Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит
Казик слушал внимательно, однако же с некоторым недоумением: похоже, женщину хотели ограбить, к счастью, не получилось, в целом весьма неприятная история, но чем же он, Аркадий Михайлович, может быть полезен?
— В полицию Егорова обращаться не хочет, считает, не с чем. Она права. Никакого ущерба нет, кроме потери пропуска, но пропуск полицию не интересует — это забота САБа, да и ту я быстро решил. То есть полиция заявление, конечно, примет, но заниматься этим не станет, даже сомневаться нечего.
— Нет тела — нет дела, — вставил Гаврюшин, поймал суровый взгляд Дергачева, укоризненный — Казика и пробормотал: — Я хотел сказать: тело есть, и без всяких повреждений, значит, нет никакого дела.
— Есть один момент, который мне сильно не нравится, — продолжил Дергачев. — Грабитель ударил Егорову сзади, но не в спину, не по голове, так обычно делают, а в шею, куда надо умудриться попасть. Я видел шею Егоровой, там два четких пятна. Такие отметины я тоже видел, только более серьезные. Это специальные удары, им специально учат, и не в средней школе. Я подозреваю, Егорова осталась цела и невредима только потому, что в момент удара она запнулась и упала, удар, скажем так, по касательной прошел. Ну а тут собачонка выскочила, и нападавший убежал. Возможно, я сгущаю краски, но сильно сомневаюсь, что человек, владеющий спецприемами, — обычный охотник за дамскими сумками.
— Н-да… странная история, — согласился Казик. — Ну а я?..
— Именно вы можете помочь в одном деле. Егорова, когда падала, случайно ударила этого то ли грабителя, то ли непонятно кого сумкой. А на сумке пряжка. Вот этой пряжкой она оцарапала… или как там еще… но на пряжке осталась кровь. Немного, конечно, и засохло, но для экспертизы сгодится… я думаю. Я позвонил Гаврюшину. Я с ним пару раз плотно взаимодействовал… Он толковый парень. — без всяких эмоций похвалил начальник САБа.
— А я сказал, что у меня каких-то особых отношений с криминалистами нет, — принялся оправдываться толковый парень, — что надо заявление писать, дело заводить… ну то есть официально.
— И тогда Севастьян предложил обратиться ко мне? — догадался Казик.
— Да, — подтвердил Гаврюшин. — Я подумал, вы сможете напрямую договориться с московским полковником, он ведь занимается аэропортом, а Егорова совсем даже не рядовой сотрудник аэропорта.
«А он действительно толковый парень, быстро нашел вариант», — подумал Аркадий Михайлович, вслух же произнес:
— Я попробую. Где эта сумка?
— У меня в кабинете, — ответил Дергачев.
— Но прежде мне надо переговорить с самой Ольгой Валерьевной. Надеюсь, она захочет со мной побеседовать?
— Захочет или не захочет — не важно. Будет беседовать, — пообещал, как припечатал, начальник САБа.
Егорова явно удивились.
— Значит, так, — без всяких предисловий начал Дергачев. — Это старший лейтенант Гаврюшин из нашего ЛОВД.
Севастьян сделал серьезное лицо.
— Я вас видела, — сказала Егорова.
— А это эксперт из московской бригады Аркадий Михайлович Казик.
Казик любезно улыбнулся. Егорова тоже улыбнулась, но как-то напряженно.
— По поводу вашего вчерашнего происшествия…
— Мне восстановили пропуск, спасибо, — Начальница VIP-зала похлопала ладонью по пластику, висящему у нее на груди.
— Мы по другому поводу, — проигнорировал ее грудь Дергачев. — Мы договорились с Аркадием Михайловичем, что он отдаст на экспертизу вашу сумку. Там кровь.
— А вы когда мне ее вернете? Сумку то есть? — спросила Ольга Валерьевна.
— Никто вашу сумку себе насовсем не заберет. Никому она не нужна, — отрезал начальник САБа. — Но прежде Аркадий Михайлович хотел бы от вас услышать про вчерашнее. А вы извольте рассказать.
— Изволю, — с холодной иронией отреагировала Егорова.
Ее рассказ скорее напоминал отчет, который она излагала ровным, спокойным, без естественного, казалось бы, волнения голосом. «Либо не придает этому особого значения, либо делает вид — фасон блюдет», — подумал психолог и решил, что второй вариант очевиднее.
— И часто вы так поздно с работы возвращаетесь? — поинтересовался Аркадий Михайлович.
— Случается. У меня вообще-то ненормированный рабочий день. И если есть особые пассажиры, для которых требуется присутствие начальника VIP-зала….Иногда я даже здесь ночую. — Егорова кивнула на диван.
— И вчера был такой случай?
— В общем-то, да. Очень важная японская делегация вылетала во Владивосток. Правда, эти японцы даже не присели в нашем зале, приехали и сразу в самолет, их провожал вице-губернатор. Но секретарь директора передала, чтобы я их проводила.
— Секретарь? — уточнил Аркадий Михайлович.
— По поручению директора, разумеется.
— Понятно… — кивнул Казик. — А как вообще складывался ваш вчерашний день?
— А вам зачем? — Егорова посмотрела с удивлением.
— Пока не знаю, — признался Аркадий Михайлович. — Но если вам не сложно…
— Ольге Валерьевне не сложно, — заверил Дергачев.
Егорова перевела взгляд на начальника САБа, и взгляд этот был отнюдь не ласковым.
— Да, мне не сложно, — подтвердила она. — С утра я приехала на работу в половине девятого. Улетал губернатор, я должна была быть на месте заранее. Пришел также директор. Рейс задержали на сорок пять минут. Дальше я занималась своими текущими делами. Потом мне сообщили, что двое пьяных мужчин пытаются пройти в зал. Но дальше порога их не пустили. Я вышла к этим мужчинам, и вместе с сотрудниками САБа мы их выдворили.
— И часто у вас такое случается? — спросил Казик.
— Крайне редко. Почти никогда. Но на этот инцидент отреагировала одна пассажирка. Она стала возмущаться. К ней присоединились ее муж и взрослая дочь. Некоторые пассажиры стали их урезонивать. Я занялась урегулированием конфликта.
— А такое у вас тоже редко случается? — вновь спросил Казик.
— В принципе, да. Но, к сожалению, чаще, чем хотелось бы. Хотелось бы, чтоб никогда. Но тут появилась Вера Николаевна Бубнова, постоянный клиент нашего зала и человек, который работает с аэропортом. Бубнова возглавляет аудиторскую фирму. И она… — Егорова чуть запнулась, — приняла участие в урегулировании конфликта.
— А если говорить по-простому, всех построила, — хмыкнул Дергачев. — Ольга Валерьевна пыталась урезонить добрым словом, а эта дама — жестким. Как говорил известный персонаж, доброе слово особенно убедительно, если к нему прилагается кольт. — Поймал короткий удивленный взгляд Егоровой и добавил: — Мои сотрудники мне все доложили. А вы думали, нет? И, кстати, доложили также, что потом эта дама, которая, кстати, никуда не улетала, прошла с вами в сторону вашего кабинета.
— Да! — с вызовом заявила Егорова. — Я угостила Веру Николаевну кофе, и мы немного пообщались.
— В служебные помещения посторонним вход запрещен!
— Бубнова не посторонняя! Она делает в аэропорту аудит! А посторонних я вообще-то никогда…
— Позвольте вклиниться! — оборвал начавшуюся перебранку Казик. — А чего вдруг эта дама решила с вами пообщаться?
Егорова неожиданно смутилась.
— Ну-у-у… она расспрашивала меня… про убийство Марадинского. У Веры Николаевны с ним были какие-то
