Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова
— Лукашенко? Олеся Ивановна…
— А вы откуда знаете? — опешил Денис.
— Верно? — не ответил адвокат.
— Верно! Она проработала в транспортно-экспедиционном отделе «Первопечатника» почти год. И уволилась одновременно с Татьяной, своей подружкой. Та через кого-то устроилась в гостиницу, а Олеся, видимо, подалась до дому…
— И ты об этом, конечно, сразу же сообщил своему приятелю — прокурору?
— Приятелю! — Нечаев прошипел сквозь зубы какое-то нецензурное ругательство. Потом кивнул: — Да, сообщил. Как договаривались…
— А он?
— Попросил срочно приехать к нему со списком и другими рабочими записями. Подробно так выслушал, сволочь, забрал бумаги и велел никому до времени не докладывать.
— Потом что было?
— Ничего. Меня с утра вызвали в РУВД, а там забрали.
— Значит, бумаги у него… Боюсь, что отопрется!
— Ерунда! Я все равно почти наизусть помню — и эту выписку из отдела кадров, и прочее по делу Лукашенко.
— Придется забыть.
— В каком смысле — забыть?
— На всю оставшуюся жизнь — если, конечно, собираешься провести ее на свободе.
Виноградов убедился, что собеседник внимательно следит за каждым его жестом и приложил к губам указательный палец. Потом покосился на вентиляционную отдушину под самым потолком следственного кабинета — микрофон мог располагаться или в ней, или в электророзетке:
— Ты меня понимаешь, Денис?
Тот проследил за взглядом адвоката, сглотнул слюну и медленно опустил веки:
— Кажется, да…
Владимир Александрович еще раз для верности одними глазами показал собеседнику на места установки подслушивающих устройств, потом на свои уши. Продолжил:
— Ничего особенного! Просто тебе надо раз и навсегда забыть о той давней истории с Олесей Лукашенко. Умерла так умерла… С кем не бывает?
— Хорошо, — кивнул Денис.
— И про папашу ее — тоже забудь!
— Как это, Владимир Александрович? Подождите, я же ведь в оперативно-следственной группе?
— Ну, сейчас ты, допустим, в камере! — вполне резонно поправил Нечаева адвокат. — Не беспокойся.
Денис вслед за Виноградовым посмотрел в сторону отдушины под потолком:
— Я согласен!
— Вот и правильно! — похвалил Виноградов. — Поверь, Денис, — плетью обуха не перешибешь…
— Что я должен сделать?
— Ничего! Завтра утром тебя выпустят — даже без предъявления обвинения. Походишь некоторое время подозреваемым, а потом через месяц-полтора уголовное дело прекратят за недоказанностью.
— А дальше?
— Служи. Уволить тебя не имеют права, если что — восстановим по суду.
Собеседник сглотнул слюну и кривовато усмехнулся:
— А если я…
Тут уже забеспокоился Виноградов:
— Не советую, Денис. Сделать из тебя в любой момент обвиняемого — это для нашей прокуратуры даже не вопрос. Изберут мерой пресечения содержание под стражей… и привет! При таком раскладе ни один адвокат из «ментовской» камеры не вытащит.
— Даже вы?
— Тем более — я! — рявкнул Владимир Александрович. Но потом сбавил тон: — Послушай, парень… Не корчи из себя рыцаря на белом коне, ладно? Это же с каждым могло случиться. Сунулся по молодости куда не положено, получил по носу — так делай выводы! Считай, что еще повезло.
— Повезло?
— Конечно! Могли просто без объяснений законопатить лет на пять в Нижний Тагил… Или того хуже.
И в этот момент Нечаев сорвался в истерику:
— Да согласен я! Согласен! Господи, ну за что? Буду молчать, забуду про все… Зачем мне это надо? Господи!
Наверное, он даже чуть-чуть переигрывал, но в целом получилось вполне естественно.
— Успокойся, Денис… Успокойся! — бросился к своему подзащитному Владимир Александрович. — Немного осталось…
И только когда убедился, что молодой оперативник понемногу приходит в себя, нажал на кнопку вызова дежурного по изолятору.
* * *— Ну, и что вы на это скажете? — Палец Андрея Марковича по-хозяйски лег на сенсорный переключатель магнитофона: — Дальше ничего интересного…
Он прослушивал запись не в первый раз и прекрасно помнил, когда диалог сменится равномерным шипением пленки.
— Какая разница. Вы же все равно поступите по-своему?
— Разумеется. И все-таки?
— Нельзя его было выпускать! — Без формы с серебряными погонами помощник прокурора выглядел не привычно-суровым представителем власти, а просто хорошо одетым молодым человеком из состоятельной семьи.
— Почему?
— Потому что я не верю ни единому слову! Ладно — этот сопляк, но насчет адвоката…
— Допустим. Что предлагаете?
— Пусть сидит! По крайней мере — под присмотром.
— До каких пор?
— Сколько понадобится! — пожал плечами помощник прокурора.
— А потом? — будто у самого себя поинтересовался Андрей Маркович. — Он же ведь рано или поздно выйдет.
— Ну, во-первых, скорее поздно, чем рано. А во-вторых, можно же сделать так, чтобы…
Господин Удальцов покачал головой:
— Вы очень удивитесь, но «сделать так» с арестованным сотрудником милиции вовсе не просто. Любая тюрьма имеет уши и глаза — и это только кажется, что за решеткой человек отрезан от окружающего мира. Наоборот! Там он еще больше на виду, а с появлением господина Виноградова…
— Очень неприятный тип. Вредный! Скажите, неужели ничего нельзя предпринять?
Генеральный директор «Первопечатника» поморщился, как от зубной боли:
— Мы попробовали… Теперь нужно кое в чем разобраться.
Собеседник молчал, ожидая продолжения.
И после короткой паузы оно последовало:
— С этим адвокатом все не так просто. Знаете? Он ведь у нас поперек дороги уже не в первый раз оказался.
— Слышал. А что, если…
Но Андрея Марковича рекомендации «ручного» сопляка-прокурора интересовали мало:
— Я не верю в совпадения. Кто-то за ним стоит, но вот — кто? И почему? Ладно, это разговор отдельный!
Господин Удальцов обошел свое кресло и привычно потеребил краешек оконной шторы. Прислушался к доносящемуся с улицы городскому шуму и почтительному молчанию собеседника за спиной.
Обернулся:
— Любую проблему надо решать быстро! Сразу же — и до конца. Чтобы больше к ней никогда не возвращаться…
Молодой человек слушал внимательно и даже попытался встать вслед за хозяином кабинета, но Андрей Маркович неожиданно сильной ладонью надавил ему на плечо:
— Сиди! Думаешь, я поверил, что Виноградов и этот его придурок-подзащитный будут выполнять наши условия? А даже если и будут… Все равно рискованно. Поэтому поступишь так, как я сказал.
— Понял. Сделаю!
— Конечно сделаешь… Завтра прямо с утра и выпускай этого не в меру любознательного опера из каталажки.
— А потом?
— Потом сиди, жди вестей.
Помощник прокурора задумался:
— Значит, по уголовному делу…
— Особо не напрягайся, — изобразил нечто, похожее на улыбку, Андрей Маркович. — Все равно дело будет прекращено. В связи со скоропостижной смертью гражданина Нечаева.
— Самоубийство?
— Ну уж и не знаю! — развел руками генеральный директор «Первопечатника». Потом задумался и покачал головой: — Вряд ли, слишком хлопотно. Может быть, дорожно-транспортное происшествие? Пищевое отравление…
— Многие от дешевой водки помирают.
— Да, бедняги! Или несчастный случай на рыбалке?
— Сейчас не сезон.
— Верно! А, ерунда… Не будем забивать себе голову — в конце концов, есть люди, которые за это деньги получают.
— Кстати, о деньгах…
И собеседники привычно перешли к обсуждению финансовой стороны их давнего и взаимовыгодного сотрудничества.
Глава четвертая
Отель располагался на самом выезде из Таллинна и, судя по всему, претендовал на европейский уровень.
Надо признаться, определенные основания для этого имелись. Опрятные, светлые и однообразные до скуки интерьеры немногочисленных номеров, необходимый уровень комфорта, улыбчивый персонал — словом, все как везде теперь на Балтийском побережье.
Впрочем, имелся и некоторый местный колорит.
Из ниш и полутемных уголков то и дело оскаливались на проходящих по коридорам людей огромные бурые волки, сверкали искусственными глазами рыси и топорщили шерсть на загривках прочие хищники помельче… Поначалу некоторые постояльцы даже испуганно вздрагивали — настолько естественно выглядели чучела добытого некогда в окрестных лесах зверья.
Охотничьи трофеи красовались даже в сауне: вдоль стен нависали клыкастые кабаньи морды, а посередине «комнаты отдыха», прямо над стилизованным под старину камином раскинула ветви рогов голова лося.
