Кирилл Казанцев - Криминальная империя
— Не надо, Сергеич! — тихо, но веско сказал Черепанов. — При парнях моих не надо. Наедине можешь крыть меня как хочешь. И какие тебе еще нужны вопросы? Падла из его бригады полный расклад нам дала. Луку он сдал, про кейс тоже в конце сказал. Без этого Балу могли бы найти. Все, кто там был, все при делах, за что и положили их. Можешь отчитаться перед иногородними, что все наказаны, товар возращен.
— Им наш товар по одному месту! Им расклад нужен и бабки!
— Товар есть, можем и бабки теперь вернуть. Никто не внакладе.
— Наследил ты там, как сапогами в чистой хате после свинофермы! Куда торопился? Почему так грязно сработал? Стрельбу, как на войне, поднял, вся округа слышала! Гора трупов с огнестрельными ранениями. Ногами натоптали, машинами наследили. Своих сколько потерял?
— Двоих. Двое раненые.
— Хоронить не додумался?
— Обижаешь, Сергеич! Я тебе что, сосунок? Раненых в закрытые палаты к Кузенкову положил.
— Он мне уже доложил. Сказал, что легко отделались. Так, в чужом районе наследил, значит, будь добр сам своим бойцам алиби обеспечить. Чтобы комар носа не подточил!
— А чего бояться-то? У нас все схвачено, везде свои люди.
Кадашкин не ответил. Он захлопнул кейс и бросил его на пассажирское сиденье.
— Не расслабляйся, Череп, — сказал он, включая зажигание. — Состояние успокоенности часто приводит к беспечности. Проследи, чтобы все сделали правильно. Пусть родственники твоих убитых начнут беспокоиться, в полицию пусть обратятся. Ты сам не суйся, не наводи на мысли, что они с тобой могли быть. И так уже слухи ходят про «черепановских». Не видел, не знаешь и лично не знаком.
Кадашкин, несмотря на суровый тон, в глубине души был очень доволен. Главное, что товар вернули в целости и сохранности. Теперь очень много проблем снимется само собой. Теперь можно не волноваться, собрать все деньги, какие есть, и заплатить поставщикам. А все эти разговоры на тему «кто за Гасана ответит» не больше чем фразы.
Черепанова пожурил для острастки, чтобы не зарывался, хотя бояться нечего, пока у руля стоит Остапенко. У него связи в краевом правительстве и в МВД и еще выше. Кто-то на днях удачно пошутил, что губернатора края легче посадить, чем Остапенко. Вот и ворота его дома. А чья это машина? А, господин подполковник приехал! Кадашкин плавно въехал во двор и пристроил свою машину у газона. Остапенко с Жондаревым прогуливались вдоль забора и о чем-то оживленно беседовали. «Ну-ну, — подумал Кадашкин, — сейчас я вам настроение подниму, стратеги». Он подхватил кейс с переднего сиденья и вышел на дорожку из дорогого тротуарного камня.
— На этот счет я и не сомневался, — с показным равнодушием сказал Жондарев, когда они уселись в резной беседке у дальней стороны бассейна. — Значит, разобрались со злодеями? Ну и хорошо. А с Лукой, этим приятелем Белозерцева, который в СИЗО сидел, несчастье случилось. Сердце слабое оказалось.
— Туда ему и дорога, — сказал Остапенко. — Ладно, будем считать, что этот вопрос мы закрыли. Осталась, Сергей Сергеевич, твоя протеже — Садовская.
— Да-а? — вскинув брови, весело произнес подполковник и уставился на Кадашкина. — Вон даже как? И что, хороша собой дамочка?
— Михаил Иванович изволят шутить, — напряженным голосом сказал Кадашкин. — Я всегда подбираю специалистов на работу в наш легальный бизнес. Там все ведущие и главные специалисты — мои ставленники. А с Садовской у нас одна-единственная проблема — она могла быть свидетельницей смерти Белозерцева.
— Во-первых, не смерти, а убийства, — поправил Жондарев, продолжая улыбаться. — Извините, предпочитаю точность формулировок. А во-вторых, не могла быть, а именно была свидетельницей убийства. Что бы вы там ни говорили, а она была в машине Белозерцева, провела с ним вечер, и он не для своего удовольствия поперся поздно вечером на строительство коттеджа. Он туда ее повез, показывать, хвалиться.
— Он мог высадить ее около дома и поехать по пьянке разбираться со сторожем. Ведь сторож выпивал на службе, так? — не унимался Кадашкин.
— Мог, — легко согласился подполковник. — Только вы, Сергей Сергеевич, забываете, в каком ведомстве я служу. Я ведь обладаю полной информацией с места преступления. Даже большей, чем следователи прокуратуры, потому что эту информацию я отфильтровал. Следы ее каблучков на земле мои люди нашли. И ведут они прямо со стройплощадки за ближайшие кусты. Кроме того, в лаборатории провели анализ слюны с фильтров окурков ее сигарет. Они оказались в пепельнице машины Белозерцева. А еще в машине на заднем сиденье осталась шикарная роза. Кто-то укололся об один из шипов. След крови мы тоже сравнили, и кровь эта ее.
— Ладно, хватит друг перед другом рисоваться, — остановил споры Остапенко. — Садовская уже за пределами района?
— Я думаю, она еще в Романовском, — ответил подполковник, — на нее на полном серьезе разосланы ориентировки. Водой, железной дорогой ей не уйти. Там полицейские патрули. На попутках или другой машиной ей тоже не выбраться, потому что сотрудники ДПС оповещены. Уверен, она где-то в городе у знакомых прячется. И розыск — просто дело времени. Отработаем все хоть самые незначительные связи и возьмем ее.
— Вот времени у нас как раз и нет, — проворчал Остапенко. — Напрягай там своих, гоняй их как следует, но в ближайшие дни Садовскую надо найти.
— А почему вы так надеетесь на полицейские патрули и ДПС? — усмехнулся Кадашкин, рассматривая облачко в небе. — Можно изменить внешность, переодеться. Женщины горазды это делать, и ваши патрульные прохлопают ушами. И на ДПС я бы не особенно рассчитывал. Они что, каждую машину останавливают? Во все подряд багажники заглядывают? Пригнулась в кабине «КамАЗа» перед постом, и весь разговор. Да хоть в багажнике «Жигулей» пять минут полежит, пока пост проедут. А у «Рено Логан» в багажнике четверых можно провезти.
— Вы забыли о ребенке, — напомнил Жондарев, терпеливо выслушавший юриста. — Ребенок — основная примета.
— Да оставит она ребенка у кого-нибудь! Вот проблема!
— Проблема, — возразил подполковник. — И еще какая. Во-первых, я могу с трудом представить мать, которая в этой ситуации оставит где-то свое четырехлетнее дитя. Могу, конечно, но это публика специфическая: алкаши, шизофреники. А во-вторых, на ребенка ориентирован весь личный состав и в городе. Заметить, что в какой-то семье появился маленький мальчик, у какой-то одинокой женщины или бабушки, довольно легко. Это не чемодан, ребенка кормить надо, а это иная, чем у взрослых, пища, его надо выводить на свежий воздух.
— И как вы это заметите?
— А на что участковые? Это и называется у нас профилактикой, работой с населением. Участковые давно уже прошли по своим участкам, побеседовали с кем надо. Они ведь знают словоохотливых, знают старушек, которые постоянно сидят у подъездов и все про всех замечают. У нас, Сергей Сергеевич, масса любопытных людей, людей, которые все за всеми замечают, людей завистливых, людей, всех подозревающих во всех смертных грехах. Надо их просто знать и с ними постоянно работать. А вы думаете, что у нас нет своих технологий?
— Третий рейх, — покачал головой Кадашкин.
— В смысле? — не понял Жондарев.
— Система тотального доносительства внутри страны.
— Ну, до этого еще далеко, — рассмеялся подполковник. — Хотя и хотелось бы. Скорее нас большинство населения не любит. И разговаривают с нами неохотно. Надо хорошо понимать, у кого и как можно получить абсолютно добровольно информацию.
Остапенко смотрел на этот спор и начинал тихо беситься. С одной стороны, это его ближайшие помощники, вскормленные, поднятые из низов, лично преданные и хорошо оплачиваемые. И весь этот спектакль, который они сейчас разыгрывали, был для того, чтобы показать шефу, кто умнее, кто дальновиднее и в конечном итоге кто для него ценнее.
То, что наступит такой момент, когда его помощники начнут играть в «великих», Остапенко понимал. И понимал, что это приведет к неизбежной грызне внутри клана, подсиживанию. И сразу эффективность работы упадет, сразу львиная часть энергии каждого из них будет направлена не на текущую работу, не на реализацию новых планов, а на борьбу друг с другом. И это означало, что ему рано или поздно придется перестраивать работу. Помощников придется разводить так, чтобы их деятельность не соприкасалась и они не пересекались. Сделать это можно лишь одним путем — взвалить на себя часть той работы, на которой граничат контакты помощников. Это очень сложно, физически сложно. Значит, нужно выдвигать еще одного высокооплачиваемого помощника. И дело не в деньгах, которые придется терять. Возможно, даже наверняка, новый человек принесет новую свежую струю, новые проекты, а значит, и новый источник или взлет доходов.
Но всякая палка имеет два конца. Новый человек — это новый посвященный в дела их криминального холдинга. Конечно, выдвигать нового помощника придется из среды тех, кто уже во что-то посвящен, в каком-то объеме уже в курсе дела. Но посвящать его придется в большее, а это опасно.
