Евгений Сухов - Делу конец – сроку начало
— Мне уже говорили об этом.
— Чтобы наша беседа стала доверительной, сначала поговорим о пустяках. — Шевцов сделал небольшую паузу и положил ладонь на папку, лежащую на столе. — Мы знаем, что твоя контора дает «крышу» многим фирмам, в послужном списке значатся даже заводы.
— Ах, это! — небрежно махнул рукой Максим Егорович. — Право, пустяки, — легким щелчком он стряхнул пепел на пол, — скорее всего я занимался благотворительностью. Это куда дешевле милицейских «крыш», насколько мне известно, вы берете уж больно много. А потом, если вы надумаете привлечь меня по такому обвинению, то оно просто не дойдет до суда, рассыплется. Вряд ли кто захочет отказаться от моего покровительства, а тем более свидетельствовать против меня. Что там у вас еще?
— Хранение оружия, взрывчатых веществ, в наше время это очень серьезная статья…
— Но у меня имеются соответствующие разрешения, вам нужно только повнимательнее прочитать все мои бумаги, — не сильно волнуясь, почти перебил Кориков. Держался он на редкость уверенно, будто вместо следственного изолятора его должны препроводить в один из шикарных московских ресторанов. — Все-таки мы охранная фирма и постоянно должны поддерживать свой тонус. Вот вы же тренируетесь в тире?.. Так почему нам не поступать таким же образом, тем более что к нам обращаются влиятельные и состоятельные люди. Кстати, их имена, фамилии занесены в журналы, можете проверить. И они оставались нашей службой весьма довольны.
Майор Шевцов согласно кивнул:
— Да, мы ознакомились с этими данными. Список действительно впечатляет. Со временем мы проведем беседы и с ними, но сегодня меня больше интересуете вы. Ладно, опустим сейчас подобные мелочи, давайте поговорим о главном. Как вы объясните, что в вашем помещении имеются следы от пуль и много следов крови. Ее пролилось столько, что следы подтеков видны даже в подвале.
— Все очень просто, майор, — голос Максима Егоровича звучал без интонаций, словно происходившее не имело к нему никакого отношения. — Люблю порой почудить, знаешь ли, — откинулся он на спинку стула. — Как-то велел своим ребятам привезти со свинофермы пару десятков поросят, а потом от нечего делать стал расстреливать их из пистолетов. Они визжат, а ребятам радость. А потом месяц одними шашлыками питались.
— Интересно очень!
— Еще бы! — охотно поддакнул Максим Егорович. — Работа у нас нервная, вот и хочется иногда расслабиться. Разрядиться, что ли, — очень серьезно заверил он. — Глядишь, посмеемся — и стресс как рукой снимает.
— А ты оригинал!
— Еще какой! — в голосе Корикова появились едва различимые издевательские нотки.
— Глядя на тебя, я бы никогда этого не подумал. Впрочем, этот недостаток со временем мы устраним. Сидеть тебе долго, встречаться нам предстоит часто. Только я хочу сказать, что экспертиза установила: кровь принадлежит не поросятам, а людям. И в спортзале ее обнаружено столько, будто там была расстреляна по меньшей мере половина взвода. А потом отметины на стене, как установлено экспертами, появились от стрельбы не из пистолета, а из автомата, а может, даже пулемета.
— А-а, — неопределенно протянул Кориков и швырнул окурок в корзину. Помедлив, достал из пачки вторую сигарету. — Странно все это. Что-то я не помню, чтобы там какие-то неприятности произошли.
— Память у тебя очень короткая, гражданин Кориков: грохнуть с десяток человек и напрочь позабыть об этом. А ведь у меня есть свидетели, например, шофер микроавтобуса, на котором ты и твои приятели перевозили трупы. Он узнал тебя сразу.
— Сука! — вырвалось у Максима Егоровича.
— Ты тоже его вспомнил? — живо поинтересовался майор.
— Я о своем… Подумалось.
— Что ж, бывает, — охотно согласился Шевцов. — Только ведь этот водитель не единственный свидетель, твоих людей видели бомжи на свалке, когда те сбрасывали трупы. По фотографиям уже опознали двоих. Ну что, будем отпираться дальше?
— Скажи, майор, а какое отношение все это имеет ко мне? Если убийствами занимались мои люди, так ты и спрашивай с них. Я же им не нянька. Организация у меня большая, у меня и без них полно хлопот.
Майор Шевцов откровенно любовался задержанным. Мужик крепкий, нечего сказать. Против такого может сыграть только сильный козырь.
— Даже если ты к этому делу совсем не причастен, во что я не поверю ни при каких обстоятельствах, — четко, выделяя каждое слово, проговорил Шевцов, — так ты все равно отвечаешь за все, что происходит под крышей твоей фирмы.
— Предположим даже, что это так, — небрежно согласился Кориков. — Одно дело — я получу три года за свое неведение, а другое — лет двадцать как организатор убийства. Меня это вполне устраивает, майор.
Максим Егорович глубоко затянулся и выдохнул тоненькую струйку в сторону собеседника.
Дым прошел в нескольких сантиметрах от лица майора. Он почувствовал ноздрями горьковато-сладкий привкус табака и, подавляя в себе злобу, непроизвольно вцепился пальцами в край стола.
Выждав несколько секунд, майор вырвал изо рта Корикова сигарету и швырнул ее в угол.
— Ты, видно, позабыл, куда пришел, в моей власти доставить тебе массу неприятностей. Ты, похоже, уже думаешь, что на зоне будешь жить королем, а ведь сначала туда нужно попасть, и сделать это следует достойно. А я сейчас возьму да и посажу тебя к петухам, а они до свежатинки больно охочи.
— Послушай, майор, за беспредел и ответить можно.
Шевцов хмыкнул:
— О чем ты говоришь, я в твои игры не играю, может, ты забыл, что я мент?
Чуть скуластое лицо Корикова припорошил снег.
— Ты не сделаешь этого.
— Верно, не сделаю, — согласно кивнул майор. — Я поступлю иначе. Я не стану запирать тебя в петушатнике, ты посидишь в обыкновенной камере, но перед этим я пущу слушок, что ты маньяк. Хобби, знаешь ли, у тебя такое. Как раз в моем районе нашли три изувеченных женских трупа, надо же мне их на кого-то списывать, так уж лучше на такую мразь, как ты. Тем более, ты говоришь, что твою вину не доказать! — Шевцов выглядел совершенно спокойным, но именно показная безмятежность особенно пугала.
Кориков ничем не выдал своего волнения — лицо застыло в маске египетского сфинкса. «А вот пальчики-то дрогнули, — не без удовольствия отметил Вадим, — кому же охота в петушином углу жить?»
— Я тоже имею кое-какие возможности, майор, — сдержанно заметил Кориков. — Их вполне хватит, чтобы в ближайшую неделю отправить тебя к праотцам.
— Не о том ты поешь, — без обиды произнес Шевцов. — Пугали меня. И поверь мне, те самцы были поматерее, чем ты, но вот, как видишь, я здравствую и по сей день. Да и ты ведь не из железа создан.
Майор Шевцов с допрашиваемым были ровесниками. Наверняка в молодости они слушали одну и ту же музыку, поклонялись одним и тем же идолам. И, может быть, имели одних и тех же женщин (мир гораздо теснее, чем нам кажется). Значит, в какой-то степени являлись молочными братьями.
Будь судьба к Шевцову не столь милосердной, он вместо майорских погон, возможно, носил бы арестантскую робу, и это немудрено, если в юности культ силы был куда престижнее романтических отношений между мужчиной и женщиной.
Год назад, заглянув в старый дворик своего детства, он не без удивления узнал, что половина его давних приятелей пребывает за решеткой или уже отсидели. Но даже милицейские погоны не помешали ему, как и прежде, распить с друзьями бутылку вина.
— А ты не из пугливых, — одобрительно протянул Кориков. — Ладно, считай, что я пошутил, у ментов своя работа, у нас своя. Наезжать на вас, следаков, это не по понятиям.
— А ты с ними знаком, с понятиями-то?
— Не без того. Только зря ты у меня сигарету вырвал.
— Извиняться не стану, не надейся. Но у меня к тебе есть еще пара невинных вопросов.
Неожиданно лицо Корикова напряглось, а правая рука как-то незаметно скользнула вниз. Шевцов запоздало пожалел о том, что оставил охрану дожидаться за дверью. Проще было бы держать за спиной допрашиваемого пару крепких омоновцев, а руки задержанного прикрепить браслетами к столу и при каждом неуважительном слове поучать его увесистой дубинкой.
Шевцов осмотрел кабинет — для борьбы он был тесноват, не очень-то разгуляешься. Единственное, что Кориков сможет сделать в данной ситуации, так это обеими руками опрокинуть на него стол, ударом ноги выбить раму, далее пробежать пятнадцать метров по открытому пространству и скрыться в соседнем переулке. Пройдет с десяток секунд, прежде чем сообразят, в чем дело, а их будет вполне достаточно, чтобы умчаться на попутной машине. А там уже достать Корикова будет почти невозможно. С его крепкими криминальными связями детской забавой станет организовать фальшивый паспорт.
С месяц он будет скрываться где-нибудь в затхлой российской глубинке, а потом затеряется в цивильной Европе.
