Альберт Баантье - Маска смерти
Де Кок задумчиво посмотрел в окно.
— Вы считали, что сведения об этом случае заболевания пейдсом не должны были просочиться в печать?
Ван Беммелен прерывисто вздохнул.
— Да. И в своем усердии слишком далеко зашли, оказались на грани преступления. У нас не было никакого опыта, мы впервые столкнулись с подобной болезнью. Первое, что пришло нам в голову: об этом никто не должен знать… нужно уничтожить все следы носителей ужасной болезни. — Он немного помолчал и с озабоченным видом покосился на Рихарда Недервауда. — Розалинда ван Эвертсоорд умерла через несколько часов после того, как ее сюда доставили. Мы боялись, что она успела заразить и этого молодого человека, но анализ его крови дал отрицательную реакцию. Не знаю, сможет ли это послужить утешением, но хочу заверить вас, молодой человек, что Розалинда ван Эвертсоорд почти не страдала…
— Где Розочка могла подцепить эту болезнь? — робко спросил Рихард. — Каким образом она заразилась?
Ван Беммелен низко опустил голову.
— Тут мы тоже допустили роковую ошибку. Мы не сразу установили характер болезни и поначалу заботились лишь о том, чтобы облегчить страдания этой молодой женщины. Только после смерти Розалинды ван Эвертсоорд мы спохватились: кто еще, помимо господина Недервауда, общался с больной. Мы обнаружили в сумочке Розалинды ван Эвертсоорд карточку члена баскетбольной ассоциации и любительскую фотографию, на которой она была снята вместе с двумя другими молодыми особами, на обратной стороне фотографии было написано: «Танзания». Мы осторожно навели справки и установили, что Розалинда ван Эвертсоорд побывала вместе с баскетбольной командой в нескольких странах Центральной Африки. Скорее всего эти женщины заразились именно там…
Де Кок потер подбородок.
— Как вы полагаете, могут ли быть еще новые случаи? Они ведь могли еще кого-то заразить…
— Нет. Если бы это случилось, болезнь давно бы проявилась: у этого вируса очень короткий инкубационный период.
Инспектор протянул руку к бумагам, лежащим на столе главного врача.
— Вы не будете возражать, если я возьму эти документы с собой?
— Пожалуйста, но только если я в случае необходимости смогу затребовать их обратно. И еще вот что: прошу вас ничего не публиковать по этому поводу, вообще не предавать эту историю огласки, во всяком случае до поры до времени. — Он болезненно поморщился. — Иначе все наши труды пойдут насмарку.
Де Кок еще раз пристально посмотрел на него. Этот благообразный седой господин с усталым лицом не вызывал у него симпатии.
— Слышали ли вы когда-нибудь о явлении чуда в Амстердаме? — неожиданно спросил инспектор.
Ван Беммелен удивленно вскинул брови.
— Что за чудо?
Де Кок удовлетворенно потер руки.
— Не могу скрыть, — торжествующе произнес он, — как меня радует ваша неосведомленность…
Когда Де Кок с Фледдером снова оказались в своей комнате, молодой следователь, не скрывая своего удовольствия, хлопнул рукой по стопке бумаг на столе.
— Теперь нам даже ад с самим сатаной не страшен.
Де Кок улыбнулся.
— Ты, я вижу, уже предвкушаешь появление комиссара Бейтендама?
Молодой помощник лукаво подмигнул Де Коку.
— Он нам уже ничего не может сделать! И советник юстиции — тоже. Здесь все написано черным по белому, в наших руках такие документы… Во всяком случае мы имеем неопровержимые доказательства, что наше расследование основано на реальных фактах. Теперь мы знаем, почему Рихард Недервауд похитил Жозе Харкема, а еще раньше поднял невообразимый скандал в больнице Южного Креста во время нашей «очной ставки». По-человечески этого парня можно понять… — Фледдер торжественно воздел руки к потолку. — Теперь мы преспокойно можем отвести все жалобы на наши якобы незаконные действия.
Де Кок с усмешкой наблюдал за ним.
— Значит у нас нет больше никаких проблем?
Фледдер смутился.
— А какие еще проблемы?! — воскликнул он. — Автомобиль Розалинды ван Эвертсоорд, как вы уже слышали, сбросил в Северо-голландский канал шофер Ван Беммелена. Теперь все стало понятно: и неожиданный отъезд Яна ван Акена, и просьба доктора Ван Беммелемена, и перевозка вещей из квартиры Розалинды ван Эвертсоорд в Пюрмеренде… — Он ненадолго умолк, а потом сказал с нескрываемым восхищение: — А этот запашок, помните… вы были правы, Де Кок… квартиру Розалинды действительно продезинфицировали…
Фледдер уселся за свою пишущую машинку.
— Нужно составить подробный отчет… Включить в него заявление доктора Ван Беммелена и его поручения? — Он по-мальчишески звонко рассмеялся. — А копию мы пошлем нашим коллегам на Лодевейк ван Досселетраат.
Де Кок наклонился вперед.
— Так, так, — проговорил он. — И больше у нас никаких проблем?
— Что вы все ворчите по поводу каких-то проблем?
— А если я назову тебе одно имя: Аннетье Схеепстра?..
Фледдер пожал плечами.
— Ну и что? В числе этих женщин действительно была и Аннетье Схеепстра! — Он снова хлопнул ладонью по бумагам. — Она тоже умерла от пейдса. Об этом же здесь ясно сказано! Чего вам еще не хватает?
Де Кок покачал головой.
— А ты обратил внимание, кто из этих четырех женщин играл в баскетбол?
— Какое это имеет отношение к нашему делу?
— Прямое и непосредственное. Розалинда ван Эвертсоорд, Шарлотта Аскерлоот и Мария-Антуанетта ван хет Вауд действительно входили в женскую баскетбольную сборную Нидерландов, которая совершала турне по Центральной Африке, но Аннетье Схеепрстра среди них не было. Понимаешь, она не могла заразиться этой болезнью в Африке.
Фледдер бурно запротестовал:
— Но они все жили в одном доме. Может быть, Розалинда ван Эвертсоорд и Аннетье Схеепстра встречались где-нибудь, ну, например, в лифте… И таким путем передалась инфекция…
— Рихард Недервауд, — спокойно пояснил Де Кок, — который имел интимные отношения с Розочкой, не заразился от нее, как показал анализ его крови, так неужели случайная встреча в лифте могла привести к инфекцированию?..
— А почему не могла? — спросил Фледдер.
Де Кок с задумчивым видом провел рукой по волосам.
— Конечно, — сказал он устало, — такое возможно, да только вряд ли… — И немного помолчав, он продолжал: — И вот еще что… Помнишь, все отмечали, что лица у Розалинды ван Эвертсоорд и у Марии-Антуанетты ван хет Вауд, а возможно и у Шарлотты Акерслоот очень изменились в результате болезни? Они стали похожи, как выразился Рихард Недервауд, на маску смерти. Однако, насколько нам известно, таких изменений не было замечено у Аннетье Схеепстра.
Фледдер протестующе замахал руками.
— Нет! — закричал он. — У нее были те же самые симптомы, что и у Розалинды ван Эвертсоорд… иначе доктор Ван Акен не отослал бы ее в Амстердам, к доктору Лейстерхейзу.
Де Кок молча, не перебивая, выслушал его.
— Вспомни, — произнес он, подчеркивая каждое слово. — Аннетье сама рас-ска-за-ла, что у нее были похожие симптомы, и на этом основании доктор Ван Акен без предварительного осмотра отправил ее в больницу Южного Креста. — Инспектор ударил кулаком по столу. — Однако были ли на самом деле у Аннетье эти симптомы? Она должна была чувствовать вялость, сонливость, упадок сил. Вспомни, что говорил о ней ее энергичный и жизнерадостный приятель Пауль ван Флодроп: «Мне было за ней не угнаться!»
— Да, действительно, — согласился Фледдер, — Аннетье Схеепстра как бы выпадает из этой компании. — Он с перекошенным от злости лицом постучал костяшками пальцев по бумагам. — Значит, это фальсификация — эта подробная история болезни Аннетье Схеепстра? — прошипел он. — Здесь все ложь от начала до конца!
Де Кок, не отвечая ему, поднялся из-за своего стола и принялся неторопливо ходить из угла в угол широкими размеренными шагами.
Где-то скрывается разгадка… истинная разгадка этой запутанной истории, полной противоречий. Инспектору хотелось заставить двигаться быстрее застопорившееся зубчатое колесо своих мыслей.
В комнату заглянул Ян Кустерс, поманил к себе инспектора и вручил ему белый конверт.
— Это просили передать вам.
— Кто?
— Какой-то мальчик принес.
— Что за мальчик?
— Откуда я знаю, — обиженно сказал бригадир. — С улицы вошел мальчик лет десяти, положил мне на стойку это письмо и тут же убежал.
— И тебе не удалось его догнать?
— Нет! Я даже и не пытался! — отрезал бригадир и покинул комнату.
Старый следователь быстро надорвал конверт и вынул из него письмо.
— «Дорогой Де Кок, — прочитал он вслух, — посылаю вам приглашение на прогулку вдоль гавани на „Нептуне“, великолепной яхте — в день открытия „Сейл Амстердам“.
Ваш Лоутье».
P. S. «Бертус из Утрехта купил билет на самолет до Нью-Йорка».
