Золотая дева (СИ) - Снежен Виктор

— Сильный аргумент, — вздохнул Антон, качая головой. — Тогда пусть этот глубоко порядочный человек объяснит, как в его тульской квартире оказалась украденная картина?

Все молча уставились на следователя: Громов, побледнев и затравленно бегая глазами, Кутеева — удивлённо подняв острую бровь, Дольский укоризненно качая седой головой.

— Видите ли, — сказал наконец Громов, нервно поправляя узел безупречного галстука. — Это была не кража.

— Вот как?!

— Да, да, я понимаю, всё выглядело именно так. Но, прошу вас, Иван Степанович, не казните.

Голос Громова театрально дрогнул, и он направил взгляд, исполненный раскаяния на потрясённого новостью Дольского.

— Казнить вас или миловать, решать мне, — напомнил Антон. — Итак, зачем вы завладели картиной?

— Господи, это же очевидно! — потряс ладонями чиновник. — Чтобы никто другой не догадался о месте клада. К сожалению, кто-то меня всё же опередил. И теперь сокровища неизвестно где и, похоже, навсегда утрачены для государства.

— А вы, стало быть, этой ночью радели о государстве? — уточнил Антон, прекрасно понимая, что прижать этого скользкого господина ему будет не так просто.

— А как иначе?! — искренне удивился Громов. — Я, как законопослушный гражданин, собирался сразу же сдать сокровища государству.

— А как же жаркие страны, которые вы обещали гражданке Кутеевой?

— Ну… причитающейся мне премии хватило бы и на жаркие страны, и на восстановление графского парка, — не смутился Громов. — Кстати, как насчёт добровольно сданного мной империала? На аукционе его стоимость колеблется в районе ста тысяч долларов. По закону мне причитается пятьдесят процентов. Все эти деньги я собирался направить в фонд реставрации.

— Вы благородный человек, — воскликнул Дольский.

— Что ты несёшь? Какой фонд? — вмешалась Кутеева. — Отдайте мне мою долю.

— Монета изъята в ходе следственных действий и является в настоящий момент вещественным доказательством, — напомнил Антон.

— Как изъята?! — возмутился Громов. — Позвольте. Я сам, добровольно, передал империал вам, как представителю закона. В конце концов, есть съёмка этого вашего задержания.

— На вашем месте, гражданин Громов, я думал бы сейчас не о конфискованной монете, а об алиби в ночь убийства. Одно дело, если вам инкриминируют 192-ю статью за нарушение правил сдачи найденных ценностей, и совсем другое статья 115-ю — умышленное убийство.

Пункты уголовного кодекса произвели на присутствующих парализующее действие. На лице чиновника застыла болезненная гримаса. Брови Дольского взлетели. Рука Кутеевой замерла, не донеся мундштука до губ.

— Убийство?! — едва слышно прошептал Громов. — Но я ведь не был там, у пруда, в ту ночь. Нэлли?!

Он с мольбой посмотрел на поэтессу.

— Расслабься, козлик, — вздохнула Кутеева. — Будет тебе алиби. Пишите, гражданин полицейский. Этот низкий человек был со мной в ночь убийства. Подтвердить это смогут наши соседи. Барабанили к нам в номер до самого утра. Мы с господином Громовым слишком громко предавались плотским утехам.

Кутеева мстительно посмотрела на чиновника. Глаза министерского работника забегали по кабинету, а нервные пальцы снова занялись галстуком.

— Гражданин следователь, — подал голос Дольский, — могу я просить вас не оформлять исчезновение картины как кражу? Мы с этим как-нибудь меж собой разберёмся. Не хочется, знаете ли, сор из избы выносить.

Громов посмотрел на Ивана Степановича с сыновней преданностью, а Антон вынужден был признать своё полное и окончательное поражение. Версия, ещё недавно казавшаяся столь перспективной, рассыпалась в прах.

Оформив протокол допроса, Кречетов отпустил всех и, оставшись один, задумался.

Задуматься было о чём. Мало того, что он столько времени потратил на пустопорожнюю версию, он ещё и настоящего преступника прозевал. Ах, если бы он с первой минуты поверил в клад! Тогда бы здесь, перед ним, сидел не этот холёный Громов, а тот другой, способный пропороть человека багром. Только кто же он? Улик не оставалось никаких, кроме чёрной нитки, зацепившейся за древко багра и голоса, услышанного Луи Кастором. Впрочем, последняя улика иллюзорна. В суде её не предъявишь. Любой сносный адвокат пожмёт плечами и заявит, не моргнув глазом, что француз обознался. Тут нужно что-то повнушительнее, попредметнее, как тот самый империал. Вспомнив о монете, Антон вынул её из кармана. Тяжёлый жёлтый кругляш был тёплым. С аверса смотрел куда-то вдаль сосредоточенный профиль самодержца Николая Второго. Антон перевернул монету. Вокруг двуглавого орла ясно читалось: «25 рублей золотом».

«Неужели эта безделица стоит сто тысяч зелени?» — подумал Антон.

Сто тысяч. Стоп! Такие бабки вряд ли лежат в кармане простого смертного. Стало быть, продать такую монету не просто. Судя по списку, монет было двенадцать. Значит, нашедший клад, располагает пока одиннадцатью. Это больше миллиона…

Антон встал и принялся ходить по кабинету — так лучше думалось.

Купить монеты сможет только серьёзный и очень состоятельный коллекционер. Таких в России можно сосчитать по пальцам одной руки. Конечно, коллекционеры народ скрытный, но снять со счёта подобную сумму незаметно не получится, даже если счёт находится на Мальдивах.

Конечно, на отслеживание транзакций потребуется санкция прокурора. Конечно, пронюхают комитетчики. Чёрт с ними! Если бы Антон был ревнив к лаврам победителя, давно дослужился бы до полковника. Дюжина раскрытых убийств, ранение. Однако в свои тридцать шесть он всё ещё капитан…

Он встал перед окном. Итак. Мы выходим на такого покупателя — и вычисляем продавца.

Он вернулся к столу, сунул протоколы в папку и заспешил к выходу. Нужно было ехать в Тулу, — и немедленно, чтобы застать нужных людей.

В фойе он чуть не столкнулся с Костей Тагариным, вытягивающим из-за колонны длинный кабель. Антон приостановился. Говорили, этот самый Костя — ас в компьютерных сферах. Отлично. Везти сюда айтишника из отдела — утопия. А здесь, прямо под рукой — специалист-компьютерщик.

— Константин, — окликнул Антон парня. — Можно вас на минуту?

Антон отвёл Костю обратно в кабинет и коротко посвятил его в свои планы.

— На живца хотите выманить? — серьёзно кивнул Костя. — Это можно. Только интернет здесь паршивый. Выделенка нужна, а ещё лучше, 4G.

Антон смутно представлял себе, как устроить эти самые 4G в семидесяти километрах от Тулы, но пообещал сделать всё возможное. Ударили по рукам. Рука компьютерного гения оказалась горячей и неожиданно твёрдой.

Не успел Костя исчезнуть за дверью, как в комнату вошёл участковый. У Никиты Степановича улов тоже оказался никудышным. Из ночных происшествий примечательна была лишь драка на дискотеке между деревенскими донжуанами и здешней творческой интеллигенцией. На месте драки участковый обнаружил лишь фрагмент вставной челюсти и разорванный дамский лифчик. Впрочем, по заверениям очевидцев, горячая фаза противостояния довольно быстро закончилась замирением и совместной попойкой.

— У меня тоже мимо, — признал Антон. — Громова пришлось отпустить.

— Как отпустить? — искренне возмутился Никита Степанович. — Мы ж его, паразита, всю ночь пасли.

— Нечего ему предъявить, — вздохнул Антон. — На момент убийства у него алиби. Дольский заявление о краже картины отзывает. Остаётся монета. На суде он от неё отбрешется. Уже отбрехался. Короче, пустышка. Опередил кто-то господина Громова. Только вот кто?

— Ну, дела, — участковый задумчиво поскрёб подбородок. — Наталья моя расстроится. Как-никак, преступление века. Кого ж мы теперь искать будем?

Антон рассказал ему о своей версии, не забыв упомянуть о стоимости монеты.

— Сто тыщ?! — Изумился Никита Степанович. — Это ж сколько на наши?

Он быстро пересчитал, шевеля губами и глаза его округлились.

— А почему именно монеты? — спросил он, морща крестьянский лоб. — Там вон сколько добра: и камни и, цацки золотые.