Конец большой игры - Р. П. Пешков
– Я понимаю, что ты беременна и сейчас в тебе говорят гормоны, но тебе стоит научиться держать себя в руках даже в такой сложной ситуации.
– Ты меня не хочешь поддержать?
– Нет, потому что сочувствие будет потакать твоей слабости, а слабость – это смерть. Для тебя, для твоего ребенка и для твоего мужа. Ты же не хочешь всех погубить? Поэтому оставайся сильной.
– А ты была сильной, когда была мной беременна?
– Не сравнивай! За мной не охотилась полиция всего мира! А главное – за мной не охотился весь преступный мир.
– Мама, ты слишком жестока, но я тебя понимаю. К сожалению, понимаю. Я постараюсь быть сильной. Ты не представляешь, как я хочу, чтобы все это закончилось.
– Представляю, милая. Знаешь, в чем я черпала силы, когда была в разлуке с тобой? Поверь, мне очень тяжело было быть без тебя и смотреть издалека на то, как ты растешь.
– Что?
– Во-первых, я не надеялась, что все будет хорошо, а знала это. Просто, ждала нужного момента. А еще, когда мне было так грустно, то я погружалась в воспоминания. Мне вспоминались наши прогулки, твой смех и другие моменты, которые могли согреть душу. Помнишь, как ты убежала от нас в зоопарке?
– Да. Я хотела посмотреть на жирафа, а он был еще далеко. В итоге, мне удалось найти подходящий момент, чтобы улизнуть от вас и побежать вперед.
– Да. Мы тогда с папой сильно испугались за тебя. Я запаниковала, не знала, куда бежать, а твой папа молча стоял и о чем-то думал. Я на него ругалась, обвиняла в бесчувствии, потому что, как мне казалось, он не пытался тебя искать. Согласись, что невозможно найти ребенка, стоя на месте.
– Теоретически да. Но мне еще все это предстоит узнать на практике.
– А твой отец, оказывается, анализировал твои действия. Вспомнив, что ты очень хотела к вольеру с жирафами, он мне сказал, куда нужно идти. Вскоре мы обнаружили тебя, тянущую жирафу сорванную траву. Помню, ты еще обиженно кричала ему: «Почему не хочешь есть мою траву?!», а он не обращал на тебя внимания.
Настя в голос засмеялась от этого рассказа.
– Я не помню таких подробностей.
– Да, столько лет прошло. Наша память очень выборочно все запоминает. К сожалению, по большей части, запоминаются боли и обиды, а хорошее проходит стороной, будто, является само собой разумеющимся. Ты уже знаешь, кто у вас с Лешей будет?
– Нет. Да и не хочется знать заранее, если честно.
– Обещаю, что я буду для вашего ребенка хорошей бабушкой. Даже, если у нас не получится жить в одном городе, я буду часто прилетать к вам. Не могу себе позволить пропустить детство еще одного ребенка, который родится в нашей семье.
Настя улыбнулась. Она хотела что-то сказать, но у Оксаны зазвонил телефон. Это был Штольц. Она включила громкую связь.
– Да, говори.
– Оксана Станиславовна, я на месте. Открыл ячейку. Здесь лежит записка, в которой написано «Людей предоставить не можем, готовы оказать финансовую помощь. Оплата в биткоинах. Положите сюда ссылку, куда сделать перевод, напишите любую сумму». Что делать?
– Подожди минуту, я перезвоню.
Закончив разговор, Оксана обратилась к Насте:
– Что скажешь, какие есть идеи? У нас не получилось узнать личность союзников твоего отца.
– Я считаю, что с паршивой овцы, хоть шерсти клок. Надо брать деньги. Я не знаю, на какую сумму можно рассчитывать, поэтому давай запросим хотя бы 5 миллионов долларов. У тебя есть, куда осуществить перевод?
– Да, у меня есть биткоин кошелек. Ты молодец, есть деловая хватка. Получим деньги и, возможно, подставим Минакова.
Оксана снова позвонила Штольцу и сказала, что сейчас отправит ему на телефон ссылку, которую надо будет распечатать и вложить в ячейку для перевода денег. Также нужно запросить, написав от руки, 5 миллионов долларов.
Учитывая, что кто-то должен получить данное послание, целесообразно установить слежку за ячейкой, но Оксана решила, что в этом нет необходимости. Скорее всего, люди союзников из США все видели, считая, что Штольц – посыльный, который связывался с Минаковым. Если установить свою слежку, то это может вызвать подозрения. Гораздо эффективнее отслеживать сообщения в газете «Ласточка». Александр Минаков должен выйти сейчас на связь и отправить гневное послание американцам, так как никто не вышел на связь с ним в Вене.
Остаток вечера Оксана Миллер решила немного преобразить свою дочь, покрасив в черный цвет ее волосы. Мать также настаивала на том, чтобы сменить прическу, обрезав красивые длинные волосы, но Настя была категорически против. Тем не менее, результат неплохо изменил девушку, что дает ей возможность передвигаться более свободно.
Проблемы Минакова американцев не волнуют
«Связного не было. Объясните, что это значит». Именно такое сообщение зашифровал в газете «Ласточка» Минаков. Александр не понимал, что стряслось, потому что за много лет никогда не было подобных сбоев. Ему хотелось получить объяснения, однако ему и в страшном сне не могло присниться то, что произошло на следующий день.
Рано утром зазвонил телефон Минакова, номер был скрыт
– Алло.
– Александр Сергеевич, я полагаю? – сказал человек с сильным акцентом.
– Да, слушаю вас.
– Это Билл. Извини, пришлось прибегнуть к телефонной связи. Надеюсь, я не разбудил тебя.
– Вы с ума сошли? Этот звонок легко отследить!
– Не переживай, никто не сможет выйти на меня.
– А на меня? За мной охотится вся полиция и спецслужбы после побега.
– А это твои проблемы. Мне нужна информация.
– Что именно?
– Вена. Ты лично там был?
– Нет, отправил посыльного. Он сказал, что никого не было.
– Тогда кто положил записку с просьбой перевести деньги? Мои люди видели человека, который оставил на вокзале записку, у него был код от ячейки. Все указывает на тебя.
– Меня подставили. Видимо, это была моя дочь.
– Как именно она могла бы узнать о нашей встрече?
– Мне кажется, что наш канал связи скомпрометирован. Слышали, что в Минске украли «Фиалку»?
– Не болтай ерунды, не пытайся выгородить себя. Ты должен вернуть сумму займа в 5 миллионов долларов плюс 0,5 миллиона процентов в месяц. Деньги были переведены на указанный биткоин кошелек, поэтому в данном случае оплошность является исключительно твоей проблемой.
– Могу я тогда рассчитывать еще на один займ?
– Минаков, ты зарываешься. Сначала погаси этот, а потом мы подумаем. И разберись, наконец, со своей дочерью. Дяде Сэму не важно, останется она в живых или умрет, но она не должна больше мешать
