сняться – плати ассистенту. Если тебя интересует главная роль – отстегни режиссеру. Так всегда и везде. Замкнутый круг. Порочный круг…
– Что же теперь делать?
– Не знаю, – пожал плечами Женя. – Но в кино сниматься я буду!
Думал он долго. И, похоже, на ум пришла хорошая мысль. Морщины на лбу разгладились, взгляд просветлел.
– У Маши есть деньги. Что, если я попробую у нее занять?
– А много надо?
– Думаю, тысяч пять долларов. На главную роль это, конечно, не потянет. Но можно блеснуть во втором плане. К тому же у нас все кино держится на ролях второго плана.
– Я бы могла тебе занять пять тысяч.
С деньгами расставаться не хотелось. Пять тысяч – это слишком много. Тем более у нее не было источника дохода. Впереди ждали исключительно расходы. Но ей очень хотелось помочь Евгению. Не хватало еще, чтобы он в самом деле в петлю полез.
– Ты что? – возмущенно протянул он. – Ты думаешь, я могу взять у тебя пять тысяч? А вдруг я не смогу их отдать? Нет, нет, даже не думай. Спасибо тебе, конечно, большое. Но я не хочу тебя утруждать…
Женя выпил еще. Покушал. И только после этого отправился к сестре.
Вернулся он поздно вечером. Довольный. Глаза сияют.
– Можешь меня поздравить, Маша заняла мне денег. Ровно четыре тысячи.
– Тебе же пять надо.
– Ты думаешь, я совсем нищий? Нет, кое-какие сбережения у меня есть. С ними как раз будет пять тысяч… А потом я раскручусь. Известным стану. В рекламах сниматься буду. А это живые деньги.
– Ты же и без того снимаешься.
– В рекламе шампуня? – улыбнулся Женя.
– А разве нет?
– Ты меня хоть раз по телевизору видела?
– Нет.
– То-то же… Не снимался я ни в какой рекламе. Это я тебя, скажем так, в заблуждение ввел. Чтобы впечатление на тебя произвести. Но ничего, скоро я на самом деле сниматься буду. Посмотрим, что ты скажешь, когда я знаменитым актером стану!
