Владимир Колычев - Теневой король
– Если это камень в мой огород, то я его принимаю. Я действительно холодная и бездушная. Но все-таки позволь мне пожалеть тебя.
– И отправить на этап?
– Да, отправить на этап. Для твоей же пользы… Не надо цепляться за Краснополь. Даже я поняла, что против тебя играют очень серьезные люди. И ты это понимаешь. И ты не в том сейчас положении, чтобы бороться с ними. Можешь поплатиться за свое упрямство, и поплатиться очень жестоко. Так жестоко, что приговор, который тебя ждет, окажется меньшим из зол. К тому же в колонии ты хоть как-то искупишь свои грехи…
– Хочешь исповедовать меня, матушка?
– Не смешно.
– Никто и не смеется…
– Тебе всего двадцать восемь лет. В тридцать пять выйдешь на свободу.
– С чистой совестью?
– Хотелось бы на это надеяться.
– Тебе-то что до моей совести? Тебе главное – дело до приговора довести… Может, еще пообещаешь, что будешь ждать меня?
– Я должна тебя ждать?
– Ну да. Мне намного легче будет, если ты будешь меня ждать.
– Легче не будет.
– А вдруг? Я же не прошу, чтобы ты меня ждала. Но ты можешь мне просто пообещать. Чтобы подсластить пилюлю…
– И ты дашь признательные показания?
– Если пообещаешь, то да…
– Хорошо, я буду ждать, когда ты выйдешь на свободу.
– Нет, не так. Ты будешь меня ждать. Не просто ждать, а меня ждать.
– Хорошо, я буду тебя ждать.
– Отлично… Значит, Фарадеев застал меня со своей сожительницей, и мне пришлось защищаться…
– А как же пистолет с глушителем?
– Пистолет с глушителем я нашел у него в шкафу.
– Нет, так не пойдет. Тогда придется привлечь к ответственности Фарадеева. Ему это не нужно, и он будет все отрицать. Эту версию признают несостоятельной…
– Хорошо, пистолет я взял для самозащиты. А глушитель на всякий случай, чтобы соседей не будить. Ночь все-таки…
– Соседей оставь в покое. А пистолет для самозащиты пусть будет…
Марина вдруг так увлеклась работой адвоката, что забыла про свою основную миссию. И признание Вайс написал чуть ли не под ее диктовку. Вышло довольно-таки складно.
– Может, лет пять всего дадут? – спросил Вайс, разминая уставшие от авторучки пальцы.
– Все может быть, – складывая в папку листы исписанной бумаги, ответила она.
– Но это уже не важно. Главное, что дело в шляпе. Вернее, в папке. Ты добилась своего, да? Меня осудят, ты получишь звездочку на погон. Но и я добился своего. Легче мотать срок, когда на воле тебя кто-то ждет. И ты будешь меня ждать…
– Да, я обещала. – Марина улыбнулась так, будто давала понять, что далеко не все обещания воплощаются в действительность.
– Я сказал свое слово. И ты сказала свое слово. За свое слово я отвечу перед судом. А ты за свое слово ответишь передо мной, – пристально посмотрел на нее Вайс. – Я выйду на свободу, и ты ответишь мне, как ждала меня. А я спрошу, были у тебя мужчины или нет. Если были, значит, ты не сдержала свое слово. Тогда мне придется с тебя спросить. По понятиям спросить. Ты четыре года в прокуратуре работаешь, должна знать, как спрашивают по понятиям…
Марина в ужасе смотрела на него. Ее пугал его ледяной пронизывающий взгляд.
– Ты это серьезно?
– Все очень серьезно, Марина. Здесь тюрьма, и не может быть не серьезно. Я обвиняюсь в покушении на убийство. Еще серьезней то, что ты следователь прокуратуры. Ты дала слово, я его принял, и обратного пути уже нет…
– Ты просил, чтобы я дала тебе обещание.
– А это и есть твое слово. Которое ты должна сдержать…
– Но я не могу тебя ждать!
Судя по ее взволнованному виду, она приняла все близко к сердцу. Но именно на это и рассчитывал Вайс.
– Почему?
– Мне двадцать пять лет. Когда ты выйдешь, мне будет уже тридцать… может, тридцать пять… Ты выйдешь, посмотришь на меня и уйдешь. А может, вообще не появишься… Кому я нужна буду после тридцати?
– Тебе мама в детстве говорила, что нельзя играть с огнем? Говорила. А ты взяла в руки спички и чиркнула об меня. Мы в огне, Марина. И должны тушить этот пожар вместе…
– Но это несерьезно!
– Я же тебе сказал, что серьезней не бывает. Ты отправляешь меня в командировку, ты меня и дождешься. А я с тебя спрошу.
– А если я выйду замуж?
– За меня?
– Нет, за другого… Ты меня убьешь?
– Ты не выйдешь замуж. И не будешь мне изменять. Ты дала слово, Марина. А ты человек чести, я точно это знаю.
– Ты не ответил мне. Убьешь меня или нет? – с истеричными нотками в голосе спросила она.
– Ты – моя женщина, Марина, как я могу тебе угрожать? – холодно усмехнулся он.
– Я уже твоя женщина?
– Да.
– Ты псих!
– Отправь меня на экспертизу.
– Ненормальный!
– Нормальные дома сидят, детей воспитывают, а не в бандитов играют… Обещаю тебе, когда вернусь, тоже стану нормальным. У нас будет свой дом, ты родишь мне троих детей. Мы будем жить долго и счастливо. И умрем в один день…
– Мне кажется, ты надо мной смеешься.
– Ну, может, и не в один день умрем. Может, и не будет счастья… Но я бы хотел, чтобы у нас все было хорошо.
– Я тебя боюсь.
– Жена должна бояться своего мужа. Это даже в Библии сказано.
– Ты мне не муж.
– Это легко исправить. Мы можем расписаться.
– Ты точно сумасшедший! Как мы можем расписаться? Ты обвиняемый, а я твой следователь!
– Ну вот, ты уже ищешь оправдания, это уже хорошо.
– Ничего я не ищу!
Марина получила признательные показания, разговор, по существу, закончился, и ничто не мешало ей вызвать конвой. Но она не хотела, чтобы Вайс уходил. Это обнадеживало.
– Мы можем расписаться после того, как меня осудят.
– Тогда вся моя карьера полетит к черту.
– Тебе решать, карьера или я, или то и другое…
– Так, подожди! – спохватилась Марина. – Ты заморочил мне голову… Мне нужно прийти в себя… Спокойно, спокойно… – Она закрыла глаза, собираясь с духом. Потом с неловкой насмешкой посмотрела на Вайса:
– Вы опасный человек, Аникеев. Умеете давить на психику… Зачем вы так со мной?
– Я правда мог убить Мишина, если бы был последней сволочью, – пристально посмотрел на нее Вайс. – Но я не сволочь, Марина. И я не стал бы убивать его. Обязательно что-нибудь придумал, но убивать бы не стал…
– Что бы ты придумал? – с подозрением спросила она.
– Что-нибудь. Чтобы отбить тебя у него… Просто на меня сразу столько дел навалилось, что не до тебя было. Но я бы обязательно тебя нашел. Запал я на тебя, Марина. Нравишься ты мне очень…
– Ты говорил, что у тебя ко мне ничего нет, – порозовела она.
– Я вводил тебя в заблуждение, чтобы ты не вешала на меня собак… Ты же сейчас не думаешь, что я причастен к гибели Мишина?
– Не исключаю.
– Значит, ты веришь, что нравишься мне.
– А мне все равно.
– Тебе не должно быть все равно. Ты дала слово меня ждать. Ты должна понимать, что я хочу вернуться к тебе…
– Снова ты об этом! – не очень убедительно возмутилась Марина.
– Я сейчас только об этом и могу думать, потому что это, может быть, наша последняя встреча. Мы должны обо всем договориться. Вернее, мы уже договорились. Я сажусь, а ты меня ждешь…
– Но я не хочу тебя ждать. Может быть, ты мне совсем не нравишься. Может, у меня к тебе нет никаких чувств…
– Может быть? Ну, если может быть, тогда у меня есть надежда…
– Ты о себе очень высокого мнения! Думаешь, что ты самый лучший! Самый неотразимый!.. А я Мишу люблю! И всегда буду его любить!
– Люби его. А жди меня.
– Ты непробиваемый!
– Этим и живу. Этим и выживу. И к тебе вернусь…
– Ты меня злишь!
– Вызови конвой, – с невозмутимым видом посоветовал Вайс.
– Ты должен освободить меня от этого слова, – просительно посмотрела на него Марина.
– Нет.
– Я не хочу быть с тобой.
– Ничего не знаю.
– Ты – бандит.
– С этим будет покончено, если дождешься меня…
– Я тебе не верю.
– У тебя нет выбора.
– Но я Мишу люблю! А тебя не люблю!
– А я и не претендую на твою любовь. Ты же видишь, я не пытаюсь к тебе приставать. Ты – красивая женщина-следователь, я – голодный арестант, и ты должна понимать, сколько эротических фантазий может роиться у меня в голове. Но это слишком по€ шло. Поэтому эти фантазии где-то глубоко-глубоко. И ты не можешь видеть их у меня в глазах. Или видишь?
– Да, наверное, вы правы, Аникеев. Я вызываю конвой.
Вайс видел, что это решение далось ей нелегко. Не хотела Марина, чтобы он уходил. Но при этом понимала, что свидание-допрос непозволительно затянулось…
Глава 10
Пугач сиял, как золотая медаль на груди чемпиона. Ну да, он покорил новую вершину, и теперь ему нет равных. А Фарадею оставалось жевать краешек простыни, которой он был укрыт.
– Вчера говорил с генералом, пообещал ему, что в городе будет железный порядок, – похвастался Пугач. – Никакой стрельбы на улицах, никакого беспредела. И с уличной преступностью покончим. Чтобы среднестатистический гражданин мог свободно ходить по улицам города, не рискуя нарваться на хулиганов… Как думаешь, я смогу справиться с этой задачей?
