Владимир Колычев - Мрак в конце тоннеля

– Я должна сделать ему укол, – сказала девушка, глядя на меня с застывшей улыбкой.

– Кому ему?

Я не спал и мог свободно говорить. И тело мне повиновалось. И девушка эта – явно не порождение кошмарного сна.

– Вам.

– Вы сказали «ему». Кому ему?

– Я сказала «ему»?.. Я оговорилась. Я ему сделаю вам… Я сделаю вам укол, – поправилась она. – Это витамины, ему может быть больно…

– Кому ему?

– Я буду делать укол в ягодицу.

– Ягодица женского рода.

– Я знаю.

Она была похожа на инопланетянку, не совсем удачно запрограммированную на язык и манеру поведения землян.

– Повернитесь на живот, я буду делать вам укол в ягодицу…

Симпатичная девушка. Густые светлые волосы с ровно подстриженной челкой, черные брови – густые, но тонко выщипанные, большие карие глаза, изящный носик, полные губки под жирным глянцем; высокая, худенькая… Но как же она мне сейчас не нравилась!

– В какую, в правую или в левую?

– В левую, – недолго думая, кивнула она.

– В левую вечером делают, а по утрам – только в правую, – сказал я, чтобы сбить ее с толку.

Интуиция подсказывала мне, что я нахожусь на правильном пути.

– В левую надо, – упрямо мотнула головой девушка.

– А я говорю, в правую!

– В левую!

– Нет, только в правую…

Девушка смотрела на меня, как робот, у которого завис мозговой компьютер. Но вот сквозь космическую даль в ее глазах пробился тусклый свет путеводной звезды. Как будто резервная программа запустилась.

Трясущимися пальцами она сорвала колпачок с иголки и резко присела, стремительно воткнув шприц в пустоту, где только что находилась моя нога… Иголка не нашла мою плоть и впилась в матрас. Неистово сжав губы, девушка надавила на поршень шприца. Она, казалось, еще не поняла, что ее, а вернее, чей-то план не сработал. А может, она торопилась избавиться от содержимого шприца.

Но я не позволил ей этого сделать. Схватил за руку, намертво заученным приемом заломил ее за спину вместе со шприцом.

– Пусти! – захныкала она.

Шприц выпал из ее руки, но я успел убрать ногу, чтобы иголка не вонзилась в нее. Мало ли, вдруг там цианистый калий; если так, то игле достаточно царапнуть меня по коже, чтобы добиться своего.

– Пошли!

Я вытолкал ее из палаты в коридор, где горела одна-единственная лампочка – на столе у дежурной медсестры. Только самой медсестры не было. Я нашел ее в ординаторской, в теплой компании с врачом Сергеем Владиленовичем.

Он лишь приоткрыл дверь, но этого вполне хватило, чтобы увидеть лежащую на кушетке под простыней Лену, немолодую уже, но еще девицу. Не везло ей с замужеством, так хоть врач на дежурстве утешит.

– Тебе чего? – протирая заспанные глаза, спросил врач.

Похоже, он пытался вспомнить мою фамилию, но это у него никак не получалось.

Я стоял к нему боком, пряча от его глаз свою пленницу. Но вот настало время повернуть ее к нему лицом.

– Вы знаете эту девушку?

– Нет… Впервые вижу, – мотнул головой врач. – А в чем, собственно, дело?

– Она хотела сделать мне укол.

– И что?

– Как это «что», доктор? На ней белый халат, а вы ее не знаете! Почему она здесь? И почему она хотела меня убить?

– Ты хотела его убить? – спросил у девушки Сергей Владиленович.

– Да, – неожиданно для меня призналась она.

– Спокойно, доктор, я сам!

Я затащил лжемедсестру в процедурную, взял со стеклянного столика резиновый жгут, быстро связал ей за спиной руки и посадил на кушетку.

В помещение тихонько зашел Сергей Владиленович, но я не стал его выгонять. Хотя бы потому, что не имел на это права. Вот он сам мог погнать меня отсюда поганой метлой, но делать этого не торопился.

– Что было в шприце? – спросил я, глядя в пустоту девичьих глаз, на дне которых едва угадывались признаки жизни.

– Яд.

– Какой?

– Не знаю.

– Кто дал тебе этот яд?

– Не скажу.

– Почему?

– Нельзя.

– Ты хотела убить меня?

– Да… Он сказал, где ты лежишь. Сказал, как тебя положить. Сказал, что колоть нужно в левую ягодицу…

– Кто он?

– Не скажу.

– Но ты его знаешь?

– Да.

Я торжествующе посмотрел на доктора. Главное, что девушка знала заказчика убийства, а расколоть ее на признание – дело времени. Есть для этого масса приемов, и среди них имелся весьма безболезненный, а для кого-то даже и приятный. «Сыворотка правды» – это фактически наркотик, и всякого рода торчки могут получить от нее реальный кайф… А у меня в машине есть такая вещь. Могу даже одолжить Мурзину, чтобы он поскорее узнал о существовании подземных людей.

Кстати, я только что едва не стал жертвой этих упырей. Но сейчас я мало думал об угрозе с их стороны. Сейчас я был охвачен охотничьим азартом и шел по следу добычи, которая сама легко могла разорвать меня в клочья…

– Как тебя зовут? – обращаясь к девушке, спросил Сергей Владиленович.

В далеком детстве у нас дома был катушечный магнитофон. Одна бобина накручивала магнитную пленку с записью, другая разматывалась – процесс идет, музыка играет. Но у такой пленки был один серьезный недостаток – она часто рвалась. Звучит песня: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди!». И тут на тебе: «Вся жизнь-у-у-бл-бл-бл…» Разорвалась пленка, а вместе с ней и песня под звук быстро крутящейся катушки. И жизнь песенная уже не впереди, а где-то позади…

Это «у-у-бл-бл-бл!» я вдруг услышал и сейчас. Мысленно услышал. Потому что на катушке девичьего сознания вдруг оборвалась пленка. И закрутилось это сознание на холостом ходу – быстро, но бестолково… Как будто в голове у нее запустилась какая-то разрушительная программа, которая и порвала пленочку.

– Что? – глухо спросила она, тупо глядя куда-то в пустоту перед собой.

Сергей Владиленович повторил свой вопрос. И снова в ответ прозвучало бесцветное «Что?».

– Что было в шприце? – холодея от дурного предчувствия, спросил я.

– Что?

– Ты хотела меня убить?

– Что?

– Кто тебя ко мне послал?

– Что?

У меня возникло чувство, что я общаюсь с пустоголовой говорящей куклой.

– Зависла, – недовольно глянул я на врача.

– Что? – не понял тот.

Я вздрогнул и недоуменно расширил глаза. Его «что?» меня просто убило.

– В смысле, зависла? – осознав свою ошибку, поправился он.

– Программу ей задали – убить меня. Она знала, куда идти, что и зачем делать. И делала все, на что ее запрограммировали. А в этой программе кодовый вопрос был зарыт. Вы спросили, как ее зовут, и этот код сработал. Сработал и отключил сознание. Теперь у нее в голове совсем пусто…

– Ничего не понимаю, – как на душевнобольного посмотрел на меня врач.

– Это зомби, доктор. Робот, который работает по программе. Сначала ей стерли сознание, а теперь стерлась и программа. Перед вами пустая оболочка.

– Как тебя зовут? – обращаясь к девушке, спросил я.

– Что?

– Так ее и зовут, доктор. Именно так ее и зовут… Путь она здесь пока побудет, а я сейчас.

Я сходил в палату, подобрал с полу шприц, поместив его в прозрачную оболочку сигаретной пачки, взял телефон и вернулся в процедурную, чтобы не упускать из виду девушку по имени Что. Оттуда же я позвонил следователю Мурзину.

Михаил Георгиевич производил впечатление человека сдержанного, уравновешенного, но девушка по имени Что вывела его из себя.

– Еще раз спрашиваю, как тебя зовут?

– Что?

– Ты что, издеваешься? – закипал он.

– Что?

Меня и самого достало это пульсирующее «Что?», но я только что сделал несколько успокоительных глотков из своей любимой фляжки.

– Ты, наверное, думаешь, что умней тебя никого нет? – чуть ли не зарычал на девушку Мурзин.

Казалось, еще немного, и он набросится на нее с кулаками. И у меня возникло вдруг ощущение, что добром эта сцена не закончится, хотя задержанная и не выказывала признаков агрессии.

– Что?

В кармане у меня завибрировал мобильник. Вынимая трубку, я случайно нажал на боковую клавишу, что увеличивала уровень звука, и едва не оглох, приложив ее к уху. Так громко прозвучал Костин голос.

– Платон?.. Привет!

Ответить я не успел, потому что девушка вдруг вскочила на ноги и с такой силой боднула меня головой в живот, что я согнулся пополам от боли. Даже не боднула, а ударила, и точно в солнечное сплетение. Но и это еще было не все. Она попыталась ударить меня коленкой в нос, но я вовремя уклонился, и она не смогла достать ногой до моего лица.

Мурзин не растерялся, ударил ее по ногам сзади. Руки у нее по-прежнему были связаны за спиной – равновесие удержать она не смогла и с глухим звуком упала на кафельный пол процедурной.

– Ничего себе!

Я поднял с полу телефон, но в трубке слышны были только короткие гудки.

– Дело пахнет керосином, – покачал головой Мурзин, переворачивая задержанную на живот. – Наряд надо вызывать.

Он полез в карман за своим телефоном, а у меня в руке снова зазвонил мой. Прежде чем ответить на вызов, я убавил громкость, чтобы не оглохнуть.