Кирилл Казанцев - Ненасытные
– Нет уж, спасибо, – испугался проверяющий. – Сами ройтесь в своем мусоре. Глядишь, найдете какую-нибудь амфору. Счастливого пути, товарищ капитан. Вы уж будьте поосторожнее. Говорят, что преступники крайне опасны, мало ли что…
– Неужели на всех бросаются? – удивился Мурзин. – Я слышал, что у них узкая специализация.
– Так-то оно так, – замялся офицер. – Но майор Лаврентьев на инструктаже таких ужасов про этих бандитов наговорил… Мол, оба конченые шизофреники, проявляют бессмысленную жестокость. Баба – зверь, убивает, не раздумывая, а мужик ничем не лучше, когда-то работал киллером, потом детей похищал в Чечне, занимался рейдерскими захватами в столице…
– Страсти-то какие, – испугался Мурзин. – Слушай, лейтенант, кончай, а? А то нагнал на меня жути, я теперь трястись буду, не поеду ни на какую дачу… Ладно, счастливой службы, парни, сами тут смотрите во все глаза.
Он завел двигатель, переключил передачу, и машина запылила дальше, а груда ценных вещей, перевозимых «на дачу», издала тяжелый стон облегчения.
– Все в порядке, товарищи подпольщики, – радостно возвестил Мурзин. – Это наши. Отделался легким удостоверением.
– Ничего и не в порядке. Мне обидно, – утробным голосом проговорила Ксюша. – Нас оклеветали. Моя психика тихо фигеет. Неужели мы такие ужасные?
– Да, я тоже немного смущен, – признался Никита. – Ну, хорошо, мы конченые шизофреники, это можно допустить. Я работал киллером, похищал несчастных чеченских детишек. Но при чем тут рейдерские захваты?
– Мы, кстати, приближаемся к Долине Гейзеров, – сдерживая смех, объявил Мурзин. – Это часть уникального биосферного заповедника, обязательный пункт программы любого туриста, прибывающего на полуостров. Как без Подола невозможен Киев, так без Долины Гейзеров невозможен Чемдал. Но мы с вами не туристы, объедем природное чудо стороной.
– А может, заедем? – встрепенулась Ксюша. – Баба-зверь должна помыться, пока она кого-нибудь, в натуре, не замочила…
Несколько минут старенькая «Тойота» тряслась по «стиральной доске», и пассажирам пришлось серьезно призадуматься о сохранности зубов. Водитель уверял, что конец пути уже не за горами.
– Эх, Мурзин… – жалобно причитала Ксюша, подпрыгивая вместе с мусором, – вот брал бы ты взятки – мы бы сейчас не тряслись в этом жутком поезде, а ехали бы как нормальные белые люди – в белоснежном джипе с отличной подвеской и низкой чувствительностью к дорожным препятствиям.
– Да знаю я, – вздыхал Мурзин. – Но такой уж я непрактичный, старомодный, люди меня не понимают, жена пилит, ребенок смотрит с укором. Может, еще и научусь в этой жизни вертеться. – Он хохотнул, быстро глянув в зеркало. – Но только после того, как вас подальше спроважу…
Машину занесло, он резко ударил по тормозам и принялся «целомудренно» ругаться. Пассажиров вдавило в сложенные сиденья, и они тоже позволили себе несколько слов.
– Колесо спустило, – мрачно объяснил Мурзин, обрывая поток красноречия. – Да чтоб мне выпасть в виде осадков…
– Издеваешься? – вспылил Никита. – Мало того, что машина у тебя хреновая, ездок ты такой же, так ты еще и под ноги не смотришь?
– Все в порядке, – предпочел не обижаться Мурзин. – Не проткнул, а просто спустило. Такое бывает, девочка капризная, я до сих пор не могу понять, что у нее на уме. Сейчас надуем и поедем дальше. Стоянка поезда – пять минут. Можете, кстати, выйти, послоняться по перрону – мы в глухом лесу.
Он начал хлопать дверьми, выискивать насос. Никита с Ксюшей выбирались из-под вороха рванины, с удовольствием разминали суставы. Они действительно находились в лесу. Внушительные каменные березы – не очень высокие, но с мощными стволами, буроватой, шелушащейся, изъеденной трещинами корой, замысловато перемежались со скалами, с мочалами травы, опутавшей обочины. Ксюша прислушалась, сделала загадочное лицо – где-то поблизости журчал ручей. Ахнула в предвкушении долгожданной встречи с водой и умчалась за деревья, не спросив разрешения. Как только она ушла, послышалось прерывистое гудение мотора с того направления, куда направлялись мстители. Чертыхнувшись, Никита перепрыгнул на соседнюю обочину, нырнул в траву и закатился в первую попавшуюся канаву. Он приподнялся, сильно сомневаясь, что со стороны похож на одуванчик, уставился на новое явление. Как много их еще предстоит…
По проселочной дороге ехал «ВАЗ» девятой модели с символикой ГИБДД. В салоне находился один человек. Проследовать без остановки мимо «Тойоты» господин полицейский, видимо, посчитал неуместным. Машина остановилась, прижалась к обочине – в нескольких метрах от Никиты. Выбрался молодой инспектор в форме – невысокий, кряжистый, щекастый. Он исподлобья огляделся и поволокся через дорогу расхлябанной, вальсирующей походкой, свойственной подавляющему большинству инспекторов. Мурзин накачивал колесо примитивным педальным насосом, покосился на новую фигуру. Инспектор небрежно козырнул, начал что-то говорить. А Никита задумался. В принципе, ничего ужасного, ворон ворону глаз не выклюет. Потрещат и расстанутся. Но как быть с Ксюшей? Она могла и не слышать, что подъехала машина. У нее там радостное событие, чувства отключены. Вывалится из кустов – вся такая довольная, одухотворенная, и на тебе. Будет странная сцена – наверняка гаишники в курсе, как выглядят особо разыскиваемые персоны. Никита выполз из кустов и спрятался за полицейской машиной. Пригнулся и начал медленно смещаться к капоту – сел на корточках, высунул нос. До бухтящих мужчин было метра четыре. Он успеет атаковать в случае нужды. А если все закончится благополучно, шмыгнет в траву. Но тут усмехнулся Мурзин, перехватив его настороженный взгляд. Подмигнул – отнюдь не украдкой и что-то проговорил гаишнику, стоящему к нему лицом. Никита оторопел. А инспектор боязливо повел плечами, глянул искоса через плечо и громко сказал:
– Вадим, ты уж намекни этому парню, чтобы не бил меня по голове тяжелым тупым предметом, – повернулся добродушной физиономией, выразил надежду: – Может, легким подзатыльником отделаюсь?
– Никита, выходи, – сказал Мурзин. – Все свои.
Никита растерялся. Это было не просто странно, а очень странно. Поколебавшись, он выбрался из укрытия и неуверенно приблизился.
– У тебя физиономия, как у Винни-Пуха, летящего с шариком к дуплу за медом, – рассмеялся Мурзин. – Расслабься. Ты просил собрать команду. Я собрал. Что было, то и нашел, как говорится.
– Что-то и у меня обострение отупения, – призналась Ксюша, вырастая за спиной. Она неслышно выбралась из леса, выглядела посвежевшей, немного мокрой, и даже палица-коряга, которую она сжимала обеими руками, смотрелась уместно.
– Инспектор Паша Пчелкин, – охотно представил нового члена команды Мурзин. – Ждал нас с остальными ребятами в условленном месте, но, поскольку мы выбились из графика, решил поехать навстречу, подстраховать в случае необходимости. Остальные ждут.
– Паша. Пчелкин, – сглотнув, сказал инспектор, покосился на симпатичную ведьму с корягой и, поколебавшись, протянул руку. Молодой, четверть века только прожил, добродушный, весь какой-то круглый, хотя и не толстый. Его смышленые глаза лучились от любопытства – еще бы, то же самое, что встретиться в неформальной обстановке со Стивеном Кингом. Поколебавшись, Никита отозвался на крепкое рукопожатие.
– Ну, здравствуй, Паша Пчелкин, – вздохнул Никита. – Призванный из того, что было. Ты работаешь в полиции?
– Работаю, – удрученно согласился новый знакомый. – Хуже того – в дорожной полиции. Первый батальон ДПС…
– ДПС? – озадаченно потерла переносицу Ксюша. – Движение за права и свободы?
Инспектор смутился под исполненным иронии взглядом и, похоже, утратил чувство юмора, которое минуту назад еще присутствовало.
– Но кто-то ведь должен?
– Безусловно, – кивнул Никита. – Иначе на дорогах будет скучно. Ладно, парень, не смущайся, все в порядке. Взятки берешь? А то видок у тебя какой-то не голодающий.
– Да ладно вам издеваться, – насупился инспектор. – Можно подумать, вы где-то встречали голодающих инспекторов ГИБДД… А взятки, если честно, беру… Но по мелочам. Бить будете? – Он так надулся от обиды, что сам стал похож на Винни-Пуха.
– Расслабься, Паш, – сказал Никита. – Я рад, что ты сегодня с нами. – И, заметив, что инспектор расслабился, добавил: – Серьезно, рад.
– Не обращай на нас внимания, – сказала Ксюша. – Мы всегда над кем-то издеваемся. Мы злые и бессердечные. А к полиции, уж прости – в глобальном, так сказать, смысле – у нас и вовсе отношение особое.
Мурзин выразительно хмыкнул, и оба полицейских многозначительно, с прищуром уставились на опасных рецидивистов, по которым уже два года стонала решетка. Но Никита не растерялся.
– Забудьте, парни. – Он рассмеялся. – Вот смотрю на вас и чувствую, как меня обуревает гордость за российскую полицию. Возможно, мы однажды пересмотрим свои взгляды. Ты на службе, Паша?
