Евгений Сухов - Тюрьма глухаря
Присев на диван, Надежда посмотрела на брата с ожиданием, понимая, что главная причина визита еще не названа.
– Знаешь, я хотел бы попросить у тебя прощения… Возможно, я где-то был несправедлив к тебе, но ты же знаешь, я тебя всегда любил. Ты – моя сестра, единственный мне родной человек. Я делал все возможное, чтобы защитить тебя, знаю, что это получалось несколько неуклюже, но я старался.
– Мне не в чем тебя упрекнуть. Ты всегда защищал меня.
– Извини, но у меня не получилось защитить тебя в полной мере.
– Ты говоришь так, будто прощаешься со мной. Ты делал все, что мог.
– Во всяком случае, я старался… У меня дурное предчувствие, Надя, – продолжал Приходько. – Не знаю, откуда оно взялось, но обычно такие вещи меня не обманывают. Я стараюсь к ним прислушиваться… Мне кажется, мы с тобой скоро расстанемся, возможно, очень надолго. Может, и не увидимся больше никогда.
– О чем ты говоришь? – встревожилась женщина. – Ты что, болен?
– Нет, со мной все в порядке, – печально улыбнулся Приходько. – Просто… просто не знаю, откуда все это взялось. Возможно, тебе даже не стоит обращать внимание на мои слова. Я всего лишь сказал, что чувствую.
– Забудь об этом, гони от себя черные мысли, и все будет хорошо, как прежде.
– Я постараюсь, – улыбнулся Приходько и неожиданно поднялся. – Мне нужно идти, у меня есть еще дела.
Уверенным шагом он направился в коридор. Остановился перед комодом, на котором стояла небольшая фотография. Подняв ее, спросил:
– Ты здесь с ним?
– Да.
– Откуда у тебя эта фотография?
– Как-то однажды мы прогуливались в городском парке и попросили, чтобы нас сфотографировали. Правда, хороший снимок?
– Правда, – признал Приходько. – Ты здесь совсем юная девочка.
– Все так… После этой фотографии прошла целая жизнь. Но нам тогда действительно было очень хорошо. Казалось, что все неприятности созданы для кого-то другого. Это немногое, что осталось от того времени… с ним.
– Я возьму эту фотографию с собой, – неожиданно объявил Приходько и тут же укорил себя за то, что в голос вкрались металлические нотки.
– Зачем она тебе? – удивилась Надежда.
– Честно?
– Хотелось бы.
– Я хочу выбросить ее в мусорный бак.
Надя мягко забрала из его ладони фотографию:
– Позволь мне распоряжаться своими вещами самой.
– Вот видишь, опять я делаю не то, что нужно.
– Я понимаю тебя. Ты хотел защитить меня и тогда, и сейчас. Уберечь от дурных воспоминаний. Но с возрастом я почему-то вспоминаю только хорошее. И потом, у меня есть за что благодарить его… У меня есть сын… Иначе я была бы просто несчастна.
– Понимаю… Значит, ты ни о чем не жалеешь?
– Я ни о чем не жалею, – поджав губы, уверенно ответила Надежда.
– Пойду, меня уже ждут, – поцеловал на прощание сестру Приходько.
– Гони прочь все дурные мысли! – повторила Надя.
– Хорошо, – улыбнулся Вадим Петрович, – надеюсь, у меня это получится.
Расчет оказался верным – Алешкевич привел точно к дому Семена Чурсанова. Задержался у него недолго, каких-то пятнадцать минут, а потом укатил, погруженный в какие-то невеселые мысли.
Гера припарковал белую «Ауди» недалеко от подъезда, под самым забором, увитым разросшимся темно-зеленым плющом. С этой точки хорошо просматривались угол здания и единственная дорога, по которой жильцы возвращались к дому и уезжали по своим делам. Что-то подсказывало Гере, что Чурсанов скоро выйдет. Так оно и случилось: не прошло и десяти минут, как из подъезда, размахивая ключами от машины, вышел Семен. Разблокировав неброский «Рено», Чурсанов уверенно сел за руль и выехал со двора. Доехав до главной дороги, терпеливо пропустил следовавший поток, а потом лихо нырнул в образовавшийся разрыв и, ускоряясь, направился к перекрестку. Гера, стараясь держаться на значительном расстоянии, ехал за ним. Неожиданно Чурсанов остановился у табачного киоска и, распахнув дверь, зашагал к тротуару. Гера невольно сбавил скорость и занял правый крайний ряд. Купив сигареты, Семен быстрым шагом направился в обратную сторону. Поспешно обогнув капот, он переждал промчавшуюся машину и взялся за ручку двери. Герасим осознал, что более подходящего момента может не представиться. Все складывалось в его пользу: в этот час дорога была абсолютно безлюдной, не считая отдельных машин, проскакивающих на большой скорости. Пешеходов тоже немного, каждый из них занят своим делом, разговорами, и вряд ли их интересовало происходящее на проезжей части.
Вжав педаль газа до предела, Гера направил машину прямо на Чурсанова, открывшего дверцу. До столкновения оставалось всего-то какое-то мгновение, и Герасим невольно сжал челюсти, предчувствуя удар. Но неожиданно Чурсанов, возможно привлеченный усиливающимся ревом двигателя, обернулся, резанув строгим взглядом водителя, и тотчас перевернулся через капот двигателя, сделавшись недоступным для приближающейся машины. Гера, вывернув руль, слегка зацепил распахнутую дверцу и свернул в ближайший перекресток.
Проехав с полчаса, он закатил «Ауди» в безлюдный двор и вытащил телефон.
Глава 14. Богатеи – неуступчивый народ, или Что вам, собственно, не нравится?
На столе завибрировал мобильный телефон.
– Слушаю, – поднял Семихатов трубку.
– Я по поводу Чурсанова…
– Докладывай, – энергично отозвался Роман, невольно напрягаясь.
– У меня ничего не получилось… Он увернулся в самый последний момент, когда…
– Ты мне будешь рапортовать о своих неудачах, так, что ли? – раздраженно спросил Семихатов.
– Мне кажется, он что-то почувствовал. Может, следует переждать?
– Думаешь, догадывается?
– Да.
– Ладно, пока ничего не предпринимай, – подумав, отозвался Роман. – Вокруг этого образовалась какая-то непонятная возня. И мне это не нравится.
– Понял.
В голосе Геры Семихатов услышал облегчение. Хмыкнув, он отключил телефон и положил его на прежнее место.
Роман Семихатов проживал близ парка Покровское-Стрешнево, отгороженного от общего массива оживленной магистралью, по которой, грохоча тоннами железа, проносились грузовики. Некий оазис для тех, кому в этой жизни несказанно повезло. На сотне гектаров находилось несколько особняков, скрывавшихся за толстыми темно-серыми стволами. Удивлял разве что забор, охвативший поселок по периметру, далеко не декоративный, выкрашенный в темно-зеленый цвет и атакованный зарослями разбушевавшейся крапивы. От Химкинского водохранилища потягивало приятной свежестью, а тропинки, уходящие в глубину леса, заставляли забыть о том, что где-то в паре километров от лесного массива находится оживленная трасса. Но обитателей поселка-призрака, чьи красные черепичные крыши проглядывали из-за копий высокого забора, такие мелочи не волновали. Они уже вырвали от судьбы кусок лесного счастья и за полученную собственность могли объявить войну всему миру.
Пришлось протопать не один километр и не однажды перепачкать брюки, прежде чем удалось отыскать вход в поселок, перекрытый чугунными воротами.
– Хорошо тут. Свежо! – заметил Загорский, посматривая на молодого охранника, подозрительно взиравшего на них оловянными глазами.
– Да, – отозвался Антон. – Только собак больно много.
– С чего ты взял?
– Знаю, – невозмутимо ответил Анакшин. – У меня тут подруга неподалеку живет. Мы как-то прогуливались по этим тропкам, так нас собаки чуть не задрали.
По мере того как они приближались к воротам, глаза охранника все более тяжелели, наливаясь каким-то металлом. Менее бдительную охрану хозяева таких коттеджей не потерпят. Открыв небольшое оконце, он смерил взглядом подошедших и по тому, как металл слегка расплавился в области плотно сжатых губ, сумел довольно точно составить представление о незваных гостях. Они могут принести немало неприятных минут, а потому следовало продемонстрировать некоторое дружелюбие.
– Вы к кому, товарищи?
Не желая играть в прятки, майор Загорский раскрыл удостоверение и представился:
– Майор Загорский, следственный отдел. Нам нужно к Роману Сергеевичу Семихатову.
Охранник внимательно вчитался в удостоверение. Вряд ли его обманывают, но бдительность никогда не помешает, именно за нее и платят! Запланированная пауза после прочтения должна была означать: вы у себя в Следственном комитете начальство, а здесь, среди вековых берез и корабельных сосен, – обычные просители. Тут обитают люди серьезные, не всякий может позволить себе роскошь проживать за высоким забором на ста гектарах лесной чащи. Так что в случае возникших разногласий за него есть кому заступиться.
Едва кивнув, охранник произнес с показной ленцой:
– Проходите. Третий дом справа.
Ощущая между лопатками сверлящий взгляд охранника, они вошли на территорию поселка. Очевидно, в это самое время тот поднимал трубку телефона, предупреждая Семихатова о появлении неожиданных гостей. Оно и к лучшему, можно будет отбросить излишние расшаркивания.
