Дэнни Кинг - Дневник киллера
Поверьте, я знаю, о чем говорю. У нас у всех одна и та же слабость…
Я решил, что если уж испытывать Крейга, то надо делать это всерьез: пусть уж он лучше сорвется сейчас, в лабораторных условиях, чем потом, когда пойдет на настоящее дело. Значит, пусть будет женщина. Очаровательная женщина.
В лондонских барах, конторах и больницах красоток хоть пруд пруди, но чтобы подобрать по-настоящему сексуальный и доступный объект, нужна не одна неделя. И лучше искать там, где таких девчонок больше всего и наблюдать за ними удобно.
Стриптиз-клубы. В центре Лондона и в Вест-Энде их навалом, и это настоящие охотничьи угодья для начинающих киллеров. За две недели у меня набралось не меньше десятка потенциальных целей. Я платил за представление, засовывал десятифунтовые банкноты между потных грудей, покупал пиво по пятерке за бутылку, а потом следил за такси до самого дома. В конце концов выбрал Клэр.
Она была обворожительна. Прелестна, как цветок, и сексуальна, как шлюха. Длинные ноги танцовщицы и приветливость стюардессы. Я был не прочь жениться на ней и прожить бок о бок всю жизнь. Увидев Клэр в первый раз, я даже подумал, что сам не смог бы ее убить — слишком уж хороша. Поводил недельку-другую, собрал досье и отдал Крейгу.
И он справился. Разумеется, без особого удовольствия — мы несколько дней напролет препирались насчет выбора жертвы, — но в конце концов дело сделал, а это главное. Не буду останавливаться на деталях — зачем? Да и не очень хочется, если честно. О некоторых вещах лучше не говорить. Достаточно сказать, что задание Крейг выполнил и обставил все, как будто это дело рук обычного маньяка-одиночки. Нам оставалось лишь тихонько смыться, а суду — упечь на двадцать лет первого же слабоумного бродягу, которого заметут легавые.
— Запомни: ты палач, а не судья. Приговор уже вынесен, тебе остается только привести его в исполнение.
Дома нас уже ждала бутылка виски, и я налил своему подопечному солидную порцию. Потом еще одну. И еще. Крейг жадно глотал пойло, как будто это противоядие от того, что он сделал. Если бы все было так просто…
— Ну и что тут страшного? — успокаивал я его. — Тебе же не пришлось резать ее на куски и уносить по частям…
Тут Крейга в очередной раз вывернуло — на джинсы и на пол. Правда, пока мы доехали домой, большая часть содержимого его желудка осталась в фургоне.
— Попробуй съесть что-нибудь — надо возместить потерю.
— Оставь меня наконец в покое, мать твою! — простонал он, вытирая рот. Его опять начало тошнить, но рвать было уже нечем. — Черт… — Он с трудом поднялся на ноги и побрел в туалет, держась за стены. Я следил за ним, привинчивая к «глоку» глушитель. Для Крейга настал самый опасный момент, хоть он об этом и не подозревал. От его реакции на неприятные стороны нашей профессии зависело, останется он в живых или нет. Можно сколько угодно воображать себя благородным мстителем, который убирает продажного политика из снайперской винтовки, а потом исчезает на мотоцикле с ракетным двигателем, но такое бывает только в кино. Я убиваю, чтобы выжить и тут нет ничего героического и благородного. Так и должно быть.
Крейг сдавал последний экзамен, но об этом знал только я. Выдержит, не расклеится вконец — будет жить дальше. Если выползет и завопит: «Нет, больше никогда!» — значит, у него проблемы. А тогда проблемы неизбежно начнутся и у меня. Не успеешь оглянуться, как морально-философские построения приведут его к логическому концу, то есть в полицейский участок. Само собой, до участка дело не дойдет — уж об этом мы позаботимся. Если он хотя бы заикнется о чем-нибудь вроде того, «как нужно поступить», я накрою его во сне подушкой и спущу курок. Понятно, что для этого понадобится санкция Логана, но я ее получу без звука, не сомневайтесь.
Крейг появился в дверях, на нем были новые трусы и носки. Прислонившись к косяку, он стал смотреть, как я подтираю блевотину.
— Скажи мне, что в первый раз с тобой было то же самое.
— Зачем? — поднял я брови.
— Не знаю. Что-нибудь скажи.
— У каждого бывает по-своему.
Крейг оттолкнулся от стены и рухнул на стул, едва не промахнувшись. Утирая лицо, он потянулся было к бутылке, но передумал.
— Просто скажи, что это нормально, что потом будет легче, что у новичков всегда так. Нужно же, чтоб рядом был кто-то опытный, кто может сказать: «У меня все было так же».
— Если хочешь, считай, что я это сказал. — Я отнес ведро и швабру на кухню и вернулся в гостиную.
Крейг смотрел на меня так, будто ждал продолжения.
— Ты хочешь знать, чувствовал ли я то же самое после первого дела?
— Да, хочу.
— Нет, не чувствовал. Понимаешь, в отличие от тебя я убил первых троих или в драке, или просто чтобы спасти свою жизнь. Так же как ты тогда в туалете — того типа, как его…
— Лэдлоу.
— Вот-вот. Ты же не выблевал тогда все кишки на ковер и не напился до полусмерти, так ведь? Убил, потому что Лэдлоу сам напрашивался. Это был вопрос чести, и ты должен был показать всем, чего стоишь.
— Ну да, я и сейчас сделал бы то же самое, — согласился Крейг.
— Не сомневаюсь. Однако со стриптизершей все совсем по-другому. Между вами ничего не было, ты никогда ее раньше не видел и все-таки пошел и убил. Ни злобы, ни мести — ничего, просто работа. Она не сделала тебе ничего плохого, но ты ее прикончил. Почему?
Крейг бросил на меня мрачный взгляд.
— Потому что ты мне так сказал.
— Нет, потому что я тебе приказал!
Крейга, казалось, сейчас снова вырвет, но в желудке у него, видимо, уже ничего не осталось, и он взялся за бутылку, чтобы пополнить боезапас.
— Ты сделал все отлично, а теперь выкинь это из головы и не парься зря. И то, что ты сделал, заметь, далеко не каждому по плечу. Ты дергаешься и винишь себя, тебе плохо, но в том и состоит главная трудность нашей профессии. Можно иметь в своем распоряжении все стволы, бомбы и черные пояса на свете, но они ничего не стоят, если у тебя не хватает духу их применить.
Крейг кивнул, стуча зубами. Голова у него, наверное, шла кругом. Не каждый день совершаешь зверское убийство, да еще потом обсуждаешь его со своим наставником.
— А кто он был — тот твой первый? — спросил Крейг, сделав большой глоток прямо из горлышка. Наверное, обжег глотку — из глаз брызнули слезы.
— Первый заказ?
— Нет… — Он задохнулся, виски потекло из носу. Приятное ощущение, ничего не скажешь.
Остановив меня жестом, он побежал на кухню, откуда вернулся со стаканом воды. Глаза у него налились кровью, лицо позеленело.
— Ненавижу виски.
— Я тоже.
— Почему тогда, мать твою, ты держишь это пойло?
— Оно хорошо помогает, когда ты не очень собой доволен.
— Спасибо. Очень предусмотрительно с твоей стороны. Похоже, как раз то, что мне нужно.
— Значит, действует?
— Смотря что ты имеешь в виду. Если нужно было, чтобы я заблевал всю квартиру, то замечательно действует. Просто отпад.
— Еще пара дел, и ты начнешь уважать виски, — усмехнулся я и произнес имя, о котором не вспоминал — сколько? Десять, двенадцать, четырнадцать лет? Да вроде того. — Брин.
— Кто он был?
— Там, где я сидел сначала, он работал на Бена Джеймса, местного авторитета, — был главным на нашем этаже. То и дело заходил, молотил меня почем зря и забирал вещи. Ну и в конце концов мне настолько надоело быть жертвой, что я насадил бритвенное лезвие на зубную щетку, и когда Брин привел в следующий раз, чиркнул его по горлу — чисто и аккуратно, прямо по сонной артерии. Он и нескольких шагов пройти не успел, кровь так и хлестала. Так и не понял, должно быть, что случилось.
— Тебя же за это должны были упечь на всю катушку!
— Ну и упекли, само собой. Убийство пока еще незаконно — даже в тюрьме. Кстати, оно единственное, за которое меня осудили. Мои адвокаты сумели только изменить формулировку — убийство шло как непредумышленное, но от пожизненного срока спасти меня не смогли.
— Не повезло.
— Да, я и сам тогда думал, что дела хреновые. Хорошо еще, что в таких случаях пожизненный срок не такой длинный. Особенно если поработать с комиссией по досрочному освобождению.
— Поработать?
— Ну да, подмазать.
— Логан?
— Да, окольным путем. Дело было так. Когда меня осудили за Брина, то перевели в другое место, на особый режим, а там меня уже дожидались дружки Бена Джеймса. Сам понимаешь, какие дела. Я понял, что мой единственный шанс — это прикинуться психом, которому на все наплевать, и мочить всех направо и налево по поводу и без повода. Таких всегда побаиваются, даже если они дохляки. В общем, когда ко мне подошли трое бугаев, я кинулся на самого здорового и вцепился зубами ему в глотку — изо всех сил, так что никто разжать не мог.
— Правда? Ну ты даешь! — протянул Крейг. На его лице было такое же выражение, как у Брина и у этого, как его… Джейкобса или Джейкобсона, не помню — когда я на них кидался.
