Аль Странс - Завещание
47
Артур, наконец, сумел дозвониться до Аркадия Петровича. Несколько попыток оказались тщетными. То ли старый адвокат нарочно не брал трубку, то ли был в отъезде. Но на сей раз он ответил.
― Аркадий Петрович?
― Да, я.
― Аркадий Петрович, это Артур, узнаете? Я вас уже неделю ищу…
― Отсутствовал, извините.
В голосе адвоката Артуру послышались какие–то неприятные нотки. Это было ново для Артура, знавшего семейного адвоката, почти члена семьи, всегда любезным и дружелюбным.
― К сожалению, отец умер… умер безвозвратно… Нож проник в сердце… Смерть наступила в считанные секунды…
― Я знаю. Соболезную.
― Преступников не поймали. И вряд ли поймают.
― Извините, но я ничем не могу помочь.
― Я не к тому, Аркадий Петрович, я бы хотел узнать о завещании. Кому отец завещал что?
― А с завещанием та же история, что и прошлый раз.
― Как так? Что это означает?
― Завещания нет.
― Нет?
― Нет.
― И что теперь с его наследством?
― Дом на Крестовском в Петербурге со всем содержимым, я распорядился разделить между вами, тремя его прямыми наследниками. Но теперь, однако, появился ещё один… И тоже законный некоторым образом. То есть этот мальчик, его родной сын, только от другой матери, как и Вы, впрочем. Но его я не вписал, потому что тогда ещё не знал. Теперь это дело вашей совести.
― А что с денежной частью наследия?
― Тут у меня никаких сведений и распоряжений нет.
― Но где–то должны быть его деньги!
― Мне об этом ничего не известно. Он делал бизнес со своим братом, Гарри Фридландом, вашим дядей. Как-то, Гарри жаловался мне, что ваш папенька должен ему много денег. Но не могу судить.
― Но как же это?! Аркадий Петрович! Вы же душеприказчик отца. Вам всегда было всё известно, отец доверял вам безмерно…
― Нет, Артур Львович, мне не всё известно. И вообще, я нынче уже на пенсии. На заслуженном покое. Не служу более никому. Если желаете, обращайтесь теперь прямо к вашему дяде, Игорю Давидовичу. Прощайте.
На Артура повеяло ледяным ветром из Бельгии. Он положил трубку. Он не мог поверить в предательство адвоката. При жизни отца, Бергман, служил ему верой и правдой и получал за это хорошую мзду, так, что мог более нигде не работать. Он, казалось, был предан своему постоянному и солидному клиенту искренно, как и Федор Иванович Коконин, личный водитель отца, погибший за него даже после его, якобы, смерти. И вдруг такая холодность! Такая отчужденность! И такая непричастность, словно…
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
