Сергей Коротков - Истребитель
Так. Теперь за дело! Срочно. Без оглядки!
Никита поразминал кисти рук, облачённые в тонкие резиновые перчатки цвета своей кожи, поправил ствол под джинсовой курточкой на предплечье левой руки, вздохнул и, поставив часовой механизм взрывпакета под водительским сиденьем на 12.30, направил «москвич» в сторону университета.
Караван с инкассой прибыл вовремя, передача кейса под усиленной охраной обеих сторон произошла удачно. Доверенный человек Мирзанова отрапортовал, расписался, и «гости» удалились, всё сделав по плану и зная «геймуратовцев» в лицо. Сомнений в том, что здесь что-то не так, не возникло, потому что ЗДЕСЬ и так всё было «на мази».
Пока груз несли по этажам и коридорам Хозяину, в дверях и помещении холла «Промстройсервиса» образовалось столпотворение. Вызванные ранее Никитой журналисты, корреспонденты, курьеры из престижных редакций Шумени рвались наверх. Сообщение об убийстве пятого крёстного отца мафиозной структуры города сорвало их всех и привело сюда. Толпа репортёров встретила группу из «конвоя», спускавшуюся сверху. Эта же толпа до крайности озадачила боевиков Подпола в «форде», наружную охрану Геймурата, и вскоре новость достигла и кабинета на третьем этаже АО, где собрались Мирзанов, его референт, связной Кнот и трое телохранителей.
– В чём дело? Какого дьявола… Сейчас же разберитесь! Где Фараон? – метался возле широкого полированного орехового стола Мирзанов.
– Будет сделано!
– Шакалы!
Кнот и один из охранников кинулись вниз, прояснить и улаживать тревогу.
– Вы двое встаньте за дверью! Никого не пускать, сообщать всё мне, – приказал телохранителям Геймурат и обратился к референту, – ты зашторь окна, опусти жалюзи, свяжись с Подполом.
– Слушаюсь, Хозяин!
Мирзанов на время остался один, лихорадочно соображая. Что-то защемило сердце, и он поспешил успокоиться, присев на край стола и оттягивая галстук. Лоб почему-то покрылся испариной. Почему? Стало страшно, как никогда! Так плохо не было даже когда молодой Мирзанов впервые убил человека. Порезал на ремни. «Собаку, а не человека!» – утешал себя впоследствии он, но страх и отвращение засели в душе навсегда.
Боевиков Подпола в «форде» возле церкви взял ОМОН, причём брали грубо, смело, быстро. Люди Фараона – бригадира ударной спецгруппы силовиков Мирзанова – отвлеклись, заметив это. Фараон, оставшись один, растерялся и метнулся было к выходу, но неведомой силой его отшвырнуло к стене. В дверном проёме очутился Никита с «Молнией» в кулаке. Бросил взгляд на агонизирующего бригадира боевиков, посмотрел в окно на университет и здание «Промстройсервиса», и, раздавив каблуком радиотелефон Фараона, исчез.
Растерянные и озлобленные силовики Фараона, вернувшись назад, обнаружили труп шефа и «наложили» в штаны.
Прорвавшиеся сквозь вестибюльную «вахту» репортёры и зеваки были остановлены Кнотом и двумя верзилами в чёрных пиджаках. Одного, из газеты «Скандалы», ловко юркнувшего мимо оцепления, повалили ударом дубинки.
Сразу же толпа заголосила, завопила, щёлкая фотоаппаратами, диктофонами и тряся видеокамерами. Подоспевший патруль милиции впустую пытался успокоить дотошных репортёров и вхолостую махал дубинками. С ними прибыл и Никита, тыча фальшивой карточкой журналиста «Вестей» и фотокамерой в лица присутствующих.
На главную улицу Шумени, к зданию номер 35 прибывали люди: зеваки, милицейские наряды, люди Подпола и ОМОН, группы поддержки курьеров из редакции. Даже примчались две «скорые».
Никита в горячке потерял «Кодак», но выхватил газовый баллончик. Поправив в носу тампоны, он приблизился вплотную к ревущему от ярости Кноту, растолкал тела наседавших газетчиков и, сжав кулак, сильно всадил его в «дыхалку» хачика. Тот сразу обмяк, повалился и тотчас был затоптан до полусмерти репортёрами. Ещё одному охраннику с грубо отточенными чертами лица Никита прыснул «черёмухой», и оборона была прорвана.
Репортёры, а вслед за ними сотрудники ППС и охрана холла устремились по коридорам и кабинетам в разные стороны. Никита же один знал, куда бежать.
Он и ещё один репортёр преодолели два этажа и штук семь поворотов и очутились перед двумя личными телохранителями Мирзанова. Те выхватили оружие, а репортёр из местных «Известий» успел запечатлеть их на плёнку фотоаппарата.
Неосторожные обезумевшие охранники бросились на них. Хачик атлетического телосложения двинул газетчика пистолетом по уху и стал топтать фотокамеру. Затем повернулся на странный сухой хлопок за спиной и увидел оседающего на пол напарника с красной дырой в груди. Кавказец широко раскрыл глаза, направляя пистолет на Никиту, но парень уже ждал его.
Глухо щёлкнул «Стерлинг Мк-7», и телохранитель с рваной раной на мощной шее упал рядом.
Никита с трофейным ПММ подбежал к коричневой резной двери офиса, потрогал ручку – не поддалась, отошёл и расстрелял замок, скрытый в толстом дереве. Сильно ударил ногой, и дверь с не успевшими сработать секретными зажимами распахнулась, разбросав щепки выломанного замка.
Никита низко пригнулся у порога и заглянул в офис. Над ним затрещала от попавших пуль дверь, а источник выстрелов тут же был устранён. В пылу парень чуть не пристрелил и Мирзанова, ютившегося за столом.
Топорков, топая как слон, ворвался в помещение, тюкнув по лбу референта с разряженным «Вальтером» в руке, и от души вмазал кулаком Мирзанову. Кавказец рухнул, ломая аудиовидеоаппаратуру, запричитал что-то о выкупе, спасении, стал молиться, обнимать и целовать парню ноги.
– Где капуста? – твёрдо спросил Никита.
– Дорогой, хороший, уважаемый! Дам, всё отдам! – Мирзанов полез во внутренний карман.
– Сука! – Никита пнул Геймурата полуботинком в лицо и, кажется, сломал челюсть. – Не эти копейки! Кассу давай, слышишь? Кассу, ублюдок!
Специальные имитаторы во рту Топоркова искажали голос до неузнаваемости, придавал ему басовитый тон портового амбала.
– Меня… меня убьют за это, – шепелявил разбитым ртом Мирзанов, ползая по захламлённому канцелярскими принадлежностями полу, – прибьют, как собаку!
– Тебе и так, собака, не жить! – поправил Никита.
С минуты на минуту могли прибыть свидетели или охрана, поэтому парень схватил Геймурата за волосы и потащил в соседнюю комнату.
– Да, да, здесь, здесь! – затараторил вопивший от боли и страха Мирзанов.
Никита приволок его в смежный зал, сейчас же закрыл дверь на запор, задвинул итальянским комодом, вынул из сумки моток тонкой капроново-резиновой прочной альпинистско-пожарной верёвки.
– Не вешай меня, дорогой! Не убивай!.. – орал как можно громче Мирзанов. – Бери, там он, за дверцей. Бери!
– Шакал грёбаный!
Топорков достал кейс, встряхнул, внимательно следя за взглядом кавказского босса, вынул и развернул компактно сложенную спортивную сумку. Затем добавкой ещё двух ударов по жирному телу Мирзанова добился ключа от кейса.
– Слушай меня хорошо, Да-ра-гой! – приказал парень всхлипывающему хачику и с простодушным спокойным видом пересыпал пачки «зелёных» в спортивную сумку. – Сейчас я уйду, а тебе даю один шанс выжить! Какой, увидишь. Передай своим, что вами занялся настоящий чистильщик! И что их ждёт такая же участь, как и предыдущих четырёх «десятников». И не дай бог, что-то будешь каркать ментам! Найду, прибью, как собаку! Понял?
– Да-да… да! – тоскливые глаза кавказца стали разгораться. – А я? А меня?! Ты не шутишь, дорогой?!
– Я уже сказал! И слушай, батоно, я тебе не дорогой!
– Ты для меня очень ДОРОГОЙ!
Никита понял, что тот имел в виду, затем принялся за исполнение последних пунктов своего ПДД.
Он прочно закрепил верёвку на батарее, сверился по часам на правой руке и торопливо заметался по комнате, хотя все его действия носили логический характер и были чётко продуманными.
Закрутив на проволоке и усиках на дверной ручке гранату Ф-1, он такую же вручил, только без чеки, Мирзанову. Тот от удивления и страха выпучил глаза, сглатывая спазмы в горле. Потом парень защёлкнул патрон-зажим тросика у себя на специальном скалолазном ремне, застёгнутом на поясе, продел руку в лямки спортивной сумки так, что получился заплечный рюкзак и прислушался, ковыряясь с дерматиновой сумкой.
За дверью явно кто-то был! Рукоятка турецкого замка стала медленно проворачиваться, но застопорилась. Усики «лимонки» натянулись.
– Стойте, стойте, шакалы! – закричал Мирзанов, вцепившись обеими руками в свою гранату.
– Проси, проси их, а то разнесут тебя и глазом не моргнут! – сказал Никита и осторожно выглянул в окно.
Внизу, на автостоянке «Промстройсервиса», возле «девяносто девятой» топтались двое долговязых ребят-кавказцев, поглядывающих то на окна офиса, то в направлении угла здания, за которым галдели, шумели и разбирались с помощью громкоговорителей.
Никита опять посмотрел на часы, освободил щеколды окна и снова заметил попытки охранников открыть дверь.
