Татьяна Гармаш-Роффе - Черное кружево, алый закат
– Это еще что за шмасть?
– Молодежное течение. Эмо – от слова «эмоциональный».
После утренних сообщений от Александры вся эта информация ему уже казалась ненужной – ему не терпелось перейти поближе к делу. Но вчера он сам просил ее помочь и теперь не хотел разочаровывать, отчего слушал и вникал, стараясь не выдать своего нетерпения.
– То есть они шибко эмоциональные? – спросил он.
– Вроде того, – усмехнулась Александра.
– А остальные, выходит, нет?
– Алеш, ну хочется детям как-то отличиться от остальных!
Алексей вспомнил слова Степана о девицах, которые всеми способами пытаются придать себе оригинальности. Прав, выходит, Катаев! А он, Кис, безнадежно отстал от жизни, что ли?
– А татуировка с ящерицей?
– Нет, это вряд ли имеет отношение…
– Погоди… Детям? Ты сказала – «детям»!
– Да, этим увлекаются подростки.
– Моей девице двадцать семь!
– В таком случае это скорее просто-напросто дань моде. Зайди в любую парикмахерскую – ты увидишь там афишки див с модными прическами, – так вот, как минимум треть из них имеет челку поперек глаз! Теперь насчет «готов». Костюмы, что ты мне вчера описал, вполне соответствуют их моде…
– Бог с ними, с костюмами! Что-нибудь по поводу обрядов, ритуалов?
– «Готы» увлекаются одноименным течением в музыке, а вот про «вампиров» никто ничего толком не знает. Что-то в этом роде существует, но среди моих коллег не нашлось никого, кто смог бы рассказать поточнее…
– Не страшно. Сейчас самое главное, – Алексей выплыл наконец к интересующему его вопросу, – эти два случая, которые прислал тебе «твой Т.Т.». Я вот что думаю, Саша: таких случаев может существовать куда больше в реальности, но жертвы оклемались. Отчего никуда не обращались. Ни в больницы, ни в милицию, ни в газеты. Однако мне очень нужно разузнать о них! Похоже, что у нас намечается серия. Ты не могла бы забросить в прессу…
– Слух о «вампирах»?
Умница его жена! Ей не приходится объяснять «два раза и помедленнее» – ее мысль опережала слова Алексея.
– Да! С тем чтобы призвать граждан обратиться в газету и рассказать о случаях нападения на них!
– Поняла. Постараюсь.
– Только на следствие ссылаться пока нельзя! Придумай что-нибудь туманно-скандальное, в духе желтой прессы, ладно?
– Я поняла, Алеша. Немного посоображаю и закину «утку».
– Ты гений, Сашка!
– Не говори ерунды.
Саша почему-то не любила комплименты.
– Хорошо, ты посредственность – так тебе больше нравится? – он хмыкнул.
– Вот вернусь и в угол тебя поставлю!
– О, в углу – это одна из самых моих любимых поз!
– Нет, ты невыносим! – заключила Александра с усмешкой. – В общем, жди от меня сообщений!
– Заметано. Саш, а кто это, когда я звонил в прошлый раз, был рядом с тобой?
– Рядом со мной?
– Ну да… Я слышал мужской голос. Совсем рядом…
– А… Это… Я тут одноклассника своего встретила, представляешь?
– Одноклассника?
– Ага. Мы с ним дружили… Давно, когда нам было одиннадцать-двенадцать-тринадцать-четырнадцать.
– А-а-а… Понятно… Приятная встреча, надо думать…
– Конечно.
Повисла пауза – небольшая совсем, но непривычная.
– Алеш, ты ревнуешь, что ли?! – спросила Александра.
– Ни боже мой! Я просто так спросил! Я рад, что ты отдыхаешь… развлекаешься…
Конечно, он не ревновал! Он никогда Александру не ревновал! Только этого не хватало, ревновать…
* * *Они с Кирой условились смотреть сегодня очередной отборочный матч, и Степан заранее предвкушал этот вечер. Пополнил запасы пива и орешков, да еще купил отборное мясо раков – чтобы не пришлось их чистить, все уже очищено!
И нате вам: Кира ему сообщила, что не придет! Она себя плохо чувствует!
– Заболела?
– Нет, не волнуйся. Так просто… легкое недомогание…
– Месячные?
Кира помедлила, прежде чем ответить. Степан вдруг оробел: не слишком ли он прямолинеен?
– Да, – произнесла она наконец. – Месячные.
– Кирка, выпей анальгин и дуй ко мне! Сегодня же такой матч, ты что!!!
Но она все же отказалась, гадкая девчонка. Весь кайф ему поломала!
…Вечер у телевизора Степану предстояло провести в одиночестве, как раньше, ловя из чужих окон голоса невидимых единомышленников…
Он встал с дивана и резким жестом распахнул окна пошире, стукнув створками о стенки.
* * *Сашина «утка» могла сработать в лучшем случае только завтра.
А пока, в ожидании ее результатов, Алексею не терпелось разузнать о Кире побольше и исследовать ее квартиру.
Для достижения первой цели он выдал Тамаре новое поручение: выяснить причины смерти Кириного мужа. Если смерть его была криминальной (или заподозрена в криминальности), то найти сведения Тамаре будет несложно. А вот если нет…
Но Тома от поручения не отказалась и, записав адрес и фамилию, обещала расстараться, попросив времени до завтра.
Для достижения второй цели ему требовалось разведать, когда Кира будет отсутствовать в своем жилище. И лучше всего это сделать через Степана Катаева.
Он позвонил ему под каким-то предлогом и выяснил, что Кира собирается провести сегодняшний вечер у себя дома.
– Она отказалась смотреть со мной матч! – возмущенно проговорил Степан. – У нее месячные, прикинь! Отчего у них, у баб, с этим делом такие навороты, ты не знаешь?
Алексей был несколько смущен такими подробностями. Зачем ему знать, когда у Киры месячные, спрашивается? Но Катаев ждал от него ответа, и детектив не хотел потерять той доверительности, которая возникла у них в последнее время. Отчего решил выступить в роли эксперта.
– Степ, нам не понять. У нас же такого нет. Но женщины действительно ощущают недомогание в эти дни. Это медицинский факт.
– Но я же не дрова колоть ее звал! – кипятился Степан. – Я же ей предложил матч посмотреть! На диване жопой сидя!!!
Мама родная, он же… Он просто-напросто…
Да, да: Степан в нее влю…
Нет, не влюблен, это слово не подходило. Степан к ней привязался! Ему без нее плохо, неуютно, тоскливо…
Алексей вдруг запнулся мысленно и себя обругал. Он стал слишком циничным, черт возьми! Что такое привязался? Разве это не есть род любви? Любви родственной или дружеской – но любви же!
Вот-вот. Степан, как Кис его уже представлял, влюбленным – в классическом смысле этого слова – по определению не бывал. Чувство это явно обходило его стороной. К женщинам он относился, как к дорогим часам: и практическая польза от них есть, и для обрамления-украшения ему служат.
Тогда как Кира…
Детектив подумал еще немножко и чуть не зааплодировал: браво, Кира! Ей удалось совершить тот маневр, ту партизанскую вылазку, до которой не додумалась до сих пор ни одна из женщин Степана (иначе он бы не ходил в холостяках в свои тридцать девять!): Кира действительно стала его другом! И Степан уже скучает без своего кореша!
Ладно, с ним все понятно. А вот у Киры к нему что?
Кис ни за что не хотел отказаться от мысли, что между «Девушкой-Смертью», преследовавшей Костика, и десантом Киры к Степану имелась связь. За эту версию голосовали три обстоятельства:
– они случились более-менее одновременно;
– явление девушек к начальству служило в обоих случаях цели напрячь и припугнуть президента и директора «Аськи»;
– во внешности девушек ощущался привкус «готики».
Зачем и кому это понадобилось (учитывая, что Дракошка отпал) – Алексей пока совершенно не представлял. Но сходство имелось, имелось! Возможно, эта «Девушка-Смерть» была подружкой Киры и тусовалась в тех же странных местах, где следовало появляться в странных костюмах? И, возможно, их обеих нанял, подговорил какой-нибудь «гуру»… Имеющий прямой (хоть и скрытый от рядовых адептов) интерес к бизнесу Степана и его ассоциации?
Как связать их с «вампирами в городе», он пока не видел. Все три жертвы, о которых ему было известно на данный момент, являлись мужчинами: не так-то просто справиться с ними девицам! Правда, обе они были высокими, к тому же Кира имела вполне развитую мускулатуру… Так что сбрасывать ее со счетов никак нельзя, никак! Возможно, подсказку он найдет в ее жилище. Скорей бы уж туда попасть!
В десять вечера раздался звонок. Степан.
– Прикинь, она ко мне все-таки едет!
Неужели! Вот повезло!
Краем сознания он удивился, что Катаев избрал его, детектива, доверенным лицом, чтобы поделиться с ним такой радостью: Кира согласилась приехать! Но он тут же понял, в чем тут фишка: в их предыдущем разговоре Степану пришлось признаться, что девушка ему отказала. Он к этому не привык и чувствовал себя не в своей тарелке – то ли обиженным, то ли униженным или все вместе. И как только ситуация восстановилась, приняла привычные очертания (место часов – на его руке!), он поспешил сообщить об этом детективу, реабилитироваться в его глазах.
