Евгений Сухов - Гениальный грабитель
Ноги запрокинули, полное ощущение, что носками ботинок сейчас зацепит небо или, по крайней мере, хрустальную люстру, подвешенную под высоким потолком. А земля, такая далекая, вдруг приняла четкие очертания, на ней были пешеходы, двигавшиеся нестройным потоком по тротуару; автомобили, припаркованные у бордюров. Как-то мимоходом и очень привычно Константин высчитал траекторию падения — получалось, что его тело должно распластаться подле двери супермаркета, задев раскинутыми ногами конек металлического навеса под крыльцом. Невероятно захотелось жить. Обидно осознавать, что все может закончиться в следующую секунду: цвета, шум улицы, голоса, чувства, ощущения, воспоминания, весь прожитый мир. Все останется в прошлом! Он и сам канет в безвестность, вряд ли отыщется добрая душа, что всплакнет над его усопшим телом. Надрывая жилы, Ряшенцев попытался сопротивляться, чувствуя, как все сильнее в шею вгрызается острый шелковый шнур, перекрывая дыхание. Казалось, через какую-то секунду, не выдержав натиска, шнур должен лопнуть. Из горла Ряшенцева вырвался хрип отчаяния. Раздался треск раздираемой ткани и недовольный голос, искаженный прерывистым дыханием, зло произнес:
— Порвал, сука! Куртка совсем новая! Я за нее из него всю душу вытрясу!
Земля вместе со стоявшими на ней строениями вдруг резко наклонилась. Поток машин будто бы устремился кверху, прямиком к верхним этажам зданий. Константин не сразу осознал, что его перевернули вниз головой, требовалось всего-то маленькое усилие, чтобы сбросить его вниз. Под самым ухом раздавалось сопение бугая.
— Стойте! — неожиданно громко прозвучал из-за спины строгий голос. — Поставьте его на ноги.
Мир еще раз, как в калейдоскопе, кувыркнулся, оставив за спиной разросшиеся тополя, плотный поток автомобилей. Константина встретили гирлянды ламп, и он ступил на дубовый паркетный пол и вновь увидел прямо перед собой мужчину лет тридцати пяти с небольшой сединой в висках и с внимательными серыми глазами, разглядывающего его лицо так, словно он хотел понять, на что именно тот способен. В загривок клещами вцепились крепкие пальцы, контролировавшие каждое его движение. Сделай он твердый шаг, так они без жалости вырвут из него кусок мяса вместе с кожей.
Тут не побалуешь!
— Страшно было? — неожиданно добродушно поинтересовался сероглазый, как если бы речь шла о невинной прогулке по лесу.
Веревка на горле ослабла, предоставляя некоторую свободу. Окружающий мир еще таил опасность, был недружелюбен, но краски вокруг сделались контрастнее, пришло осознание того, что если бы его хотели выбросить из окна, то сделали бы это еще несколько мгновений назад. Что же им от него нужно? Константин невольно передернул плечами при мысли о возможном полете. При столкновении с землей вряд ли он почувствует боль, все произойдет мгновенно. Значит, он им для чего-то еще нужен.
— Не очень, — ответил Константин, не узнавая собственного голоса. Вместо баритона из стесненного горла вырвался сдавленный сип.
— Это хорошо, — ободряюще произнес сероглазый. Вот даже подмигнул, как если бы кто-то другой велел тащить его к окну. — Значит, ты как раз тот человек, который мне нужен. — Отпустите его! Только не советую дергаться, отсюда не убежишь. Да и вообще не осложняй себе жизнь, парень.
Веревки упали к ногам, будто бы путы у арестованного. Повернувшись, Константин увидел двух крепких молодцов комплекции Ильи Муромца. Людей с такой представительной фактурой называют «шкафами». Вот только один из них был ярко выраженный шатен, с аккуратным серединным пробором, а другой — брюнет, стриженный ежиком. Столкнуться с таким, это все равно что врезаться в железобетонный столб.
— Ты допустил промах, парень, — просто объявил сероглазый. — И должен его исправить. Если, конечно, хочешь и дальше здравствовать.
— Что я должен сделать?
— Ничего особенного, то, что очень хорошо умеешь делать. Достать для меня связку ключей из соседней квартиры.
— И как же я туда попаду?
Сероглазый хмыкнул:
— Ты меня удивляешь, парень. Точно так же, как попал сюда, через окно! А потом можешь проваливать отсюда на все четыре стороны.
Выхода не было.
— Что это за ключи?
— А вот это тебе знать ни к чему.
— Согласен, но мне нужно подготовиться.
— Конечно, нужно, — отвечал сероглазый. — У тебя есть минут пять.
— Вы это серьезно?
— Ты попал к серьезным людям, приятель. Думаешь, мы шутили, когда хотели сбросить тебя с двадцать второго этажа?
Ряшенцев посмотрел на мускулистых парней, криво ухмыляющихся. Шуткой здесь не пахло.
— Я понял. Где эта квартира?
— На этом же этаже, второе окно от самого края. Сейчас оно открыто, мы проверяли. Взгляни!
Уже свободный от крепкой хватки, Константин подошел к окну и, высунувшись, глянул за угол. На подоконнике в двух горшочках стояли какие-то диковинные цветы, напоминавшие сильно разросшиеся лианы. Закручивающиеся стебли оплетали карнизы и длинными упругими стрелками поднимались к солнцу.
— И что ты скажешь? — спросил горбоносый, когда Константин отпрянул от окна.
— И потом мы в расчете? — бодро спросил он.
— Не только в расчете, но ты кое-что заработаешь.
— Договорились. Кто хозяин квартиры?
— Об этом тебе лучше не знать, — после секундной паузы ответил сероглазый. — Как говорят в народе, меньше знаешь, крепче спишь.
— Где лежат ключи?
— В верхнем ящике стола. А стол стоит у самого окна. Квартира упакована, но ты больше ничего в ней не бери. В квартиру дальше не проходи. Не хватало, чтобы наследил, потом хлопот не оберешься. Впрочем, сделать это будет непросто, хозяин запирает дверь на ключ. Сама дверь может находиться на сигнализации.
— Понял, — внимательно выслушав, сказал Константин.
— Как возьмешь ключи, сразу возвращайся. Мы тебя ждем здесь.
— Хорошо.
— И не вздумай со мной шутить, — хозяин распахнул полу пиджака, продемонстрировав рифленую ручку «вальтера», непринужденно торчащую из-за ремня.
— Мне не нужно повторять. Понятливый!
Уверенно отцепив карабин, Ряшенцев скинул с себя веревки, гибкими змеями растелившиеся по темно-коричневому паркету.
— Ты что, пойдешь без страховки? — невольно удивился сероглазый.
— Карниз широкий, я по нему пройду, — уверенно ответил Ряшенцев, — а потом на стенах есть выступы, за них очень удобно держаться.
— Ну-ну! Ты вроде бы не похож на самоубийцу, но если так считаешь… Хочу предупредить: если ты вдруг надумаешь перепрыгнуть на другой балкон и уйти от нас, то знай, мы тебя все равно достанем, Скалолаз. Во всяком случае, адрес твоей матушки мы знаем, она у тебя добрая старушка, до сих пор думает, что ты в институте работаешь.
— Мне не надо повторять, — проскрипел зубами Ряшенцев.
Встав на подоконник, Константин уверенно ступил на карниз, выступающий всего-то на полкирпича, и, сохраняя равновесие, цепляясь крепкими тренированными пальцами за неровности на стене, двинулся в сторону распахнутого окна. Улица была равнодушна к его проказам. Автомобили, выстроившись на шоссе в четыре полосы, двигались аккуратно, дисциплинированно останавливаясь перед светофорами. Отдельные гудки, перекрывая шум улиц, доносились до верхних этажей. Внизу равномерный гул толпы, порой нарушаемый громкоголосым девичьим смехом. Однако Константин ничего этого не замечал, полностью сосредоточившись на двадцатиметровом отрезке, который следовало преодолеть. Уверенно и осторожно, шаг за шагом, он продвигался вперед, аккуратно переставляя стопы, обутые в рифленые кожаные ботинки, отмечая наиболее сложные участки дороги. В середине пути карниз был изрядно разрушен, крошки обсыпавшегося кирпича, сносимые ветром, падали на козырек подъезда. Перешагнув опасный участок, Константин на мгновение потерял равновесие, но успел вцепиться в выемку между кирпичами. Лопатки зачесались, хотелось унять усиливающейся зуд, но делать этого не следовало. Во всяком случае, не самый подходящий момент. Константин подумал о том, что сейчас сероглазый вместе со «шкафами» наблюдает за его осторожной поступью. Интересно было бы посмотреть на их вытянутые физиономии, когда он пошатнулся, перешагивая опасный отрезок. Наверняка они, снедаемые любопытством, подумали: «А каково это — свалиться с шестидесятиметровой высоты?» Хмыкнув, мысленно пообещал: «Такого зрелища я вам не доставлю».
Окно оказалось ближе, чем он предполагал, правда, дорога стоила немалых нервов. Лучше не думать о том, что каждый шаг может стать последним, — подобные мысли портят настроение. Остановившись у открытого окна, Константин заглянул вовнутрь квартиры. В голову пришла лихая мысль: «Вот было бы весело, если бы кто-то из проживающих увидел его физиономию между разросшимися листьями». Никого! Ровным счетом. Взобравшись на подоконник, он аккуратно ступил в просторную комнату, оклеенную мягкими зеленоватыми обоями. Осмотрелся. Одну стену занимали медали и грамоты, чуть в сторонке висели в рамках развешанные фотографии. Не удержавшись, Константин подошел и всмотрелся в запечатленные лица. Среди них было немало популярных людей. А хозяин-то любит быть в окружении знаменитостей. А вот это уже намного интереснее — на самом почетном месте, в окружении прочих регалий, висела бронзовая олимпийская медаль. Константин подошел к двери, потянул за ручку. Дверь, как и предполагалось, оказалась закрытой. Может, оно и к лучшему, на парочку приключений будет меньше. Вернувшись к столу, Ряшенцев выдвинул верхний ящик, чем-то тяжеловато шаркнувший. Невольно сглотнул: у самой стеночки, вместе с просыпанной мелочью и серебряным портсигаром с затертой крышкой, лежал «макаров»; здесь же небольшая, всего-то из четырех ключей связка. В какой-то момент ему пришла отчаянная мысль: «А что, если взять «макаров» и, вернувшись, наставить его в лоб сероглазому, после чего победителем покинуть негостеприимную квартиру?» Но он тотчас отказался от подобной идеи: не тот расклад, чтобы разыгрывать подобный пасьянс. В случае осложнений придется валить всех троих, что сделать будет крайне непросто. Не потому что жаль, а в силу того, что они так же могут быть вооружены стволами. Сунув ключи в карман, Константин осторожно ступил на карниз и тем же предельно осторожным шагом двинулся назад.
