Татьяна Светлова - Шантаж от Версаче
Договорившись с Ксюшиной родней о постоянной связи, сыщики поехали к Кису на Смоленку. Вани не было — ускакал в воскресный день к родителям поживиться вкусным маминым обедом.
Оказавшись в четырех стенах пустой, холодной (топить еще не начали) квартиры Киса, сыщики совсем захандрили. Казалось, что надо куда-то бежать, что-то предпринимать, делать, действовать! — но никто из них не понимал, с какой стороны можно взяться за дело. Искать машину, номеров которой никто не запомнил? Это и милиции не под силу, несмотря на имеющиеся в ее распоряжении средства поиска. В самом деле, даже если они передадут на все посты ГАИ описание машины, то вылавливать в мощном машинном потоке черную «Волгу»… Сами понимаете… Да она уже небось сто раз доехала до места назначения!
Не вынеся бездействия, Кис, не слишком представляя себе, что он станет объяснять, все же попытался разыскать Серегу. Но тот был на даче. Номера его мобильного Кис не знал, а ворчливая женщина — должно быть, Серегина мать, ревностно охранявшая выходные дни перегруженного сына, — не желала его давать. Конечно, скажи он милиции, что похищение Ксюши связано скорее всего с делом об убийстве Тимура Алимбекова, то в ход будут пущены совсем другие силы, средства и люди! Серегу и на даче разыщут, из-под земли достанут! Но ведь Кис сам советовал не говорить… Западня какая-то! Кис снова перебрал возможные объяснения, которые можно было бы дать милиции, связав Ксюшу с делом Тимура и в то же время обойдя молчанием эту дурацкую выдумку сестер и участие в ней Реми, — но ничто не приходило на ум. Либо рассказывать всю эту невероятную правду, в которую никто на Петровке не поверит и только впутает всех по уши в дело об убийстве, либо молчать. Но тогда и меры по розыску Ксюши другие, и срочность другая…
Ох-хо-хо! Он поплелся на кухню за выпивкой, в которой они с Реми явно нуждались для укрепления духа.
* * *Тоскливо проползли два часа, в которые Реми медленно напивался, кляня себя за то, что не доверился своим предчувствиям, — ведь знал же он, ведь чувствовал, что девочке грозит опасность! — и в которые Кис увещевал его не валять дурака и не приписывать себе возможности, которых у него вовсе не было, чтобы теперь не сожалеть о том, что их не использовал. В самом деле, ну, будь Реми даже уверен на все сто, что на Ксюшу могут выйти, — что он, ее телохранителем бы заделался? Смешно, ей-богу, ему вообще улетать завтра. Ничего не смог бы Реми сделать для Ксюши, и незачем рвать теперь рубаху на груди, взывал к благоразумию француза Кис. У Реми вообще нет опыта криминальных расследований — у них там во Франции по таким делам к частным детективам практически никто не обращается, им все больше слежку за неверными супругами поручают да шпионить за конкурентами…
— Ну, что, скажи, разве я не прав? — Кис тоже начинал пьянеть, хотя, учитывая немалый стаж, присущий Кису как любому русскому мужику, он пьянел куда медленнее Реми. — А? Молчишь? Потому что я прав. Ничего бы ты не смог сделать, ни-че-го…
* * *Звонок телефона выхватил их из тягостного полупьяного разговора. Звонила Александра — просила разрешения приехать.
— Валяйте, — не совсем трезвым голосом ответил ей Кис.
Александра замешкалась на том конце провода, учуяв его сомнительную интонацию, и, ничего не ответив, положила трубку.
Но все-таки приехала. Окинув взглядом детективов, она молча подошла к столику, брезгливо взяла за горлышко две бутылки, виски и водку, унесла их на кухню и убрала в первый попавшийся шкафчик. Так же молча унесла грязные стаканы и поставила их в мойку.
— Вымоете, когда протрезвеете, — бросила она холодно Кису. — И нечего француза спаивать. Он наш жених, можно сказать.
Все это было произнесено по-русски, и Реми ничего не понял, лишь молча наблюдал за решительными действиями Александры. Кис же в ответ только икнул.
Протерев столик, Александра отправилась на кухню и, разыскав все необходимое, заварила крепкий чай, нашла в холодильнике какую-то еду и накрыла столик.
— Ешьте. Пейте чай. И трезвейте.
— А вы не можете так почаще… Приходить? — спросил Кис. — Люблю, когда обо мне заботятся. Я даже согласен специально напиваться, если в вас это провоцирует материнские чувства… В виде заваривания чая и нарезания колбасы… А?
— Мои материнские чувства могут далеко зайти, — сухо отпарировала Александра. — Могут дойти до того, что я надаю тебе по пьяной морде.
«Ой! Она перешла на „ты“!» — возрадовался Алексей, не придав значения контексту, в котором это «ты» было произнесено.
— Расклеились! — продолжала Александра. — Распустили нюни! Сидят наклюкиваются! Мужики называется! Детективы, е-мое!
— Вы в своих статьях так не выражаетесь… — Кис нарочно придал пьяную интонацию своему голосу, чтобы подразнить Александру, — не настолько уж он был нетрезв, да и при появлении Александры хмель почти слетел с него.
— Я тебе еще не так выражусь, — пообещала Александра. — Я владею русским языком в совершенстве, причем всеми его пластами. Пей чай, и молча! Как это делает твой друг, — кивнула она на Реми.
Реми, поскольку никто не удостоил его переводом, действительно молча прихлебывал чай в полной и подавленной задумчивости. Уловив движение в свою сторону, он оторвался от созерцания своей чашки и произнес:
— Завтра сдам билеты. Я только не знаю, как с визой быть… Продлят ли?
— Улетай, Реми, — сказал Кис. — Подальше от греха. А то еще загремишь под суд за нарушение неприкосновенности жилища и работу без лицензии…
— Я тут останусь, пока Ксюша не отыщется, — угрюмо заявил француз.
— Как вы будете ее искать? — вмешалась Александра. — Я, собственно, за этим и приехала, чтобы обсудить! Родители после ухода милиции наглотались таблеток и немного успокоились… Я хочу понять: можем ли мы что-нибудь сделать?
Кис начал было мямлить: «Понимаешь, у нас нет средств…» — но Реми вдруг произнес:
— Она сама найдется.
— Как это? — в один голос спросили остальные.
— Мы все согласны, — принялся объяснять Реми, — что Ксюшу похитили в связи с делом Тимура, так? Совпадение очень маловероятно, правильно? И возможность похищения ради выкупа тоже отпадает?
— Правильно, так. Что дальше?
— Значит, ее похищение вытекает из того, что кто-то узнал у соседки о посещении ею квартиры Тимура. Далее, как они нашли Ксюшу? — Реми обвел глазами своих собеседников.
— Выследили, — произнес Кис.
— Именно. Что мы можем об этом сказать? Что мы олухи. Никому из нас не пришла в голову мысль об этом, никто не позаботился проверить, нет ли «хвостов»… А нас выследили — и Ксюшу скорее всего через нас. Потому что у квартиры Тимура она больше не появлялась, зато появлялись мы… Правильно? За нами был «хвост», и, когда Александра с Ксюшей приехали сюда, тот, кто следил, обрадовался: удача! Описанная соседкой девушка сама идет в руки! Помните, когда Александра с Ксюшей уезжали, там была черная машина у соседнего подъезда? Парень еще высадил девушку? И поехал сразу же вслед за машиной Александры?
— Вы хотите сказать?.. — Александра нервно передернула плечами. — Это за нами следили?
— Там стояла черная «Волга»! Молодец, Реми, — произнес Кис.
— Ага, молодец… Если бы раньше! Вовремя! А теперь-то что — «молодец»…
— Раньше! Как мы могли тогда предположить? Даже в мою русскую голову не пришло, что за нами кто-то может следить, — чего уж тогда ждать от твоей иностранной? Теперь-то, когда Ксюшу похитили, все становится ясно… Это, знаешь, как в детективном романе — как узнаешь разгадку, так думаешь: как все просто! Да не так-то оно и просто, раз не додумался сам!
— Реми, вы сказали, что Ксюша сама найдется! — требовательно перебила Александра. — И как же это?
— Да вот так. Они надеются у нее что-то узнать. И очень скоро поймут, что она ничего не знает. И отпустят ее.
Кис с Александрой переглянулись. Реми не представлял и даже не мог представить, что незнание вовсе не являлось спасением для Ксюши! Громкие криминальные дела, о которых они, в отличие от Реми, были наслышаны, говорили о том, что человека могут замучить до смерти в надежде выпытать (в прямом и переносном смысле) у него информацию…
Но никто не отважился объяснять это Реми. Почувствовав их невысказанное сомнение, которое словно зависло в воздухе, Реми резко поднялся, едва не перевернув столик, и отошел к окну.
За окном темнело. Редкие снежинки заплясали в воздухе — в начале октября, когда во Франции еще все цветет, в Москве наступают холода… Было тоскливо, и все происходящее показалось ему нереальным, дурным, плохо сделанным фильмом, играющим на нервах у зрителя тягучими сценами «саспенс»…
За его спиной царило подавленное молчание.
— Может, выпьем? — раздался голос Киса. — Налить тебе, Александра? — Кис, пользуясь инициативой Александры, быстренько перешел с ней тоже на «ты».
