Владимир Колычев - Твое место на Зоне

– Ты чо несешь, мент, какой Воронец? – вытаращился на него Окунь.

– Вор в законе. Человек, на которого ты работаешь.

– Что за бред!

– Это не бред, – спокойно сказал Сергей. – Это оперативная информация. Лошаков сказал, что ты приказал ему убить гражданина Суконкина.

– Чего?! – взревел Окунь.

– Если по-честному, то мне и самому верится в это с трудом, – сочувственно посмотрел на него Сергей. – Скорее всего, Лошаков пытается переложить вину на тебя. И на Воронца. Вроде бы Суконкин мешал Воронцу, поэтому Воронец и приказал тебе убрать его с дороги, а ты в свою очередь обратился к Лошакову. Так это или не так, мы еще будем выяснять. Но уже сейчас, на основании показания гражданина Лошакова, мы обязаны возбудить уголовное дело по факту заказного убийства. В качестве обвиняемых по этому делу будете проходить вы – ты и твой коронованный шеф по прозвищу Воронец.

– Воронец здесь ни при чем! – занервничал уголовник. – Я заявляю, что не знаю никакого Воронца!

– Да успокойся ты, Окунев, чего ты нервничаешь! – подмигнул ему Сергей. – Этим делом следователь будет заниматься, нам в общем-то все равно, кто Суконкина заказал. Нам вообще твой Воронец не нужен, зачем нам лишняя головная боль? А вот то, что ты с ножом на меня бросался, вот этого я тебе не прощу, – спокойно, как о чем-то будничном, сказал он.

– Я?! С ножом на тебя бросался?! Ты что-то попутал, начальник? Кто видел меня с ножом? А никто! Нет свидетелей! А ты за свидетеля не канаешь! – возликовал Окунев.

– Начальник мой видел, майор Иванов.

– Да ты чо гонишь! Он Лошака с Калачом своей пушкой пугал, не мог он ничего видеть…

– Успокойся, Окунев. Мы тебя закроем по факту, а будут доказательства твоей вины или нет, это уже не важно. Ты поднял руку на сотрудника милиции, а тебе этого в следственном изоляторе не простят. Есть там особая камера… – многозначительно сообщил Сергей и так же многозначительно замолчал.

Пауза действовала Окуню на нервы.

– Чо за камера? – не выдержал он. – Пресс-хата, да? Да мне по барабану, понял?

– Мне в общем-то тоже все равно, – безмятежно пожал плечами Сергей. – Я даже зла на тебя не держу. Ты пытался ударить меня ножом, я отбил нападение, мне за это благодарность и почет. А вот тюремному начальству не все равно. Тюремное начальство не любит таких буйных, как ты. А вдруг ты кого-нибудь из них ножом пырнешь. Пресс-хаты, как таковой, в природе не существует. Но таких, как ты, все равно опускают. Знаешь, как это делается?

– Ты… Ты, начальник, чо, в натуре, с катушек съехал? – в панике пробормотал Окунь. – Ты не можешь так…

– А я и не буду ничего делать. Зачем мне об тебя мараться? А тебя опустят, чтобы ты больше на милиционеров не бросался. Сначала опустят, а затем отпустят. Сначала Воронца твоего закроют, а затем тебя отпустят. А по СИЗО слушок пойдет. Опустили Окуня, сломался, гад, – Воронца сдал…

Спокойствие и выдержка Сергея действовали на уголовника разрушительно. Он не угрожал, он обещал. И всем своим видом показывал, что все эти обещания будут выполнены.

– Ты чо, начальник, нельзя так, – заколотился Окунь. – Ты не должен этого делать. То, что с ножом на тебя бросился, так это бес попутал, отвечаю. Хочешь, я чистосердечное сейчас нарисую. И то, что грубил тебе… вам… За то, что грубил вам, извинюсь!

Клиент поплыл. Оказывается, Сергей умел внушать серьезное к себе отношение.

– А то, что Воронец приказал Суконкина убить, фигня все это. Не мог Лошак этого сказать. А если сказал, то врет все. Да, был разговор насчет Суконкина. Воронец хотел глянуть, как он живет, ну богато или так себе…

– Странный какой-то интерес.

– Ну в общем-то да. Я Калача напряг, ну и Лошака, чтобы они в хату к Суконкину заглянули. А Лошак сам туда ломанулся, без Калача. Ну и косячину упорол. Никто ему Суконкина не заказывал, отвечаю!

– А зачем Воронцу вообще Суконкин понадобился?

– Да я этого не знаю. Честное слово, не знаю!

– Может, Воронец собирался взять Суконкина под свое покровительство? Он же, как-никак, мехами занимался, а это левые деньги…

– Да не в курсах, начальник, – мотнул головой Окунь.

– А может, все-таки в курсах?

– Да нет! Хлебом клянусь, что не знаю! А то, что Лошак Суконкина замочил, так это его личный косяк, отвечаю. Воронец валить его и не думал. Начальник, ну так чо, писать чистосердечное?

Окунь нарочно съехал с опасной для него темы. Он готов был взять на себя покушение на сотрудника милиции, лишь бы босса своего выгородить.

– Пиши, – кивнул Сергей.

Хватит огороды городить. Окунь готов написать признание, так пусть пишет. Куй железо, пока горячо…

Уголовник писал долго. То один лист бумаги порвет, то другой. Сергей выкурил шесть сигарет, а Окунь испортил девять листов, прежде чем был достигнут требуемый результат. Иванов распорядился отправить задержанного в камеру.

– Ну Комиссаров, ну молодца, – похвалил он подчиненного. – Не думал я, что ты его так ловко разведешь… Круто ты Окуня застращал, я, признаться, и сам поверил, что ты его под раздачу пустишь.

– Не хотелось бы связываться. Но раз уж обещал, должен был сделать. Пришлось бы в тюрьму ехать на поклон. Думаю, договорились бы, – улыбнулся Сергей.

– Да, грамотно ты этого типа прессанул. Не ожидал. Честно тебе говорю, не ожидал. Удивил ты меня. Приятно удивил. Ну с боевым крещением тебя, лейтенант!

Громов уже закончил общение с Лошаковым. Арестованного увели, а следователь отправился в прокуратуру или, скорее всего, сразу домой. Рабочее время вроде как закончилось. Иванов пригласил Сергея в свой кабинет, достал из заначки початую бутылку водки, оформил граммов по пятьдесят на брата. Выпили они, не закусывая, потому как нечем было. Оба закурили.

– Не думал я, что ты Окуня раскрутишь, – вернулся к недавней теме Иван Алексеевич. – Вроде бы матерый волчара, а ты вот его как достал. Все-таки причастен Воронец к гибели Суконкина. Хотел глянуть, как он живет. Как бы не так! Ладно, нечего нам в это дело лезть. Мы же не КГБ и даже не ГУВД, мы – обычный уголовный розыск районного масштаба. Наше дело маленькое. Ну в общем я тебя убедил. Давай еще по пять капель, и по домам. Кстати, как ты устроился?

– Да в общем-то нормально, – пожал плечами Сергей.

Подполковник Лесовик уже решил проблему с жильем. Позвонил своему хорошему знакомому, начальнику стройтреста, а тот предоставил Сергею комнату в подведомственном ему общежитии. Четырехэтажное здание из красного кирпича. Первый, третий и четвертый – для женатиков, второй – для холостяков. Сергей поселился на втором. Комната просторная, светлая, ремонта, правда, требует, но за этим дело не станет. Мебель ничего себе. Полуторная кушетка, шифоньер, тумбочка, на полу хоть и дешевенький, но ковер. Телевизора нет, но это дело наживное. Холодильник на общей кухне. Короче говоря, жить можно. Есть где бросить якорь.

– Ой мамочки! Я балдею! – визжала от восторга Эллочка.

Красивая девчонка. Изумрудные глаза, сочные губки вкуса пьяной вишни. Не сказать, что шлюха. Но и скромницей ее не назовешь.

Глеб Васильевич Панфилов не любил делать дорогие подарки. Но иногда он мог позволить себе широкий жест. И сегодня он подарил Эллочке роскошную норковую шубку. Девчонка с ума сходит от радости.

Сначала она крутилась возле зеркала. Она манекенщицей как-то пробовала работать. Что-то не сложилось у нее на этом поприще, но кое-какие навыки остались. Надела полусапожки на высоком каблуке и давай крутить «восьмерки» по комнате. Неплохо у нее получилось. Но в этом представлении не хватало изюминки. И Эллочка сама догадалась чего.

– Я сейчас! – загадочно улыбнулась она и выпорхнула из комнаты.

Вернулась минуты через две. Все тот же наряд. Шубка, полусапожки. Но волосы уже распущены…

Она продефилировала по комнате. На развороте полы шубки разошлись, и перед глазами Глеба Васильевича мелькнули обнаженные прелести – грудки с ягодками, плоский животик, тщательно ухоженная полоска растительности. Ноги у Эллочки длинные, волнующие…

Она повернулась к нему спиной, выгнулась, как та кошка. Шубка провалилась за плечи – обнажила смугловатую спину. Упала к ногам. Взору открылись высокие упругие ягодицы… Ноги расставлены широко, корпус выгнут вперед, руки упираются в спинку кресла. Эллочка манит его, зовет… Глеб Васильевич не смог устоять. Вернее, усидеть. Он поднялся с места, подошел к своей любовнице и прижался к ее крупу…

К сорока пяти годам у него было много женщин. Но никому еще он не угождал так, как Эллочке. Молодая, красивая, на зависть всем. Ни одна женщина не воспламеняла кровь так, как она. И ни одной из них он не угождал так, как своей новой пассии. Квартиру ей снял в центре города, стенку гарнитурную купил, видеодвойку шикарную подарил, сегодня вот шубку норковую презентовал… Возможно, он разведется с женой и женится на Эллочке…

– Ой не могу! Ой как хорошо! – стонала она под его натиском.