Александр Казанцев - Искатель. 1988. Выпуск №6

— Видите ли, ни в чем конкретном упрекнуть я Кандиларова не могу. Таких теперь развелось хоть пруд пруди. К любому и всякому, будь то начальник, или вахтер, или уборщица, он подступается с бесконечной любезностью и учтивостью…

— Извините, с каких это пор учтивость и любезность попали в разряд недостатков? — с улыбкой осведомился Бурский.

— Поймите, все это показуха, лицемерие, пыль в глаза. Лишний раз подсуетиться, ввернуть красивое словечко — это же самый дешевый товар в человеческих отношениях. Тому, кто его продает, товарец этот не стоит ничего. Зато его втридорога оплачивают доверчивые простаки.

Себя к доверчивым простакам кадровик явно не причислял.

— Стало быть, сладкими речами ловит в силки простофиль?

— Гм… это смотря какая дичь. Начальство, как правило, на комплименты не клюет, ему услужи дельцем. Так что к одним он подступает с речами, а других опутывает делишками.

— Опутывает, говорите?

— Тут он мастак. Страшного напора деляга. Для него вообще не существует невозможного. Даже мне, представьте, сумел услужить, хотя прекрасно знает, что я о нем думаю. Потом сказал про меня одному из своих дружков: «Ничего, теперь этот пес меньше лаять будет…» Чем услужил? Раздобыл мне английское лекарство, которое не сыщешь ни в одной аптеке, даже там… — Кадровик выразительно выставил палец вверх. — Спас мою супругу. До сих пор жалею, что попался на его удочку…

— Жалеете, что спас? — засмеялся Бурский. Но кадровик не был склонен к шуткам.

— Такое вот положение, товарищ представитель милиции. Мир — увы! — принадлежит нынче таким, как Кандиларов.

Около четырех появился Шатев. Еще в дверях, запыхавшийся, не дожидаясь вопросов начальника, выпалил:

— Не был он там! Не был!

Переведя дух, уже спокойно и подробно рассказал, с кем встречался, какие бумаги и списки просмотрел, и не один раз, и даже касающиеся предыдущих санаторных смен.

— Произошла какая-то ошибка. В комнате, обозначенной крестиком, жили двое из Шумена. Выходит, эта открытка, как говорим мы, юристы, — частный документ с неверной информацией. Допускаю, что написал ее сам Кандиларов — хотя и тут есть сомнения, и надо подвергнуть ее графологической экспертизе, — допускаю также, что он мог лично опустить ее в почтовый ящик (и здесь сомнения немалые), но в санатории для шахтеров он не отдыхал.

— Может быть, в соседнем? Такие же трехэтажные коробки нагородили по всей Болгарии.

— Думал и об этом. «Милина вода» курорт далеко не фешенебельный, там санаториев — раз, два и обчелся. Я проверил все и могу поручиться: Кандиларов солгал.

Полковник Цветанов встретил их внимательным взглядом, в котором, как им обоим показалось, затаилась насмешка. Указательным пальцем он массировал переносицу, отчего массивные черные очки ездили вверх-вниз, — верный признак хорошего настроения.

— Ну как, разыскали пропавшего мужа? Передали с рук на руки любящей супруге? Да вы садитесь, не маячьте, и так видно, что оба выше меня… То есть не выше — длиннее!

Бурский рассказал все сбивчиво, но достаточно подробно.

— Что ж получается? — развел руками полковник. — Шестнадцатого сентября рано утром он целует на прощание супругу, и далее след его теряется, если не считать фальшивой открытки. И вы вдвоем не можете найти среди девяти миллионов соотечественников ни единого, кто бы его видел? Остановимся на версии «Человек-невидимка»?

На этот игривый тон с подначками Бурский решил ответить подобающе:

— Открытка-невидимка не фальшивая, а с неверной информацией.

— Готов согласиться. Хотя, может, и фальшивка. Но сперва поделитесь-ка вашими версиями об исчезнувшем.

— Первая. Он знал, что не поедет в санаторий, и показывал жене путевку для отвода глаз. А для вящей убедительности отправил с курорта открытку. Или попросил кого-то отправить ее.

— Что установили графологи?

— Жена уверена: на открытке почерк Кандиларова. Мы намерены немедленно передать ее в научно-технический отдел, — робко сказал Шатев.

— Значит, еще не передали. Продолжайте, Бурский.

— Эта версия вызывает несколько вопросов. Первый: почему отпускник с путевкой исчез? И сразу же второй: почему он не вернулся в положенный срок? Либо с ним что-то случилось, либо легенда с путевкой ему уже не нужна.

— Что же он поделывает, распрощавшись с легендой?

— Допустим, спокойно перешел границу.

— Не бывает спокойных переходов границы. Переход или законный, или незаконный.

— Я бы начал с законного варианта, — почему-то вздохнул Шатев.

— И вы его уже проверили?

— Товарищ полковник, мы покамест…

— М-да. Похвально. С этого и следовало начинать. Графологи в неведенье, пограничники не запрошены. Два — ноль в мою пользу.

Не ладится у нас сегодня с докладом, подумал Бурский. Обычно бойкий, порывистый, порою даже вспыльчивый, Шатев на сей раз отвечал как-то робко, растерянно. Кажется, его доконали шпильки начальства. Решил вмешаться:

— Товарищ полковник, идут лишь первые часы расследования, которое надо было бы начать почти три недели назад. Так что разрешите продолжить?

Полковник кивнул.

— Итак, первую версию придется пока отставить: при любовной интрижке Кандиларов не опоздал бы с возвращением к жене. К тому же и возраст — под шестьдесят — не очень-то располагает к безумствам плоти.

— Старый пень, случается, долго горит, — пробормотал Цветанов.

— Но Кандиларова абсолютно уверена, что весь жар сердца он отдает лишь ей, — сказал, приободрившись, Шатев. — Он старше ее на четверть столетия.

После убийственного словосочетания «четверть столетия» наступила тишина. Полковник что-то рисовал в своем блокноте. Наконец спросил:

— А вторая версия?

— Вторая, она же и последняя, такова: Кандиларова похитили и где-нибудь прячут…

— Постой-постой! — оживился полковник. — Версия заманчивая. Но тогда зачем ему было настойчиво совать жене путевку, зачем открытку посылать?

— Верно, концы не сходятся. Хотя открытка может оказаться и поддельной. Скоро узнаем. Однако заметьте: именно вторая версия объясняет его сегодняшнее отсутствие. Подытожим обе версии. Мы легко установили, где его нет. Теперь пора установить, где он находится. Добровольно ли гостит у какого-нибудь гражданина…

— Или гражданки, — вставил полковник.

— Задержан где-то…

— Или закопан, — заключил Шатев.

— Допускаю, может быть, уже и закопан, — согласился Бурский. — Идет двадцать второй день, как он исчез. Не носовой же платок пропал — человек! Живого или мертвого, у нас или за границей мы обязаны обнаружить его. Надо объявить всеобщий розыск.

— Да-а-а, — язвительно протянул Цветанов. — И перекопать решительно все поля, луга и леса?

— А что, надо будет — и за лопаты возьмемся. Но сначала проверим все пункты «скорой помощи», больницы, морги. Бывает, после катастрофы люди долго не приходят в сознание.

— При нем документы. Сразу бы сообщили.

— А если их не было? — спросил Шатев.

— И такое возможно. Но розыск объявить надо прежде всего.

— Ситуация осложняется, — сказал полковник. — Задействовать механизм розыска — дело нешуточное. А пока дадим вам в помощь молодого энергичного помощника, полного криминалистических иллюзий. Пусть-ка пооботрется возле вас. Дело — по крайней мере на первый взгляд — кажется чистым, без крови и поножовщины, в самый раз для стажера.

Бурский и Шатев переглянулись. Полковник, нажав кнопку радиотелефона, сказал:

— Гергина, найди-ка того стажера. Попроси ко мне.

— Он здесь, товарищ полковник, — раздался голос секретарши. — Ждет не дождется вашего вызова.

В кабинет вошел высокий светловолосый паренек и отрапортовал, вытянувшись по стойке «смирно»:

— Товарищ полковник, курсант четвертого курса факультета криминалистики Петко Александров Тодорчев прибыл для прохождения практики.

— Вольно, курсант. Практику начнешь в группе старшего инспектора Траяна Бурского. — Церемонным жестом он указал на майора. — А это инспектор Николай Шатев. Лично на тебя, Петко, возлагается такая задача: помочь двум твоим старшим коллегам обнаружить следы исчезнувшего человека… Итак, желаю успеха всем троим!

Первое, что они узнали, запросив Центральный компьютер: Петко Христоф Кандиларов никогда не был под судом и следствием. Затем поступили сообщения с пограничных КПП: после 15 сентября разыскиваемый гражданин Болгарию не покидал.

Разумеется, он мог пересечь границу с фальшивым паспортом, под чужим именем, то есть незаконно, хотя нарушений границы в указанное время не было зафиксировано.

Следом начали приходить ответы из окружных управлений милиции, моргов, больниц — безрезультатно.