Анжела Марсонс - Злые игры
Стоун прошла сквозь двойные двери и остановилась перед стойкой ресепшен. Здесь ее улыбкой встретила девушка с копной розовых волос.
– Могу ли я вам чем-то помочь?
– Я просто посмотрю, – Ким не была уверена, как ей ответить.
Девушка кивнула и рукой указала на следующие двойные двери. Стоун прошла через них и почувствовала, как все ее органы чувств напряглись. Воздух здесь насквозь пропах ароматами дезинфектантов, собачьей еды и собачьих же испражнений. Колокольчик, который зазвонил, когда она открыла двери, вызвал взрыв собачьего лая.
В первой клетке находились два щенка стаффордширского бультерьера – маленькие, компактные и крепенькие. Ким не стала останавливаться. Она прошла мимо вольеров, в которых находились собаки различных пород и всех возможных размеров. Единственными посетителями, кроме нее, была молодая пара, рассматривающая джека-рассела[39], который изо всех сил старался произвести на них впечатление. Стоун продолжала идти, пока не добралась до последней клетки – это была настоящая «камчатка».
Пес лежал на своей подстилке. Он поднял глаза, но не пошевелился. Ким готова было поклясться, что собака ее узнала.
– А это Барни, – раздался голос за спиной инспектора. Она обернулась и увидела полную женщину средних лет, с кудрявыми седеющими волосами. Ее именной значок говорил о том, что зовут ее Пэм. Под именем было написано: «Волонтер».
Стоун ничего не ответила, но поняла, что на клетке Барни нет даже таблички с его именем.
– Бедняжка, – вздохнула женщина. – Он даже не встает, чтобы поприветствовать подошедших. Такое впечатление, что он на всех махнул лапой.
Видя эту собаку, отправленную на «камчатку», без именной бирки на клетке, Ким не могла не задуматься, кто на кого махнул рукой. Женщина же продолжала говорить:
– Нам повезло, когда мы нашли ему дом в последний раз. Теперь это невозможно. С ним стало действительно сложно.
– Почему? – Это было первое слово, произнесенное Ким за все время.
– Он не любит толпы. – Есть.
– Он не любит детей. – Есть.
– Но ему нравится, когда его любят и носятся с ним. – Что ж, два из трех – результат совсем неплохой.
– Бедняжка. С ним плохо обращались, когда он был щенком. А поскольку он не играет с детьми и другими собаками, его много раз возвращали в приют. Несколько его бывших хозяев пытались его изменить. Один даже нанял «шептуна», чтобы ему помочь.
– Вы хотите сказать, чертова собачьего мозгоправа? – Ким изогнула бровь.
– Но ничего не помогло. За восемь лет жизни он поменял множество домов. Барни немного странный, но это все потому, что люди хотели сделать его лучше, а потом, разочаровавшись, бросали это дело на полпути. Никто не хочет принимать его таким…
– Я возьму его, – неожиданно произнесла Стоун и удивилась своим словам, пожалуй, ничуть не меньше, чем болтушка, стоявшая перед ней.
Голова Барни приподнялась, как будто он хотел услышать, что на это скажет толстуха.
– Вы в этом уверены?
– Что я должна делать? – кивнула Ким.
– Э-э-э, если вы пройдете со мной к ресепшен, мы заполним все бумаги. Думаю, что в данном конкретном случае мы можем обойтись без посещения его будущего дома.
Стоун вернулась тем же путем, каким пришла. Она подозревала, что приют будет счастлив избавиться от пса. У него у единственного была отдельная клетка.
После того как она заполнила две формы и предъявила свою банковскую карточку, Барни оказался на заднем сиденье машины, и на морде у него, Ким была готова в этом поклясться, было ошеломленное выражение. Сама Ким так и не поняла, для чего она поехала в приют, не говоря уже о том, зачем забрала собаку домой. Она знала только, что не может забыть, как его тогда уводили в неизвестность, и чем больше волонтерша говорила о его проблемах с социализацией, тем больше струн затрагивала в ее душе. Так что она предложила псу новый дом, так и не успев все тщательно обдумать.
Сотрудники приюта были настолько удивлены, что под завязку наполнили машину Стоун его подстилкой, игрушками, костями для того, чтобы их грызть, и двухнедельным запасом собачьего корма. Ким, мысленно усмехаясь, подумала, что если б она потребовала у них годовой запас, то они согласились бы и на это.
– Ну что ж, мальчик, вот мы и приехали, – сказала Стоун, паркуя машину.
Пес продолжал сидеть на заднем сиденье, пока она не открыла дверь и не взяла в руки его поводок. Ким завела Барни в дом и сразу же освободила от ошейника. После того как дверь за ними закрылась, пес стал обнюхивать прихожую, помахивая хвостом.
– Боже, что же я наделала, – вслух сказала Ким, прислоняясь к входной двери.
Женщину вдруг охватила паника. В ее доме появилось еще одно живое существо! Невероятность этого буквально придавила Стоун. Она с трудом справлялась с удовлетворением своих базовых потребностей, не говоря уже о потребностях кого-то другого. Она ела, когда была голодна, спала, когда этого требовало ее тело, и крайне редко добровольно занималась какими-то физическими упражнениями.
Ким с трудом подавила инстинктивное желание отвести Барни в машину и вернуть его. Но на своем опыте она знала, каково это, когда тебя возвращают в приют. Глубоко вздохнув, женщина прошла в дом и взяла себя в руки.
– Послушай, мальчик, – Барни прекратил обнюхивание, услышав ее голос. – Если мы хотим, чтобы из этого получилось что-то путное, то нам надо установить правила. М-м-м… сейчас я не уверена, какими они должны быть, но первое – это то, что ты ни под каким видом не будешь претендовать на софу, понял? У тебя есть пол, ковер и твоя подстилка. Софа же только моя.
Странно, но, произнеся эти слова, Ким почувствовала себя лучше. Она обошла Барни и направилась на кухню. Пес продолжил знакомиться с домом, но уже не так нервно.
Приготовив кофе, Стоун села и стала наблюдать за тем, как он бродит по ее дому, постоянно помахивая хвостом. Задумалась над тем, какие мысли могут сейчас бродить у него в голове. Интересно, Барни действительно так легко меняет дома или хоть немного боится? А может быть, он считает, что попал в этот дом просто на каникулы и неизбежно когда-нибудь вернется в приют?
Барни подошел и уселся возле стола, глядя на хозяйку. Он повернул голову, оценивающе посмотрел на кружку на столе, а потом вновь перевел взгляд на Ким. Она на это не среагировала, и он повторил свои движения.
– Собачка, ты что, шутишь?
Пока она говорила, хвост Барни подметал пол.
Тогда она наклонилась вперед и опустила мизинец в остывающий напиток. Шершавым языком Барни слизал кофе и стал ждать. Ким улыбнулась – только ей могла достаться собака, которая любит кофе так же сильно, как и она сама.
Она налила немного кофе в его поилку и остудила все еще горячий напиток молоком. Барни выпил все и досуха вылизал миску. После чего поднял голову и продемонстрировал новой хозяйке свои молочные усы.
– Нет, хватит. Кофе – это не питье для хороших собак, – рассмеялась Ким.
Она взяла свою кружку и вернулась на софу. Казалось, Барни понял правило номер один и улегся рядом с ее ногами, не касаясь их.
Ким откинулась на валик и закрыла глаза. Надо, чтобы у нее получилось. Хотя иметь еще одно живое существо в доме для нее и было верхом неудобства, но что-то притянуло ее к этой собаке – еще там, в приюте. И сама мысль о том, что его придется вернуть, вызывала у Стоун приступы тошноты.
Ким ощутила какое-то движение на софе. Она открыла глаза и увидела, что Барни сидит рядом, все еще не касаясь ее.
– Барни, я же сказала…
Со скоростью и точностью, которые могли сделать честь любому хорьку, пес оказался у нее под рукой.
Ну что же, видимо, наступило время объяснить этой собаке, как будут строиться их отношения в будущем. Она будет поить и кормить его, у него будут игрушки и парочка костей, чтобы их грызть, будут поздние ночные прогулки, но только не это!
Она уже открыла было рот, но пес прижался ближе к ней, положил голову на ее правую грудь и заглянул ей глубоко в глаза. Его взгляд был полон вопросов.
Рука Стоун непроизвольно нашла макушку Барни, и пальцы задвигались в его мягкой шерсти.
Пес вздохнул и прикрыл глаза. Ким последовала его примеру. Она действительно показала ему, кто в доме хозяин.
Ритмические поглаживания мягкого меха привели ее в состояние полного расслабления.
Постепенно ощущение маленького теплого тела, свернувшегося так близко от нее, вызвало у Стоун ярчайшие воспоминания о давно прошедшем времени, когда другое маленькое тело лежало рядом с ней, требуя защиты и поддержки.
Впервые за двадцать восемь лет на глазах инспектора появились слезы, которые медленно покатились по ее щекам.
Глава 30
– Боже, Кев, да отвлекись ты от него хотя бы на секунду, – сказала Стейси, выезжая с парковки и поворачивая налево. – Он и так уже прирос к твоей ладони. Оставь его в покое!
