Владимир Колычев - Волк и семеро козлов
– Все уже смирились. Да и я тоже, в общем-то… Мне девять лет вкатали; если все нормально будет, по УДО уйду. Только больше трети не спишут, я же не Олег…
– Так подвинь его, займи его место.
– Ха-ха три раза! – грустно улыбнулся парень. – Черта с два его подвинешь! А если вдруг что, то не меня, а Джека поставят… Короче, я ничего тебе по этой теме не говорил, хорошо?
– Не говорил, – усмехнулся себе под нос Ролан.
Васек замолчал, с беспечным видом достал сигарету, закурил. Но надолго его не хватило. Похоже, язык у него чесался сам по себе – натура такая, непоседливая и болтливая. Но все равно ухо с ним нужно держать востро. Ролан давно уже усвоил правило: в неволе никому нельзя доверять и дружбу с кем-либо заводить нежелательно. Каждый сам за себя. Банально, но актуально.
– Были бы деньги, я бы вообще не работал, – сказал Васек. – Сидел бы сейчас в люксе и на кий не дул.
– Ну да, были бы у меня деньги, я бы вообще сюда не попал.
– Ты не понял. Люксы у нас здесь, в тюрьме, есть, – понизив голос, поведал парень.
– Интересно.
Ролан и сам понял, что речь идет не о многозвездных отелях, что остались на воле, но ему нужно было бросить Ваську прикормку, чтобы разговор не затух. Именно в тюремном люксе и мог сейчас находиться Корчаков. Напрямую о нем Тихонов спрашивать не хотел, но Васек, если ему не мешать, сам все расскажет. Если, конечно, знает.
– А ты думаешь, на какие шиши ремонт здесь делается? А мебель на что покупают?
Ролан усмехнулся. Васек смотрел на него, как герой Крамарова на ряженого таксиста, когда тот спросил, стоит памятник или сидит. Ну да, кто ж памятник посадит? И кто без денег ремонт сделает?
– Випы в помощь?
– Смотри, соображаешь.
– И много нужно, чтобы випом стать?
– А этого я не знаю. Но думаю, что много.
Ролану вдруг показалось, что Васек сейчас начнет рассказывать про своего друга-ученого с тремя классами образования. Выражение его лица наталкивало на такую мысль.
– А випов тоже много?
– Так я ж откуда знаю? Меня в номера не пускают. Денег у меня нет, и ориентация нормальная.
– При чем здесь ориентация?
– Да ходит тут слух, что самый главный вип – любитель по этой части. С голубком, говорят, в одной камере, то есть в люксе, живет…
– И козлятник здесь, и голубятник… Ты мне скажи: что нужно сделать, чтобы слинять отсюда?
– Сбежать хочешь? – встрепенулся Васек.
Что-то коварное промелькнуло в его взгляде. Едва заметно промелькнуло, как птица на фоне синего неба махнула черным крылом. Но Ролану хватило этого, чтобы все понять. Васек действительно провокатор, и разговор он этот затеял, чтобы сблизиться с ним, узнать о его планах на будущее. Ведь в деле у Ролана черным по белому написано – «склонен к побегу». И теперь за ним будет глаз да глаз.
– Да нет, хватит с меня. В другую тюрьму перевестись бы. А еще лучше в зону…
– Да я и сам бы слинял отсюда, если бы знал как, – с заметным разочарованием сказал Васек. – Да и петухи меня не напрягают. У нас насильно не опускают, начальство не велит. Так что насчет этого я спокоен; а то, что козлиные порядки, так это да, беда…
Ролан очень хотел знать, уж не Корчаков ли спонсирует ремонт в тюрьме, не он ли живет в содомском грехе, но нельзя спрашивать об этом Васька. Никто не должен догадываться, для чего Ролан стремился попасть в эту тюрьму.
Но Васька самого можно было провоцировать шкурными, а потому совсем не подозрительными вопросами, наталкивая на тему об элитных обитателях тюрьмы.
– Не то слово, – кивнул Ролан. – По мобильнику разговаривать нельзя…
– Почему нельзя? Можно, если есть мобильник.
– А у кого есть?
– Ни у кого. За мобильник у нас карцер полагается. И еще у нас все друг на друга стучат. Ну, не все, конечно, я, например, не из таких… Да и ты, я так понял, тоже… Но все равно, все всё видят, всё замечают.
– А у Олега мобильник есть?
– Нет, ему тоже нельзя. Никому нельзя.
– Даже випам?
– Ну, випам, я думаю, можно. У него даже Интернет есть, выделенная линия…
– У него?
– Так я про одного только знаю – ну, который с девочкой живет. С девочкой, у которой только одна косичка, – похабно ухмыльнулся Васек.
– Надеюсь, тебя к нему не водили? – поморщился Ролан.
– Даже не думай! – опасливо протянул парень.
– А откуда тогда такая информация?
– Так это, я в больничке недавно лежал, с мужиком одним разговаривал. У того випа стояк забился, так он прочищал…
Ролан вопросительно повел бровью.
– Ну, канализационный стояк! – поспешил объяснить Васек. – Лешка у нас за сантехника, по этой части спец… Он тогда даже наварился. Вип ему штуку на чай отстегнул.
– На водку. Сантехникам обычно на водку отстегивают.
– Не, у нас водку нельзя, – с сожалением вздохнул Васек. – За водку карцер. И УДО могут зарубить…
– Засада.
– Ну дык… А випу все можно – и виски, и девочку…
– Виски?
– Лешка говорил, что там у него целый бар. Камера примерно такая же по размерам, как у нас, а обстановка, что после евроремонта. Даже джакузи есть…
– Зло вокруг нас, – усмехнулся Ролан. – А это зло побеждает бабло.
– Кто бы сомневался… Только это, я тебе ничего не говорил. – Васек приложил к губам указательный палец.
– Заметано, – по-дружески подмигнул ему Ролан.
Хочешь не хочешь, а придется ему теперь делать вид, что Васек ему друг. Правильно говорят мудрецы – врага нужно держать поблизости от себя. И пудрить ему мозги. Дезинформацией.
Глава одиннадцатая
Возможно, Васек привирал, рассказывая о таинственной вип-персоне, но насчет каторжного труда он нисколько не преувеличивал. Смеситель рычал, хрипел и булькал, перемалывая вяжущую, смешанную с водой массу, но, как ни странно, этот звук казался Ролану песней – вроде тех, что фронтовая бригада исполняет перед измученными в боях солдатами. Хоть и небольшой, но отдых. Сейчас раствор замесится, транспортер переправит его в бункер вибропресса, и ему снова придется браться за лопату. Песок, щебень, цемент, вода… Песок, щебень, цемент, вода… И так с утра до самого вечера, причем в авральном режиме, потому что нужно спешить, иначе не выполнишь план. И если бы только лопатой орудовать, так еще и бордюрные камни нужно в штабеля укладывать, а потом еще и в машины загружать. И все с окриками «Быстрей! Быстрей!»…
Позавчера Ролан еще помнил, как добрался до постели, а вчера все было как в тумане: так вымотался, что в камеру возвращался на автопилоте.
Но все это с непривычки. Сегодня мышцы болят уже не так сильно, как вчера, и уже брезжит в глубине сознания надежда, что этот рабочий день когда-нибудь закончится. Завтра четверг, пятницу отстоять и субботу продержаться, а там и воскресенье наступит, можно будет отдохнуть от тяготы прошедших дней. А следующая рабочая неделя будет полегче первой, потому что выработается и начнет закрепляться привычка. Справляется же с работой краснолицый Ван-Вовыч, а у него и давление высокое, и сердце неважное, и пыхтит он от натуги как паровоз.
А пока что раствор заканчивается, и пора браться за лопату…
Правда, сегодня он, помимо всего прочего, дневальный по камере. Увы, должность эта не освобожденная. Утром пришлось посуду мыть после завтрака, затем – пол и сортир, и все в быстром темпе, потому что на работу опаздывать нельзя. Обед доставят прямо в цех, там своя посуда, баландер ее потом заберет. Но ужин будет в камере; снова посуда, пол, сортир. Олег придираться будет – то не так, это не эдак… Действительно, каторжная жизнь.
– Тихонов!
Из пыльного сумрака вдруг всплыло сытое лицо конвоира. Насмешливые глазки, самодовольная улыбка, синий камуфляж с иголочки, чистый, точно по фигуре.
– Чего?
– Пошли, начальство вызывает!
– Какое начальство? – возмутился Олег.
Здесь, в цеху, он исполнял роль смотрящего в полном смысле этого слова. Не работает, только смотрит и подгоняет. И бригадиром его тоже назвать можно, потому что бригада у него в подчинении.
– У нас план горит! – попытался сопротивляться Олег.
– Бери лопату и туши!
Конвойный с ним не церемонился. Он хоть и мелкая сошка, но все-таки законный представитель власти, и даже авторитетный заключенный для него никто.
– Пошли, Тихонов!
Из шумного сумрачного цеха Ролан вышел на яркий свет, сощурил глаза.
– Только давай быстрее! – крикнул Олег.
Ролан кивнул. Он, конечно, переживал за общее дело, но лучше бы визит к начальству затянулся. А там и обед скоро, еще минус целый час.
По закоулкам промзоны Ролана отконвоировали к тюремному зданию, одно крыло которого было продолжением, а если точнее, то началом этой зоны. Тут тоже кипела работа, но она хотя бы была не такой грязной и пыльной, как в железобетонных цехах, – здесь изготавливали межкомнатные филенчатые двери.
Административный блок находился в основании здания, на втором этаже. Ролана вели мимо камер, но ни одна из них не показалась ему достойной того, чтобы в нее поместили особо важную персону. Обычные двери с глазками и кормушками, шлюзы, контролеры… Но люкс мог скрываться и за неприметной дверью. Для отвода глаз. Ведь в тюрьму наведываются и высокое начальство, и независимые проверки.
