Сергей Макаров - Узник комнаты страха
– Я, Палыч, всегда могу быть полезным, только поставь мне правильно задачу, – бодро заявил командир отряда ФСБ.
– Что-то я сегодня часто слышу сочетание «правильная задача». Вы все прям как сговорились!
– Так это ж наше все, старина! – дружелюбно протарахтел на другом конце Влад. – В нашем деле только правильная задача приносит правильные ходы и желанные результаты. Так что ты уж постарайся.
– Я тебе поставлю, друг мой, правильную задачу, поставлю. Не сомневайся. Дело такое. Слушай внимательно. Нашему составу нынче недосуг заниматься одним интересным человеком. Подряди-ка, по дружбе, своих бойцов, чтобы они провели кое за кем слежку.
Влад насторожился. Сейчас ситуация могла стать очень неприятной, попроси, например, Кузнецов, последить за Мураталиевым.
– Говори, начальник. Я послушаю и прикину, что могу для тебя сделать. Кто клиент? Наши орлы, ты знаешь, зоркие, а сами сплошь невидимки. Круче ваших, согласись?!
– Клиент простой. С ним твои орлы вразвалку справятся.
– Н-е-е-т, – капризно замычал Влад. – Если вразвалку, то нам неинтересно. Если дело такое плевое, то вы и сами можете.
– Влад, пожалуйста!
Кузнецову не хотелось играть ни в поддавки, ни в манипуляторов, он очень хотел поскорее закончить этот разговор и заняться делами.
Зубров по тону следователя понял, что тот сдался. Можно было немного откатить, чтобы расслабить бдительность соперника и потом хватануть его за причинное место.
– Хорошо, говори, в чем приоритетный интерес.
– Мне надо о нем максимум информации: когда, куда, с кем. Все как обычно. Уловил? Сдашь материал, я тебе за чашкой кофе расскажу что-нибудь про Жогова и Асанова. Договорились?
– Кто клиент?
– Это Виктор Цилицкий, тот художник, с которым ты вчера вечером встретился на месте убийства.
Кузнецов бы сгорел от возмущения или стыда, если бы увидел, как Зубров скис от смеха, услышав фамилию художника, он даже уронил голову на стол и отодвинул руку подальше в сторону, чтобы собеседник не услышал стоны. Влад понял, что старик потерял художника и стесняется об этом сказать прямо.
– Боюсь я, Пал Палыч, что Цилицкий нам не по зубам, – изо всех сил давя хохот, высказал сомнение в собственных силах Зубров.
Следователь на том конце примолк и насторожился.
– Влад, я не верю своим ушам. Ты вот так вот запросто сдаешься? Или ты отказываешь, потому что считаешь именно эту помощь ниже собственного достоинства? Думаешь, корона с тебя упадет?
Зубров непроизвольно почесал макушку.
– Нет, я просто честно признаюсь, что боюсь подвести твое следствие. Такие творческие люди, как Цилицкий, нам не по зубам. Слишком они непредсказуемы. Нам сложно понять, что ими движет, о чем они думают и почему идут в ту или иную сторону, тогда как любой другой пошел бы в конкретно заданном, предсказуемом направлении.
– Звучит красиво и убедительно, но я тебе не верю.
– Прости, Палыч, но этим тебе придется заниматься самостоятельно. Все ваши формирования состоят из людей интеллигентных, таких как Цилицкий. Они поймут клиента. А у нас сплошь солдатня примитивная, мы не решим эту задачу. Проси о чем угодно, только не об этом!
Пал Палыч кусал губы. Он чувствовал, что в чем-то определенно дал маху. К тому же ему так и не удалось достичь главной цели – склонить Зуброва к тому, чтобы тот нашел художника.
* * *Зубров был крайне доволен результатами разговора. Он убедился в том, что козыри у него в руках. Похоже, он один знает, где прячется главный свидетель, а может быть, и подозреваемый. И уж точно он один знает о том, что художник повязан с Жоговым. Кузнецов, кажется, о таковой интриге понятия не имеет, раз считает, что потерял Цилицкого. Кроме всего прочего, – рассуждал Зубров, – если художник сбежал от полиции, значит, он не просто сдал нервами. Его прячут. И Зубров даже знает кто. И не важно, что вина Жогова еще не доказана – в конце концов, он, может быть, пряча Цилицкого, просто перестраховывается, – но то, что он уже стоит в ряду главных подозреваемых, это однозначно.
* * *Вторая служебная машина мужа приехала только через полтора часа. Игорь обманывал, когда обещал, что она будет вот-вот, через пару минут.
Все это время Вера маялась в зимнем саду. Она то бродила из угла в угол, то переваливалась с одной ягодицы на другую в мягких креслах – сначала в одном, потом в другом, по очереди. На земле не существует такого кресла, в котором можно просидеть хотя бы час, не устав от этого сидения.
Хуже того, секретарша с улыбкой на наглой роже заявила, что бар сегодня уже закрыт, потому что Игорь Павлович уехал, а он его всегда закрывает на ключ, когда уезжает, поэтому она не может дать Вере Сергеевне вино.
Отходняк от алкоголя был средней жесткости, но одолевала сонливость. Поскольку машина ожидалась с минуты на минуту, Вера держалась из последних сил, пытаясь не отключиться. И так было на протяжении полутора часов!
Она уже решила послать своего мужа с его идеями и распоряжениями ко всем чертям и пойти пешком. Конечно, если бы Игорь не приказал своим водителям доставить машину жены к ним домой, потому что она изрядно выпила, то Вера поехала бы на своем любимом Mini Cooper. Но – увы и ах! И она уже совсем решилась двинуться в путь, но в дверях наткнулась на долгожданного обещанного служебного водителя, закрепленного за ней до конца дня.
Она его знала лично и давно. Саня работал у ее мужа много лет, еще до создания сети прачечных, еще на розничном бизнесе, и был уже больше, чем водитель. Еще интереснее во всей этой истории было то, что давным-давно у Веры с ним была связь. Это было совсем не так, как с Цилицким, в котором она видела и любовника, и друга, и сына – своих детей у них с Игорем не получилось. Этот мужчина был в свое время жилеткой, куда Вера однажды всплакнула, ревнуя к вечной занятости мужа и обиженная на вечное его отсутствие. Жилетка прониклась сочувствием и окружила заботой одинокую жену растущего бизнесмена. Сначала Вере было стыдно и она попыталась назвать это все досадной ошибкой. После второго раза она подумала, а почему бы и нет, если это так легко и приятно?! А через три месяца она узнала, что муж платил Сане, чтобы тот любыми способами развлекал Веру, удерживая ее в состоянии психического равновесия. Вера хотела тут же развестись, но подруги объяснили, что это – не обидно, потому что, если посмотреть на ситуацию рационально, то все выглядело так, что муж, занятый по самую макушку, готов на все, чтобы как-то удовлетворять свою жену. На все. Но под его контролем и по его выбору, подумала дополнительно Вера. Потом она подумала еще немного и вместо развода попросила много денег, чтобы купить себе развлечение, которым она сможет управлять сама на свое усмотрение. Так у нее появилась галерея и вскоре – Вик. Вера простила мужа и его водителя, трахнув последнего еще раз. На прощание.
– Интересно, – спросила она вместо приветствия, – он приставил ко мне именно тебя, чтобы ты оберегал меня, или чтобы за мной следил?
Мужчина, в свою очередь, вместо приветствия, протянул ей пластиковый пакет с желтоватым порошком.
– Велено отдать. Шеф сказал, ты знаешь, что с ним делать. Поехали?
Вера обреченно вздохнула, глядя на пакет, взяла его, спрятала в сумку и, кивнув, сказала:
– Поехали.
* * *В приемном отделении всегда суета. Не такой вавилон и хаос, как показывают в сериале «Скорая помощь», но что-то отдаленно напоминающее. Короче, не холл дома отдыха.
Сестры с отрешенными лицами переносили туда-сюда стопки папок, врачи, одетые кто в зеленые, кто в голубые костюмы, шныряли из двери в дверь, иногда сталкиваясь друг с другом. Несчастные больные, как потрепанные птицы, ютились на стульях между входом и регистратурой. Вдоль стен, пугая смыслом своего предназначения, стояли костлявые каталки, карауля очередную жертву. На некоторых уже лежали пациенты, ожидая госпитализации. Каталки под ними, весьма довольные собой, торжественно поднимали немощных над землей, с радостью демонстрируя всему миру уязвимость живой плоти.
Это было не лучшее место, через которое стоило проходить, заканчивая смену, но Леонид каждый день покидал больницу через этот выход. Вовсе не потому, что переживал за несчастных. И не потому, что ему не хватало рабочего дня, чтобы насмотреться на страдания себе подобных. Все было гораздо банальнее. Парковка для машин работников больницы находилась рядом с приемным отделением.
Впереди уже совсем близко хлопали входные двери, когда зазвонил мобильник.
– Прилепа, ты на работе? Не уходи никуда! Ты нужен! Я тебе Павлова везу. Неофициально, ты понял меня?!
Прилепский, огорошенный, остановился, выслушивая без удовольствия всю тираду. Он даже не смог сразу сообразить, что ответить.
– Ты слышишь меня?! Прилепа, але!
– Прекрасно слышу.
– Ты где? В больнице, я надеюсь?
Леонид обреченно вздохнул, грустно обвел взглядом приемное отделение, развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно, в сторону своего отделения.
