Кирилл Казанцев - Я пришел, чтобы судить
– Да, – согласился Антон и убрал руку с плеча Ксении. – Да, я ничего тебе не рассказывал. Сейчас расскажу, но очень прошу тебя – не перебивай, не переспрашивай. Только слушай, а то мне очень трудно говорить об этом, все равно что еще раз пройти все эти годы заново. Да и никому я об этом ни разу в жизни не рассказывал.
Девушка испуганно посмотрела на Антона. Что-то в его голосе было такое, что заставило ее сердце больно сжаться. Что-то открылось в этом симпатичном парне, о чем она и не подозревала. Что-то незнакомое, чужое и даже страшное. И опять она не знала, как себя вести, как реагировать, что думать об этом непонятном человеке.
Ксении было очень стыдно за свой порыв, которого Антон не понял. К счастью. И чисто по-женски стыд за свой порыв обратился в раздражение против мужчины, который ему не поддался. Красавчик, женщины на таких вешаются. И высок, и фигура статная, профиль точеный, и светлые волосы красиво и небрежно спадают на лоб, и этот взгляд серых холодных глаз. Ведь так сердце млеет, когда он из холодного становится вдруг ласковым, нежным.
За все время их отношений Антон ни разу не позволил себе никаких вольностей, что стало даже задевать. Может, я ему как игрушка нужна, ведь городской парень, привык к иным отношениям, думала Ксения, понимая, что на самом деле все далеко не так. Какая игрушка, если ни разу не обнял толком, не лез целоваться, не потащил в постель. И опять получалось, что она глупая курица.
А сейчас! Ведь так нежно и ласково накинул куртку, а как за плечо осторожно обнял, чуть прижал к себе. Сильные руки! Захотелось, чтобы он прижал ими к себе, захотелось ощутить его губы на своем лице, на своих губах. Ведь начни страстно целовать, начни в тот момент ласкать ее, и поддалась бы. Одно только слово во время поцелуев и ласк – пойдем ко мне, и пошла бы. И вот все кончилось. Один братский поцелуй в уголок губ, и все! Что же он за человек такой?
Иногда Ксения даже подумывала, что Антон гей и что к ней у него в самом деле дружеские чувства, не более. Но естеством понимала, что такой парень не может быть геем. Мужиком от него веяло, настоящим мужиком. Она вдруг поняла, что совсем не слушает, о чем Антон рассказывает, а посмотрев на него, испугалась. Лицо Антона было страшным. И рассказывал он страшные вещи.
Начало лета две тысячи второго года выдалось жарким, только часов в шесть или семь вечера наступала долгожданная прохлада. Сказывался резко континентальный климат Екатеринбурга. Корпоративная вечеринка в фирме «Эдельвейс», где Валентина Копаева работала бухгалтером, была назначена на восемь вечера в ресторане. Это был ежегодный корпоратив, праздновали день фирмы, и начальство щедро выделило деньги на торжество. Столы ломились, выпивки было море, программа тоже стоила хороших денег. Самый модный в городе ведущий и даже два стриптизера.
Валентина Ивановна в свои тридцать пять была женщиной очень привлекательной. Великолепная фигура и не менее великолепный вкус, с которым она одевалась. Многие не понимали, как такая эффектная женщина до сих пор живет одна. Большинство мужчин давно уже выяснили, что с мужем Валентина разошлась больше десяти лет назад и больше замуж не выходила. Что она воспитывает взрослого сына Антона и души в нем не чает. Многие пытались флиртовать, подкатываться с намерениями более серьезных отношений, но Копаева только смеялась и шутила. Женщины перешептывались, предполагая, что нахлебалась, видать, Валентина в несчастном браке так, что до сих пор никому из мужиков не верит. Кто-то считал, что она по натуре холодная, не очень ей мужик и нужен. Переключилась на воспитание сына, и ей этого в жизни достаточно.
Были среди мужчин в их фирме и такие, кто не оставлял попыток сблизиться с эффектной соблазнительной женщиной. Среди мужчин в их фирме тоже Валентину обсуждали, но там преобладали совсем иные предположения. Фигурировали в них и просто тайные любовники, и тайные любовники высокопоставленные. И даже мелькали предположения о наклонностях Копаевой к лесбиянству, которые проявились уже в зрелом возрасте.
Недавно в «Эдельвейсе» появился новый начальник отдела маркетинга. Мужчина молодой, видный, современный и продвинутый во всех отношениях. Говорили, что шеф к нему очень благоволил, ценил и чуть ли не переманил у конкурентов или из другой солидной фирмы. Звали его Михаилом Букиным, но всем он представлялся как Майкл.
Валентина приглянулась Букину сразу, несмотря на то что он был лет на восемь ее моложе. Многие его интерес заметили и снисходительно ухмылялись. Если уж с серьезными намерениями никто к Копаевой подкатиться не смог, то уж с откровенным намерением сделать ее любовницей или для разового секса там и делать нечего.
Букин увивался возле Валентины всю вечеринку. Мужики скептически посмеивались, наблюдая за процессом ухаживания. Кто смотрел с завистью, кто с надеждой, что Майкл, наконец, добьется того, чего не добились они, и раскроет тайну «недотроги». А там, глядишь…
Когда Букин начал подмешивать в шампанское Копаевой водку, многие расценили это как «неспортивное» поведение, но всяк волен выбирать свои пути к сердцу недоступной женщины. Потом Валентина поняла, что перебрала, и, кажется, испугалась. Женщины советовали вызвать такси, просили мужчин проводить Копаеву домой. Букин с видом джентльмена вызвался первым. Наверное, он в самом деле произвел впечатление на Валентину, или она себя так плохо чувствовала, что согласилась на то, чтобы он ее проводил, благо жила от этого ресторана не так уж и далеко. Минут двадцать ходьбы помогли бы, наоборот, развеяться и немного прийти в себя от выпитого.
Букин галантно предложил руку, и они пошли по ночной улице. Женщина часто оступалась, на нее накатывали волны дурноты. И кавалер несколько раз предлагал присесть и отдохнуть. Ему все-таки удалось убедить Валентину, он перевел ее через улицу и усадил на лавку в темном месте аллеи. Наконец он был близок к своей цели, хотя бы к части ее. Разгоряченный алкоголем и распаленный желанием, Букин не долго оставался галантным. После недолгой словесной прелюдии он сразу полез с поцелуями, а его рука полезла сначала за пазуху, а потом под подол женщины.
Валентина, которой было плохо, вяло сопротивлялась, отпихивая руки настырного мужчины и плотно сжимая ноги. Букин был настойчив. Ему удалось-таки расстегнуть блузку на груди у Валентины, оторвав пару пуговиц. И когда он ощутил под своей рукой пышную и горячую женскую грудь, здравый смысл совсем его оставил. Он повалил женщину на лавку, умудрился задрать на ней юбку и даже начал стаскивать колготки.
Цель была очень близка. Но тут Валентина немного пришла в себя, или, может, у нее инстинкт самосохранения проснулся, но она вдруг стала кричать и вырываться с такой силой, что Майкл сразу понял, что его действия уже близки к изнасилованию. Как человек избалованный и привыкший получать то, чего ему хотелось, за деньги, он был достаточно трусоват. А когда Валентина ударила его по лицу, то он разозлился и оставил ее в покое. Остатки хмеля затуманили его разум, и он, не подумав, что бросает фактически беспомощную женщину на ночной улице, выругавшись, вернулся в ресторан.
Остатки сил Валентины ушли на борьбу с Букиным. Инстинкт подсказывал ей, что нужно любым способом срочно добираться домой. Она с трудом приняла сидячее положение на лавке, как могла, опустила юбку, встала и вышла на дорогу. Яркий свет фар почти сразу ударил ей в глаза. С трудом соображая, Валентина никак не могла решить – остановить ли ей машину и попросить довезти до дома или, наоборот, уйти с дороги и попытаться дойти пешком.
Машина оказалась милицейской, это Валентина поняла. Сначала она сопротивлялась, когда ее сажали в машину, но вдруг подумала, что ее отвезут домой, ведь милиция же, и послушно забралась внутрь. Потом стало происходить что-то странное и непонятное. Ее вывели из машины, и она оказалась в незнакомой комнате, где находился еще какой-то высокий молодой милиционер.
Старший лейтенант был участковым уполномоченным. Он уже собирался домой, когда патрульная машина ДПС привезла в участковый пункт пьяную женщину. Вид у нее был весьма растрепанный, она мало чего соображала. Участковый пригляделся к ней, оценил фигуру, увидел, что она прилично одета, что возраст у нее не уличной шлюхи, а добропорядочной женщины лет тридцати пяти. Значит, и риска никакого. Кто же потом дома мужу будет рассказывать о своих ночных приключениях? Да случиться с ней все это могло там, откуда она шла. На какой-то вечеринке. А тут еще и патрульные со смехом рассказали, как эта дама тискалась и заваливалась на лавку с каким-то типом. Только у него по пьянке, наверное, ничего не получилось, вот он расстроился и ушел, бросив ее одну. Жалко бабу, у нее тоже облом случился.
