Михаил Черненок - Шальная музыка

Бирюков улыбнулся:

— Вот наглядный пример счастливого детективного совпадения. У меня в той же «Оби» до сегодняшней полночи оплачен номер. Остается только продлить оплату.

Через полчаса они уже были в вестибюле гостиницы. За стойкой дежурного администратора на этот раз восседала молодая женщина. Прописку Езерского она оформила быстро, но с таким мрачным видом, будто против воли устраивала на ночлег ненавистного врага. Даже вежливое «спасибо» Валентина Александровича в конце оформления словно не услышала.

После ужина в буфете Бирюков всего за рубль «соблазнил» горничную по этажу, и та принесла в его номер заваренный в кофейнике чай. Почти до двенадцати ночи проговорили с Езерским о житейских делах. Валентин Александрович, познавший заграницу изнутри, не разделял восторгов наших обывателей-туристов о заграничном «рае». По его мнению, даже в высокоразвитых странах не все было гладко и сладко. Но вот наш, отечественный, сервис не годился зарубежному и в подметки.

— Вы обратили внимание, что администратор, оформлявшая мою прописку, ни разу не улыбнулась, — грустно говорил Антону Езерский. — За границей такую буку уволили бы из отеля в первый же день, а здесь, наверное, на гостиничной Доске почета красуется…

Глава XIV

В Толмачево приехали с восходом солнца, за час до прибытия рижского рейса. Ночью прошел мелкий дождь, и просыпающийся аэропорт казался умытым. На взлетном поле прогревали турбины готовящиеся к дальним стартам бело-голубые лайнеры. В зале ожидания пассажиров было немного — массовые перелеты отпускников уже завершились. Узнав в справочном бюро, что рижский прибывает вовремя, Бирюков и Езерский вышли из вокзала.

На привокзальную площадь изредка подкатывали такси. Высадив у входа в вокзал прибывших пассажиров, машины разворачивались к штатной стоянке и замирали в ожидании клиентов, чтобы не гнать впустую в Новосибирск. Таксисты переговаривались между собой, курили. Стали появляться легковые автомашины и на стоянке частников. За пятнадцать минут до прибытия самолета из Риги возле черной «Волги» Езерского припарковались красные «Жигули» ноль-третьей модели с госномером К 61-88 НБ. Из-за руля машины вылез лысый Ричард Зубенин. Взяв с заднего сиденья тощий букетик тюльпанов, он захлопнул дверку, свободной рукой пригладил венчик волос и жизнерадостно устремился в вокзал. Бирюков про себя отметил, что и цвет, и модель, и даже последние две цифры госномера с буквенным индексом «НБ» зубенинских «Жигулей» совпадают с приметами той автомашины, которая мчалась на повышенной скорости по райцентру ночью, когда исчез из дома Лева Зуев.

Ту-134 совершил посадку минута в минуту. Плавно развернувшись в конце полосы, самолет, утробно гудя, подрулил чуть не к самому вокзалу, остановился и, устало рявкнув напоследок, заглушил турбины. Тотчас к его борту подкатил аэрофлотовский трап. Зубенин, гордо держа перед грудью букетик цветов и любезничая на ходу с молодой, в синей форме, дежурной, заторопился к трапу.

Когда из самолета появились первые пассажиры, Бирюков скосил взгляд на Езерского. Валентин Александрович рассматривал спускающихся по трапу людей с таким напряженным вниманием, словно от этого зависела его дальнейшая судьба. Среди прилетевших много было молодежи, и Антон тоже стал пристально присматриваться, стараясь не пропустить Каретникову, лицо которой представлял лишь по сомнительной фотографии. Узнал он Дашу не по внешности, а по тому, как она приветливо махнула ручкой Зубенину, а тот, вроде подпрыгнув от радости, высоко над головой поднял тюльпаны.

— Вот и Люба… — сказал Езерский. — В желтой куртке, с сумкой.

Каретникова действительно была в расстегнутой ярко-желтой курточке, из-под которой виднелась столь же яркая голубая майка с белой надписью на груди. Короткая синяя юбка оголяла до колен полноватые, но стройные ноги в ажурных чулках и черных туфельках на высоком каблуке. С правого плеча на ремне свисала пухлая спортивная сумка с размашистой надписью «Дзинтарс». Уложенные в прическу русые волосы с симметричными завитками на висках делали миловидное лицо Даши моложавым и привлекательным. Опознать ее по фотографии, которая лежала в кармане Антона, было на самом деле нелегко.

— Видимо, опять что-то не то?.. — не получив от Бирюкова ответа, спросил Езерский.

— Теперь, кажется, именно то, что я предполагал, — сказал Антон. — Вот бы посмотреть, узнает ли эта Любашка вас?..

— Давайте подойдем к ней.

— Пока подождем. Посмотрим, что дальше будет.

Каретникова между тем спустилась с трапа. Зубенин галантно вручил ей цветы, хотел поцеловать в щечку, но Даша почти неуловимым движением подсунула к его вытянутым губам свою руку.

Езерский внезапно захохотал:

— Облизнулся товарищ… Нет, честное слово, узнаю Любу!..

Уловка Каретниковой ничуть не расстроила Зубенина. Ричард услужливо перебросил с Дашиного плеча на свое ремень сумки, взял Каретникову под руку и, что-то нашептывая на ухо, повел ее в зал выдачи багажа. Даша в ответ подыгрывала глазами и устало улыбалась. Так они и остановились у транспортера в ожидании вещей.

Когда на транспортерной ленте появились первые чемоданы, Бирюков сказал Езерскому:

— Валентин Александрович, если эта девушка вас признает, как бы нам увезти ее на вашей «Волге»?

— Я сейчас подойду к ней.

— Только не называйте ее при этом пижоне Любой.

— А как?..

— Постарайтесь обойтись без имени, будто запамятовали. Меня можете представить другом, которого встретили предыдущим рейсом.

— Хорошо, попробую сыграть…

Езерский «сыграл» безупречно. Словно бы мимоходом он взглянул на Каретникову и воскликнул:

— Какая встреча! Вы ли это?..

Даша с детским удивлением уставилась подведенными тушью глазами на Езерского:

— Валентин Александрович?.. — И, засияв радостью, протянула руку. — Здравствуйте!

— Здравствуйте, голубушка. Со счастливым приземлением?..

— Спасибо, кое-как долетела. А вы опять за границу улетаете?

— Нет, — Езерский взглядом показал на Бирюкова. — Товарища вот встречал.

— Вы на своей «Волге»?

— Да.

— Меня подбросите с чемоданами на Вокзальную магистраль?

— Без разговоров.

Каретникова повернулась к ничего не понимающему Зубенину:

— Ричард, уезжай один. Меня дядя довезет до дому.

— Как же это… — начал было Зубенин, но Даша не дала ему договорить:

— Как раз вовремя приедешь на работу, чтобы Стародубец не волновался.

— Конечно, чего вас затруднять, — поддержал Езерский. — Мне некуда спешить, и я увезу племянницу.

Зубенину не хотелось упускать желанную добычу, но Каретникова решительно забрала у него сумку и прощально помахала рукой. Ричард уныло побрел к красным «Жигулям».

Бирюкова не на шутку озадачило поведение Каретниковой, которая будто угадала его желание — избавиться от Зубенина. Он попытался сосредоточиться, чтобы осмыслить происходящее. В этот момент Даша звонко вскрикнула:

— Держите! Мои!..

По транспортеру ползли два пузатых чемодана. Антон ловко подхватил один из них. Второй поймал Езерский. Все трое сразу направились к выходу. У дверей Каретникова вроде бы с сожалением посмотрела на подаренные Зубениным тюльпаны и вдруг сунула их в урну.

— Не любите цветы? — спросил идущий следом за ней Бирюков.

Даша оглянулась:

— Ужасно люблю! Только не от всех принимаю.

Уложив чемоданы в багажник, Езерский открыл дверцы «Волги». Антон вежливо усадил Каретникову на переднее сиденье, а сам устроился на заднем. Едва машина тронулась с места, Даша улыбнулась Езерскому:

— Вы не представляете, как меня выручили! Ричард такой прилипчивый тип, что, если бы занес мои чемоданы в квартиру, вряд ли бы удалось его выставить за дверь.

— Как он догадался, что вы этим рейсом прилетаете? — словно ничего не зная, спросил Бирюков.

— В поездке капитально пролетела с деньгами, возвращаюсь без копейки. Последний рубль истратила на телеграмму этому прилипале. Ричард давно ко мне мылится, только зря время теряет. Не могу терпеть прилипал.

— А меня терпите? — не отрывая взгляда от дороги, улыбнулся Езерский.

— Валентин Александрович, ну что вы говорите…— вроде бы с упреком протянула Даша. — Вы ведь не прилипала. Это я сама к вам липну. Не сердитесь, что в племянницы напросилась?

— Чего сердиться? По возрасту я и впрямь для вас старый дядя.

— Достоинство мужчин определяется не возрастом.

— Чем же?

Даша кокетливо погрозила пальцем:

— Так и скажу… Впрочем, а почему не сказать? Мне — без вранья, — у мужчин нравятся ум, порядочность, красивые волосы и модные туфли.

Езерский засмеялся:

— Ум, порядочность, волосы — понятно. Но туфли разве так уж важны?

— А как же! В человеке все должно быть прекрасным. Это еще Чехов классически сказал.