Наталья Александрова - Ассирийское наследство
Закончив монтаж своего агрегата, Маркиз отошел за угол, держа в руке длинный шнур, который в прежней жизни служил проводом от электрогитары. Спрятавшись, он потянул за шнур и отпустил, при этом привязанная к шнуру колотушка, сделанная из ножки от стула, громко ударила в дверь.
Повторив эту операцию несколько раз, он затих.
— Эй! Это ты, что ли, Толька? — закричал голос из-за двери. — Чего тебе?
Маркиз снова постучал в дверь своей дистанционной колотушкой.
— Ну чего тебе надо? — В двери скрипнул ключ, и она приоткрылась самую малость — только чтобы можно было выглянуть в коридор. Действительно, в образовавшейся щели показалась небритая физиономия с очень светлыми всклокоченными волосами. — Толька! Ты, что ли, ломишься? — спросил блондин.
Ответа, естественно, не последовало. Более того, в коридоре никого не было.
Но тут блондин услышал сбоку за дверью странные звуки: «Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!»
За дверью было слишком мало места для человека, и охранником овладело любопытство. Он открыл дверь пошире и заглянул за нее, чтобы рассмотреть источник странных звуков. Видимо, он не успел понять, что этот стук издает желтый заводной цыпленок, крутившийся по полу, склевывая воображаемые зерна. В тот момент, когда блондин шире открыл дверь, он тем самым нарушил устойчивость собранной Маркизом конструкции, и закрепленный над дверью металлический диск от стойки микрофона рухнул ему на голову.
Глухо ухнув, как разочарованный филин, блондин свалился под символической табличкой с черепом и скрещенными костями. Маркиз подбежал к двери, мимоходом проверил пульс у поверженного врага, убедился, что тот жив, и, перешагнув через его бесчувственное тело, проскользнул в дверь с «Бедным Йориком».
За дверью находилась не электрощитовая, как можно было подумать, а маленькая комнатушка вроде кладовки или чуланчика. Посредине этой клетушки стоял трехногий табурет, на котором, должно быть, сидел охранник, а в углу на свернутом одеяле, поджав ноги, скорчилась Лола, или Ольга — неизвестно, кем она сейчас себя чувствовала.
Вид у нее был неважный: театральный костюм, в котором ее похитили, кое-где порвался и был изрядно помят, кружевной воротничок сбился на сторону, волосы совершенно растрепались, грим размазан, но в глазах горел несгибаемый боевой дух...
Значит, это была Лола, не сломленная и непобедимая. Подняв глаза на Маркиза, она облегченно вздохнула и прошептала:
— Наконец-то! Я уж думала, что ты решил плюнуть на меня и смыться!
— Стоило бы, из воспитательных соображений, — буркнул Маркиз, помогая ей подняться на ноги. — Ну теперь-то ты поняла, что оставаться в городе никак нельзя?
— Ты что, собираешься здесь дискуссию устраивать? Может, телевидение пригласим?
Смываться нужно скорее, пока эти гады не вернулись.
В этом вопросе Маркиз был с ней полностью согласен. Он выскользнул в коридор, снова перешагнув через блондина, который застонал и пошевелился, побежал по сводчатому проходу к двери кафе. Но уже почти у самого входа услышал звук подъезжающих машин. Резко развернувшись и прижав палец к губам, он бросился назад и схватил Лолу за руку. Столкновение с основными силами противника сейчас никак не входило в его планы. Первый раз заглядывая на кухню, он обратил внимание на второй выход из кафе — тот, откуда вносили продукты и заходил кухонный персонал. Открыть изнутри эту дверь не составляло труда, и через полминуты Маркиз и Лола выбежали на набережную канала Грибоедова, где их сиротливо дожидалась брошенная Леней машина.
Маркиз рванул с места, и через двадцать минут, когда «Собачья будка» и ее хозяева остались далеко позади, Лола сдавленным голосом проговорила:
— Останови машину!
— Тебе плохо? — недовольно заговорил Маркиз. — Уж потерпи как-нибудь... — Но все же приткнул машину к обочине.
— Совершенно не знаю, что в таких случаях говорить, — тихо пожаловалась Лола, — ты ведь спас мне жизнь.
— Ничего не говори! — улыбнулся Маркиз в темноте. — Я и так все знаю.
Мягкие губы ткнулись ему в уголок рта, было очень приятно. И вот, когда Маркиз повернулся к девушке, стремясь продолжить поцелуй, она отстранилась неуловимым движением.
— О мой герой! — томно прошептала Ольга и закатила глаза, она снова играла.
— На этом лирическую часть считаю законченной! — буркнул Маркиз и так резко тронул машину с места, что Ольга ткнулась головой в переднюю панель. Она поднесла руку к ушибленной брови, но, взглянув на сердитое лицо Маркиза, ничего не стала говорить.
* * *— Здесь Гагенау! — раздался в трубке каркающий голос барона.
— Здравствуйте, господин барон! — произнес Макс нарочито медленно.
Ему мучительно не хотелось переходить к делу, сообщать нанимателю о своем непростительном промахе.
— А, это вы, дорогой мой! — Любезное обращение не обмануло Макса — голос барона звучал сухо и неприязненно. — Я давно уже жду вашего звонка. Что там у вас стряслось? Вы не уследили за коллекцией?
«Вот черт, — подумал Макс с отвращением, — уже знает! Какая-то сволочь успела стукнуть раньше, чем я позвонил. Теперь это мне тоже будет поставлено в вину».
Вслух же он сказал:
— Да, господин барон. Часть коллекции похищена. Это моя вина, я недостаточно тщательно проверил бронированную машину, предоставленную для перевозки...
— Меня не интересуют детали! — ледяным тоном прервал его барон. — Но отчего вы не сразу поставили меня в известность?
— Я проводил первичный осмотр, хотел по горячим следам выйти на похитителей.
Разговаривал со свидетелями и здешней милицией.
— И каковы результаты? — В голосе барона звучала насмешка. — Вам удалось кого-нибудь поймать?
— Нет еще. — Макс старался сохранять спокойствие. — Ясно, что действовали профессионалы, была подготовлена крупная операция...
— Мне казалось, что вы тоже профессионал! И это ваша страна, вы знаете ее достаточно хорошо, так что вам и карты в руки! Ищите, и да поможет вам Бог! Кстати, к вам уже вылетел следователь страховой компании. Ведь, как я вам говорил, коллекция застрахована на очень солидную сумму, а эти господа зря денег на ветер не бросают.
Так что будьте готовы к тому, что придется ответить на тысячи вопросов. А то, что это ваша вина, — вот в этом, дорогой мой, вы абсолютно правы.
На этой мажорной ноте барон закончил разговор, и в трубке запищал сигнал отбоя.
— Черт! — выкрикнул Макс, ударив ребром ладони по стене, чтобы хоть немного выпустить пар. — Черт, черт! Теперь меня сделают крайним, повесят на меня всех собак! И какой гад, интересно, поспешил рапортовать барону о похищении? Герр профессор Шульц, главный научный консультант, или мои доблестные помощнички?
Макс так и не пришел к какому-нибудь выводу, когда его мобильный телефон зазвонил.
— Здесь Белофф, — ответил он по немецкой традиции, которую успел усвоить за пятнадцать лет.
— Здесь Лангман, — ответил ему бесцветный, как ноябрьские сумерки, голос. — Я направлен страховой компанией АСЕ для проведения предварительного следствия по делу о хищении части коллекции барона Гагенау. Надеюсь на ваше всемерное сотрудничество.
— Яволь! — воскликнул Макс, с трудом подавив в себе желание вытянуться в струнку.
Справившись с этим неуместным приступом, он заговорил нормальным человеческим голосом:
— Где вы разместились, герр Лангман?
— В отеле «Невский Палас», как и вы.
— Тогда, может быть, мы встретимся внизу, в кафе «Вена»?
— Нет, — бесцветным ледяным голосом ответил Лангман, — я предпочел бы подняться в ваш номер.
— Хорошо, — ответил Макс после мгновенной заминки, — заходите, я жду вас..
«В конце концов, — подумал он, — скрывать мне нечего. Пусть приходит и вынюхивает».
Однако какой-то неприятный холодок все же пробежал по его коже.
Через три минуты в дверь его номера сухо и отчетливо постучали.
— Войдите! — Макс повернулся к дверям.
На пороге появился человек, аккуратный и сухой, как будто его только что вынули из гербария. Ровно, волосок к волоску, уложенные пепельные волосы, серовато-бледное лицо с узкими губами и серыми маленькими близко посаженными глазками, серый, идеально отглаженный костюм.
«Только что с самолета, — подумал Макс, — а нигде ни складочки. Как ему это удалось?»
— Герр Белофф? — осведомился серый человек.
— Герр Лангман? — ответил Макс ему в тон. — Прошу вас, проходите. Может быть, заказать кофе или чай?
— Нет, благодарю вас.
Лангман сел в низкое кресло, положил на журнальный столик кейс, расстегнул его замки, но медлил открывать крышку.
— Герр Белофф, — начал он, подняв на Макса холодные дула своих глаз, — ведь вы — уроженец этого города? , — Да, — ответил Макс, сразу почувствовав себя неуютно под этим взглядом, — я уехал отсюда в восемьдесят шестом году и попросил политического убежища...
