Владимир Колычев - Сгори дотла, моя звезда!
– Но ведь попала.
– Да, и совсем недавно, максимум неделю назад… Надо бы фоноскопическую экспертизу провести, чтобы она показала, чей голос звучит в записи… Если это Маша Светлова, значит, она жива, но по каким-то причинам скрывает свое местоположение…
– Скорее всего это рекламный ход, – в раздумье проговорила Варвара Карловна. – Взбудоражить общественность своим исчезновением, затем выпустить диск под чужим именем, чтобы затем создать ажиотаж с разоблачением некой несуществующей в природе Сирены… Что ж, этого и следовало ожидать…
– Я разговаривал с Тарыгиным, он сказал, что запись, которая была на диске, очень хорошего качества. Это не какая-то полуподпольная мастерская, это настоящая студия…
– Тем более… Сейчас мы разоблачим Сирену, затем найдем студию, сделаем заявление для прессы. И Маша Светлова скажет нам большое спасибо!
– Что же нам делать? – спросил Крякин.
– А вы уже все сделали. Если, конечно, Сирена и Маша Светлова – одно и то же лицо…
– А если нет?
– Тогда, возможно, продолжим расследование. А пока займетесь другими делами.
– Ну, а если со Светловой что-то случилось? Ведь брали же на прослушку ее телефон…
– Да, накопали вы, Петр Федорович, немало. «Жучок», запись в эфире… Кстати, у вас есть образцы жировых отпечатков с пальцев гражданина Финковского?
– Нет. Но можно откатать.
– Как и на каком основании?
– Не знаю, – замялся Артем.
– И я не знаю. Уголовного дела нет, значит, и оснований тоже…
– Можно и без оснований. Мы знаем его адрес, наверняка на двери его квартиры будут отпечатки. Тихонечко подъедем, тихонечко снимем, никто ничего не увидит…
– Пока не будем с этим спешить, – рукой отсекла Вештель. – И с дактилоскопической экспертизой тоже. Проведем экспертизу фоноскопическую. Готовьте требование, я подпишу…
– У нас ни кабинета, ни печатной машинки, – посетовал Крякин.
– Будет вам кабинет, все будет… потом… Катя выпишет вам требование, я подпишу. Подождите пока в приемной…
Варвара Карловна выпроводила подчиненных из кабинета и вызвала к себе Катю.
– Где фоноскопическую экспертизу проводят, знаешь? – спросил у Крякина Артем.
– Ты мне лучше про своего папу расскажи! – ехидно усмехнутся тот.
Артем не стал ничего рассказывать. Даже слова не сказал. Но так посмотрел на него, что напрочь отбил у него желание продолжать в том же духе.
Крякин живет у него в квартире, ездит на его машине – с ним он разберется. И на всех других надо помахать рукой с высокой колокольни. Да, он генеральский сынок, но ведь и сам чего-то стоит. А если кто-то и сомневается в его способностях – пожалуйста, пусть продолжает думать в том же духе… И все равно обидно. Ведь Артем даже не пытался козырять своим отцом.
– Ты что-то насчет экспертизы говорил, – вспомнил Крякин.
– Ну да, ну да….
– Может, отцу позвонишь, он поможет.
– А ты тогда Варваре Карловне скажешь, как со своей Раисой кувыркался?
Как пулька из тирной пневматической винтовки может выбить барабанную дробь из жестяного зайца, так фраза, выпущенная Артемом, вызвала смятение в душе Крякина.
– Эй, ты чего? – краснея, растерянно пробормотал он.
– А ты чего локти распускаешь? У меня бока не бронированные… Втрескался в нее, так и скажи! – подначкой на подначку ответил Артем.
– В кого втрескался?! В Раису?!
– Да нет, в свою Варвару!
– Да пошел ты! – еще больше залился краской Крякин.
– Из-за нее здесь пропадаешь?
– Не твое дело!..
– А вот и Катя! – поднимаясь навстречу девушке, в бравурном тоне сказал Артем. – Как только про Варвару Карловну заговорили, так она и появилась…
Если бы взгляд Крякина мог метать напалмовые струи, от Артема осталась бы сейчас горстка пепла.
– Она обещала нам требование.
– Не нужно, Варвара Карловна так договорилась, при мне звонила. Запоминайте: 3-й Колобовский переулок, дом 16, строение 5… У вас теперь есть удостоверение, господин лейтенант, можете козырнуть! А если вдруг стемнеет ненароком, будет чем подсветить…
– Какая же ты заботливая, Катенька! – сквозь зубы улыбнулся Артем. – Ты, кстати, тоже адресок на всякий случай запиши. Франция, Руан, площадь Старого рынка.
– И что там интересного? – озадачилась девушка.
Она живо напоминала веселую, но чем-то встревоженную ведьмочку из американского телесериала.
– А ты не знаешь? Там Жанну д’Арк сожгли.
– Это ты к чему?
– К тому, что твой язык до Орлеана довести может. Если раньше не отрежут… Бай, бай! Нужен будет хворост для костра, звони…
– Ну ладно! – поджала губы Катя.
Но мелкая месть с ее стороны Артема нисколько не пугала, и он повернулся к ней спиной с чувством облегчения на душе.
Крякин собирался идти вместе с ним, но Катя окликнула его:
– Товарищ капитан, вас Варвара Карловна зовет… А вы, товарищ лейтенант, идите. Идите!
Прежде чем отправиться в отдел фоноскопических экспертиз, Артему пришлось поймать в эфире песню Сирены. Переписать ее на диск, купить диск с концертом Маши Светловой. Только тогда он отправился в лабораторию, размещавшуюся в одном из корпусов ГУВД Москвы.
Он знал о существовании такой экспертизы, но имел смутное представление о ее возможностях. Но специалист, к которому он обратился, его успокоил:
– У голоса, как и у пальцев, есть свой узор. Вы можете позвонить на «02» измененным голосом, можете хрипеть, щебетать по-детски, но это вам не поможет.
– А певице, которая, возможно, скрывается под псевдонимом Сирены?
– Признаться, вы заинтриговали меня, молодой человек. И если вы не очень торопитесь…
Специалист заложил в компьютер один диск, включил песню, вокальную часть которой хитроумная программа ловко отделила от музыки. Дальше голос был разложен на длительность, высоту и частоту. То же произошло и с песней Маши Светловой.
– Могу вас поздравить, молодой человек, фоноскоп установил идентичность этих голосов.
– Я могу получить заключение?
– Нет. С вашей музыкой должен поработать еще и лингвист. Он определит филологические особенности речи, акцент, диалект. Так что заключение будет… Позвоните завтра, я вам точно скажу.
– А какова вероятность вашего заключения?
– Процентов девяносто, не меньше. А скорее больше…
Артем возвращался в отдел, когда на телефон поступил звонок. На дисплее высветилось «Самойлов».
– Да.
– Здравствуй, сынок, это Вера Даниловна, бабушка Кости Самойлова!
Судя по бодрому звучанию ее голоса, с бывшим охранником супермаркета ничего страшного не произошло.
– Приехал внук, дома он. Ты бы подъехал, сынок, поговорил бы с ним. Может, повлиял бы хоть как-то…
Артем посмотрел на часы. Половина четвертого пополудни. После пяти вечера ехать в сторону области бесполезно – заторы будут такими, что не протолкнешься. К тому же Варвара Карловна еще не озадачила его новым делом, значит, он может продолжать это.
Он чувствовал себя хорошо, похмелья не ощущал, алкогольное «промилле» кровь не отягощало – словом, он мог не бояться ГИБДД и нарушать скоростной режим. Но час пик хоть и не наступил, но ситуацию на дороге сложно было назвать безоблачной. И как ни старался Артем, до самых Электроуглей стрелка спидометра ни разу не поднялась выше девяноста в час.
Он еще только подходил к калитке знакомого дома, когда появилась Вера Даниловна. Унылый вид, печальные глаза, а ведь совсем недавно голос ее звучал относительно жизнерадостно. Никак внук чего учудил.
– Костя где? – поздоровавшись, спросил Артем.
– Да пьет… – в отчаянии махнула рукой старушка. И с надеждой посмотрела на него. – Ты бы повлиял…
Артем лишь пожал плечами. Он не из медвытрезвителя и даже не из наркодиспансера, чтобы помочь такому горю. К тому же и сам далеко не святой в этом плане.
Он думал, что женщина проведет его в избу, но она прошла к шаткому сараю, примкнувшему к дому с заднего фасада. Там Артем и обнаружил человека, которого искал.
У него была фотография, отпечатанная на листе принтерной бумаги. Качество изображения не очень, зато Константин Самойлов на этом снимке выглядел не в пример свежей, бодрей и моложе, нежели человек, которого Артем видел перед собой. Слипшиеся, давно не мытые волосы, пьяные выпученные глаза с нездоровыми красными прожилками, синюшные мешки под ними, опухшее лицо, счесанный в кровь подбородок.
Самойлов сидел на низком пеньке, ящик перед ним, накрытый газетой. Початая бутылка водки, стакан, плавленый сырок, два огурца, разрезанная пополам луковица – вот и весь натюрморт. Сарай небольшой, на две трети заполнен березовыми поленьями – не развернешься.
Увидев Артема, бывший охранник испуганно встрепенулся. И вдруг резко просунул руку за поленницу. Грешным делом Артем решил, что Самойлов полез туда за дедовским обрезом, но тот извлек на свет обычную гармонь, двухрядную «хромку».
– Эх, мороз, мороз! Не морозь меня! – растянув мехи, истошно заголосил он. – Не морозь меня, моего коня!..
