Владимир Колычев - Воровской ход

– Было. И ты сама знаешь, что было… И еще за «крысятничество» с тебя могут спросить, – немного подумав, добавил копоти Валек.

– Что?!

– Думаешь, Куприян не знает, сколько денег прилипает к твоим рукам?

– Не может он знать… – в растерянности пробормотала она. – И не прилипает ничего!

– Прилипает. И с тебя за это могут спросить. А могут и не спросить… Короче, братва тебя перед выбором ставит.

– Перед каким выбором?

– Это очень серьезный выбор. – Взгляд у него заледенел.

Ника почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Неспроста Валек предложил ей выпить. Он собирался резать по живому, а коньяк должен был стать анестезией.

То ни слуху, ни духу, то вдруг явление собственной персоны. Егор смотрел на Нику со снисходительной насмешкой. Явилась – не запылилась.

Он в зоне на особом положении, ему ничего не стоило устроить встречу в помещении для долгосрочных свиданий. Ника только утром подъехала, дала о себе знать, а к обеду он уже закрылся с ней в отдельной комнате. Здесь и кровать с пружинной сеткой, и обстановка.

– Может, скажешь, зачем приехала? – спросил он.

– Да вот, обед тебе привезла, – кокетливо улыбнулась она.

Ника мало изменилась, подобрела, правда, чуть-чуть, в смысле, вес набрала. Возможно, лет через пять вообще в корову превратится. Но ему какое до этого дело? У него с ней будущего нет…

– Ты должен меня простить, – заглянув ему в глаза, прошептала Ника.

– Да мне уже как-то все равно. Что было, то было.

– А вернуть нельзя? – Она с надеждой смотрела на него.

– А зачем? Чтобы ты меня снова кинула?

– Я тебя не кину!

– Что тебе нужно? – резко спросил Егор.

Если она вдруг прибыла в качестве живого послания от Куприяна, то пусть говорит, а он послушает. А она могла прибыть от Куприяна. Или от Каучука… Ника насквозь продажная, за кем сила, на того она и работает. Ради того и предает…

– Я должна сказать, что тебе угрожает опасность, – дрожащим от волнения голосом сказала Ника. – Куприян тебя заказал.

Егор невольно посмотрел на ее руки, и она, заметив этот взгляд, кивнула:

– Да, ты правильно все понял. Я должна тебя убить.

– Ну, давай, начинай, – в растерянности проговорил Егор.

Он даже не знал, как реагировать на эту новость. Не набрасываться же на Нику с кулаками. Не тот вариант…

– А что я могу с тобой сделать?

– А что собиралась делать? В чем фишка?

– Ты же бесконвойник.

– И что? – Егор удивленно повел бровью. Оказывается, его враги знали о нем даже такие подробности. Он действительно имел право передвигаться по зоне без конвоя.

– Ты мог бы проводить меня за ворота.

– Это интересно.

И за ворота он, в принципе, мог выйти. Если очень захотеть, мог.

– Ты же здесь самый главный. Мог бы показать, как тебя здесь все слушаются. На это и расчет… – виновато посмотрела она на него.

– Чей расчет?

– Есть человек, который должен тебя убить. Он там, за воротами. Он очень хорошо стреляет. И далеко… Я должна вывести тебя на выстрел…

– Бред какой-то, – пожал плечами Егор.

Если Ника согласилась помочь Куприяну, она могла бы «угостить» Егора «паленой» водкой или соком с долгоиграющим ядом. У Куприяна большие возможности, чтобы добыть хитрую отраву… А тут снайпер… Хотя резон в этом есть. Есть за воротами позиция, пригодная для прицельной стрельбы. И не одна… Можно выстрелить прямо из машины, и если винтовка с глушителем, сразу никто ничего и не поймет, а когда спохватятся, киллер будет уже далеко.

– Это не бред, это реальность. Валентин очень хорошо стреляет.

– Валентин?

– Его учили стрелять в каком-то специальном лагере. Он должен был убить Леона. Но перед этим зашел ко мне в салон, а я сдала его Леону. Он его приговорил к голодной смерти. Если бы Леона не убили, Валька бы сейчас не было… Он ненавидит Леона. А тебя ненавидит особенно, потому что я жила с тобой… И он живет со мной…

– Он? С тобой?!

– Я сдала Леону не только Валька. Я сдала еще и его дружка, которого убили. А до этого был еще Олег Варенцов.

– Да, я слышал…

– Сама не знаю, что на меня нашло. Тогда знала, сейчас не понимаю. Я сейчас другая…

– Я должен буду тебя проводить?

– Нет, ты должен вывезти меня отсюда… На какой-нибудь хлебовозке… И я уеду. Навсегда. В городе я не останусь. А если останусь, меня убьют. Как же я устала от всего этого!

Ника всхлипнула, закрыла лицо ладошками, села на койку и разрыдалась. Егор подсел к ней, обнял ее за плечи, чтобы успокоить, и вдруг оказался в ее объятиях…

Когда-то Турок был таким же сырьем, как и Валек. Они вместе под наставлением Леваша учились стрелять без промаха, бегали кроссы, сходились в рукопашке… Более того, Валек первым получил боевое задание, и если бы не случай с Никой, обязательно бы его исполнил. Но, увы, он тогда облажался. Зато Турок отличился. Он и авторитетов леоновских «мочил», и рядовую пехоту отстреливал. И теперь он бригадир, авторитет в системе Куприяна. А Валек как был в самом низу, так там и остался. Тот же Куприян настолько высоко стоял над ним, что все общение с ним происходило через Турка. Но и тот смотрел на него, как на грязь под ногами.

– Где Ника? – зло спросил Турок.

Валек только развел руками. Ника на его глазах зашла на территорию колонии, все, больше он ее не видел. Две недели прошло, а ее все нет. Он-то думал, что она осталась в зоне. Мало ли, может, Егорыч устроил ее на какую-нибудь работу. А может, решил растянуть длительное свидание на месяц.

Но потом Валек узнал, что Ника побывала в их квартире, собрала все свои вещи, ценности. И у родителей побывала… Все, нет ее в городе. Уехала она. Куда – не известно. Собрала вещи и удрала… И не только вещи, но и деньги, которые она так долго и успешно гребла под себя. Но про эти деньги лучше не говорить, а то ему самому «крысятничество» предъявят.

– А почему Егорыч до сих пор жив?

– Так я сразу бы и не смог, – вздохнул Валек. – Пока то, се…

Он догадывался, что выше «быка» ему не подняться, но все равно оставался преданным общему делу. И когда Турок сказал ему, что нужно исполнить свой долг перед братвой и заодно отомстить леоновским выродкам, он даже не раздумывал.

Ему предложили сесть в тюрьму за мелкое преступление, получить срок и отправиться в зону, где мотал срок Егорыч. Но это время, да и не факт, что у него бы получилось подобраться к жертве. Тем более, стрелял он лучше, чем владел ножом…

Он побывал в Камушках, посмотрел место, поговорил с одним знающим человеком, и у него созрел план. Правда, увы, он не мог назвать его отличным. И все потому, что Ника должна была лечь с Егорычем. А он ее любил. И ревновал… Но в то же время у Ники профессия такая – ложиться под клиента. Хоть она и говорила, что этим больше не занимается, но разве можно ей верить?..

Турку его план, в принципе, понравился, он дал добро. Но сейчас готов был убить Валька.

– Ничего, мы подождем… – криво усмехнулся он. – Сейчас пойдешь в магазин и ограбишь кассира.

– Это слишком, – покачал головой Валек. – За это лет десять дадут. И «строгача».

– Ну, если такой умный, сам что-нибудь придумай. Завтра ты должен быть в «сизухе».

– А потом в Камушки?

– А потом в Камушки.

– А если Ника рассказала про меня Егорычу?

– Ника?! Рассказала?!..

Какое-то время Турок озлобленно смотрел на него, а затем вдруг ударил кулаком в голову – с размаха, почти вертикально сверху вниз, причем с такой силой, что сознание кувырком понеслось куда-то в тартарары…

Глава 15

Это был какой-то ералаш с кошмарным сюжетом. Алик выстрелил в «чеха», тот упал, но тут же поднялся. И поднялся не один, откуда взялся второй «дух», Алик разбираться не стал и длинной очередью положил обоих. Но в тот же миг на их месте появился другой чеченец. Один. Но с тремя головами.

Шеи у голов длинные, а в магазине не осталось патронов. Алик побежал, но одна голова настигла его, острые зубы вцепились в него, он дико закричал и проснулся.

– Эй, ты чего? – толкнул его в плечо Тюлень.

Легонько толкнул, можно сказать, по-дружески, но Алик еще не оправился от сна и чисто на автомате заломал руку.

– Уй-ёё! – взвыл от боли пацан.

Алик отпустил его, но было уже поздно – из сумрака в спальном помещении вырисовался Земеля.

– Э-э, пацаны, чо за дела?

Земеля был первым человеком в свите «смотрящего» по бараку. А свита у Мизера небольшая, всего два человека. Много нельзя – Егорыч не велит. Власть в зоне воровская, а блатным по закону работать не велено. А раз так, то блатных должно быть в минимуме. Мужики тоже люди, и никому неохота вкладывать за дармоедов. Егорыч все понимает. Он пацан справедливый… Именно пацан. Двадцать семь лет ему всего, а уже «смотрящий», причем очень уважаемый.

Глубокая ночь, все давно спят, а Земеля шарится по бараку. Алик недовольно глянул на него. Была б его воля, он бы этому щеглу башку скрутил. Но нельзя этого делать, если у тебя какие-то к кому-то претензии, выйди на «смотрящего», предъяви и обоснуй. А там уж какое решение примут… Так просто, по настроению никого трогать нельзя. Это беспредел. За такие дела спрашивают строго. В принципе, все правильно. В армии такого не было, поэтому «дедовщина» и процветала. Алик хорошо помнил, как «деды» его в умывальник ночью выводили. Борзанул не в тему и получил. Да и за просто так огрести можно было…