Леонид Влодавец - Ломовой кайф
— Выбирай!
Топорик и Ляпунов потянули веревку и подняли Ольгерда почти на метр вверх. «Спайдермен» поставил правую ногу на выбоину со стороны ручья, а левую — на уступ со стороны речки, обхватил угол ногами, а затем, сняв левой рукой со связки второй крюк, правой выдернул молоток. Затем Ольгерд принялся забивать этот крюк в стену, но уже «речного» туннеля. Когда крюк был забит, «пан Сусанин» сунул молоток в петлю на поясе, подергал кольцо для пробы и скомандовал:
— Трави!
Топорик вытравил немного веревки, Ольгерд потянул к себе полупетлю, которой не давал соскользнуть пристегнутый к ней карабин, продернул ее через кольцо второго крюка, перецепил карабин — и скрылся за углом. Что и как он там дальше делал — Тарану, да и всем остальным не было видно. Правда, вскоре сквозь шум реки долетело слабое «тук-тук-тук» — Ольгерд вколачивал третий крюк. Потом он три раза подергал за веревку — Топорик вытравил еще несколько метров…
ОПЕРАЦИЯ «КАТАМАРАН»
Таран всегда считал, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Тем более когда лично от тебя почти ничего не зависит. Если Топорик и Ляпунов хотя бы принимали участие в качестве «страховщиков-травильщиков», как выразился Топорик, то Юрке и Милке вообще некоторое время пришлось просто так стоять и ничего не делать. Причем ни услышать, ни увидеть того, как Ольгерд продвигается вперед по стенке туннеля, они не могли. Если то, как «пан Сусанин» забивает третий и четвертый крюки, они слышали более или менее отчетливо, то удары по пятому прослушивались почти на уровне глюка, а как он забивает остальные, не было слышно вообще, О том, что Ольгерд жив и продолжает свой путь «человека-паука», напоминали только подергивания веревки — «трави!» и «выбирай!».
— Может, нам за дедом сходить? — предложила Милка. — Все время бы сэкономили.
— Ну да! — проворчал Ляпунов. — Покамест мы еще не знаем, будет у нас катамаран или нет. Здесь такая сырость, что он за три минуты промокнет, а нам его еще на катамаране везти. Врежет дуба старичок — неприятно будет.
— Вообще-то горцы — они живучие, — заметил Топорик.
— Он такой же горец, как и ты, — хмыкнул капитан. — Родился и до пятнадцати лет прожил где-то в Дагестане, а потом своровал коня в колхозе — и ту-ту на четыре года! Ну а дальше пошло-поехало: украл, выпил, в тюрьму… А, зона, как лично тебе известно, здоровья не прибавляет.
— Все равно гены должны сказываться, — не согласился Топорик.
— Выбирай давай! Травить после будем… — скаламбурил капитан.
— Короче, нам с Юриком не хрена тут делать, — сказала Милка. — Разве что потрахаться, да и то холодно.
— Опять же из резины надо вылезать, — сочувственно произнес Топорик. — Куда, блин, конструкторы смотрели? Нет бы сделать такие гидрокостюмы… хм-м… с отростками и чтоб эти отростки выворачивать можно было в нужном направлении. Мужику — вперед, бабе — унутрь… Идеальное средство против СПИДа!
— Клево! — воскликнула Милка. — Топорик, возьмешь в соавторы? Я буду типа манекенщицы, ладно?
— Хватит фигню молоть! — рассердился Ляпунов. — Забыли, что ли, где находитесь? Вот выползем отсюда живыми — тогда хоть все языки исчешите!
Таран, конечно, промолчал. Ему эти шуточки были как-то не по нутру. Он догадывался, что Топорик и Милка хохмочки отпускают, чтобы нервы унять. Но самому ему хохмить что-то не хотелось. Вот сорвется Ольгерд — и все, не выйдут они отсюда нипочем. Впрочем, Юрке не шибко хотелось и того, чтобы у Ольгерда все получилось. Ведь тогда придется садиться в этот гребаный катамаран и совершать еще одну поездочку по подземной речке. Причем почти со стопроцентной гарантией, что на свежем воздухе тебя расстреляют, как цыпленка.
Неожиданно заговорила рация, которую Ляпунов держал на приеме:
— Капитан, слышишь меня? Ответь.
— Ага, нормально слышу, Сусанин! — порадовался Ольгерд. — Ты где? Прием.
— На месте. Сейчас начну спихивать эту штуку в речку. У вас сколько веревки в бухте осталось? Прием.
— Точно не мерял, но примерно столько, сколько вытравили. Даже чуть больше, по-моему.
— Нормально! Значит, сейчас вытягиваешь из бухты свободный конец, и вы все четверо за него беретесь. Когда бухта начнет разматываться — не мешайте, смотрите только, чтобы не захлестнула никого и не перепуталась. Как поняли?
— Четко поняли, не волнуйся!
— Слушай дальше. Как только вся слабина уйдет, начинайте выбирать. Без разницы, доеду я до вас или нет. Веревку ни за что не отпускайте, понятно?
— Понятно, — пробормотал Ляпунов.
— Сообщи, когда возьметесь за веревку. Жду на приеме. Ляпунов выдернул из-под бухты свободный конец веревки, остальные подобрались и ухватились за него.
— Взялись! — коротко сообщил он в рацию.
Через минуту или две — наверное, столько потребовалось Ольгерду, чтобы спихнуть катамаран и запрыгнуть в него, — веревка начала медленно отматываться. Таран сначала удивился, потому что думал, что это будет происходить гораздо быстрее, но потом вспомнил, что там, где оставался катамаран, в озерце, течение совсем небольшое, и лишь после того, как катамаран войдет в туннель, начнет усиливаться.
Именно так и произошло. Минуты через две веревку дернуло, и виток за витком, шурша по камням и звякая в кольцах, она стала быстро исчезать за углом.
— Приготовьтесь! — прохрипел из рации почти неузнаваемый голос Ольгерда. Когда катамаран меньше чем через минуту стремительно вынырнул из-за угла, чуть ли не до потолка подскакивая на бурунах речки, бухта уже размоталась почти полностью. Правда, веревки хватило даже на то, чтобы катамаран проскочил чуточку ниже устья ручья, но зато потом, когда слабины не осталось, ее так дернуло, что все четверо с трудом удержались на ногах.
— Выбирайте! — заорал Ольгерд, которого налетавшая сзади вода едва не сшибала с сетки.
— Э-эх — р-раз! Взяли! — взревел Ляпунов. — Еще — взяли! И еще-е — взяли! Скользкая веревка так и рвалась из рук, сила четырех не самых слабых человек противостояла мощи водного потока. «Лишь бы не лопнула!» — прямо-таки молился Юрка, который уже забыл обо всех своих сомнениях и думал сейчас только о том, как бы оттянуть назад всего метра на три эту неповоротливую, хотя и легкую «дуру» — катамаран.
И им удалось-таки отвоевать у реки эти несколько метров. Даже чуть больше. Но катамаран прижало к противоположному берегу. Должно быть, сталкиваясь с течением ручья, течение речки создавало какие-то завихрения, и как ни пытался Ольгерд, упираясь веслом, отодвинуть катамаран от скалы, ничего не получалось.
— Узел! — заорала Милка. — Надо на кольце узел завязать!
— Давай! — прорычал капитан. — Напряглись, мужики! Баба ушла!
Мужики напряглись, а Милка, подхватив самый хвост веревки, отважно полезла туда, где Ольгерд в свое время вбил первый крюк с кольцом. При этом ей надо не только постараться самой не слететь, но и не захлестнуть петлей кого-то из мужиков. Последние надрывались, перехватывая скользкую гадину, а Зена с пятиметровым «хвостом» в руке подобралась-таки к кольцу, перекинула его через натянутую веревку выше кольца и продернула сквозь полупетлю.
— Топор! Перехватывайся, помогай ей! — заорал Ляпунов. В то время как Милка и Топорик тянули «хвост», затягивая узел, капитан с Юркой, упираясь изо всех сил, придерживали петлю, чтобы не отдать на узел слишком много веревки. При этом им аж пришлось прижаться к стене.
— Бросай! — крикнул им Топорик. — Четыре метра — вот так хватит!
Ляпунов и Юрка дружно отпустили руки, перескочили на помощь Милке и Топорику, потянули — и мокрый узел крепко обвил кольцо.
Катамаран по ходу этой операции сдвинулся примерно на метр вниз по течению, но никуда дальше теперь уползти не мог. По крайней мере, до тех пор, пока из стены не вылетит крюк с самым дальним от ручья кольцом — сейчас основная нагрузка приходилась на него. Но ждать этого, конечно, никто не собирался.
— Кидайте конец! — крикнул Ольгерд, имея в виду тот «хвост» длиной в четыре метра, который остался ниже узла.
Глазомер у Ольгерда, как, впрочем, и у Топорика, оказался отменным — от устья ручья до катамарана было два с половиной — три метра, так что должно было хватить с избытком.
— Лови! — заорал Топорик, с размаху кинув веревку от угла. Веревка-то долетела, и Ольгерд ее сумел поймать, но вот Топорик, которого собственная масса повлекла вперед, едва-едва не сверзился в бешеную речку со скользкой «ступеньки». Если бы Таран и Ляпунов вовремя его не сцапали за ноги и не дернули назад, нырнул бы он головой об камни. А так обошлось доброй порцией мата и ушибленной задницей.
Тем временем Ольгерд привязал веревку поперечной дюралевой штанге, скреплявшей поплавки, и стал подтягивать катамаран к левому берегу.
— А ну! — испустил рев Ляпунов. — Система «репка»! И первым ухватился за веревку со стороны ручья. Топорик вцепился в него, Милка — в Топорика, а Таран, должно быть, сыграл роль той славной мышки, которая решила исход борьбы за урожай в старой детской сказке.
