Сергей Зверев - Тень убитого врага
– Верно, – согласился Кузьменко и взялся за стакан.
При всем своем пиетете к лычкам-звездочкам он не колеблясь рискнул бы карьерой ради справедливости, как он ее понимал. И, несмотря на муть в душе, ни разу не усомнился в том, что наказал подонка ровно так, как тот того заслуживал.
Что там между собой перетерло высокое руководство, начальник отряда, мелкая сошка, не узнал, но дело явно постарались замять, жизнь потекла своим чередом. С «кумом» они больше к подобным разговорам не возвращались… ну а потом служба раскидала по городам и весям и они расстались навсегда.
И за все свои годы Кузьменко никогда и никому, включая своих самых близких, об этом ни слова не сказал.
Но все до последней мелочи помнил.
6
И когда через много лет перед ним встала похожая моральная дилемма, память легко нарисовала ему те дальние события – словно они были вчера. Чутьем он безошибочно понял, что надо бы пойти прогуляться одному. Так и сделал, а по завершении прогулки уже знал, что принял решение. И уже не колеблясь позвонил Громакову.
Тайны оперативной работы вынуждают к излишней, может быть, осторожности, которая со стороны покажется смешной… но люди, причастные к этому, знают, что перестраховка здесь если и не всегда на пользу, то никогда не во вред. У начальника колонии с замом по оперчасти были кодовые фразы, по которым оба распознавали, когда и где нужно встретиться. В данном случае встретились на квартире у Громакова: сослуживец зашел в гости к сослуживцу, все совершенно естественно. Для натуральности и стол накрыли, только Громаков в нужный момент властно глянул на жену, и та послушно испарилась из комнаты.
И пошла серьезная тема.
Для Громакова она оказалась полной неожиданностью. Кузьменко поведал ему, что на него вышел некий человек. Адвокат. Предъявил лицензию, все в порядке. И выдвинул он глубоко конфиденциальное предложение: устранить одного из осужденных ИК-238, некоего Тропинина Андрея Павловича.
Громаков был не институтка, школу жизни прошел суровую, но тут и он вытаращил глаза:
– Да ты чего, Федорыч? А если того… провокация?!
Анатолий Федорович на это лишь усмехнулся:
– Засланный казачок? Нет, милый мой, на это у меня глаз алмаз. Вмиг бы раскусил, и никаких разговоров! Ступай, хлопче, подобру-поздорову, вот и весь сказ. Нет, тут все по правде.
Подполковник помолчал, отчаянно соображая, затем проговорил:
– Ну ладно. И что дальше?
А дальше, естественно, деньги. Адвокат предлагает за это деньги. Большие. Очень большие.
– Можно сразу службу оставить, – подмигнул подчиненному Кузьменко. – Жить на проценты с капитала.
Это он толково рассчитал. Громаков был мужик скаредный, на эту наживку клюнул сразу.
– А сколько? – жадно спросил он.
Кузьменко назвал суммы и честно добавил:
– Первое – мне, второе – тебе.
Но и от этого второго можно было подполковничьей голове пойти кругом. Она и пошла. А сам он поднялся и заходил по комнате.
– Так… – заговорил он вслух. – Так… Слушай… А как это дело с моральной точки? Тропинин-то этот, он кто? Не преступник же, так… бизнесмен, пожадничал просто, хапнул не по росту. Так вот и сидит по глупости. Хотя и не дурак.
– Ну, – сказал Кузьменко, – наказания без вины не бывает. Я его дело помню. Раз не дурак, тем более нечего было глупости делать. Вот и присел на свою голову… Но вообще ты прав.
– В каком смысле?
– В моральном. Не люблю я эту публику, но разница между ними, конечно, есть. И справедливость должна быть. Такое наказание для него чересчур. Не заслужил.
Громаков задумчиво кивнул. Видно было, что он усиленно соображает.
– А этот-то, адвокат? Он же посредник, наверное? – наконец спросил он.
– Конечно. А заказчик, ясное дело, тот, кто Тропинина сюда и сподобил.
– Да уж, бизнес… – усмехнулся подполковник. – Хуже волков. Тропинин-то, небось, и честнее их был, вот и загремел…
– Жалко его? – странно сощурился Кузьменко.
– Не без этого, – признался «кум».
– Но и грошей упустить не хочется, верно?
– То есть? – осторожно переспросил Громаков.
– Да ты меня понял, – вдруг жестко сказал Кузьменко.
Чего уж тут не понять? Как и бабки срубить, и греха на душу не взять?.. А очень просто: отчитаться перед заказчиком, что кончили Тропинина, а в самом деле кончить вместо него какую-нибудь сволочь, что недостойна жить.
– Есть в нашей богадельне такая мразь, которую только могила исправит?
– Да каждый второй, – хмыкнул «кум».
Полковник с этим теоретически согласился, однако вопрос надо было решать практически. Но и здесь Громаков надолго не задумался.
– Ну, тогда пусть Жареный. Эту тварь ни одна живая душа не пожалеет. И наши урки его на «перо» посадят с радостью.
Кузьменко чуть наклонил голову в знак согласия.
– Так. – Громаков вновь встал и заходил по комнате. На ходу ему лучше думалось. – Значит, так. В принципе решили… Теперь надо решать в деталях.
– Надо. – Начальник тоже поднялся. – Да, придется поработать. Но нерешаемых вопросов не бывает.
Глава 10
1
В течение двух-трех дней они вдвоем прорабатывали детали операции, стараясь не упустить ничего. И после этого Кузьменко подал условный сигнал Доктору.
Они встретились, полковник разложил ситуацию по полочкам. Денег, понятно, не предложил – Кротову такие деньги по колено, ну а, кроме того, данные партнерские отношения предполагают выполнение подобной услуги безусловным образом.
Кротов это прекрасно понимал, равно как и то, какой проблемный груз на него взваливает глава колонии. Вот тебе и солдафон! Поставил в позицию как миленького. Отказаться невозможно, а организовать… это надо пройти по лезвию, не оступиться, не упасть и не зарезаться.
Однако делать нечего. С такой исходной позиции «смотрящий» и начал действовать.
За десять минут он успел изложить Тропинину самые основные черты, не вдаваясь в подробности. Добавил неожиданно:
– Завтра выходишь на работу в кочегарку. Все, бывай! – И вышел. Видно было, что он очень не хочет быть замеченным здесь, на складе.
А Тропинин остался наедине со своими мыслями.
Пока ему было ясно следующее.
Студенецкий не успокоился на том, что упек бывшего друга на восемь лет в неволю. Теперь он решил уничтожить его в прямом смысле слова.
И со своей точки зрения он, наверное, прав. Разумеется, он думает о том, что будет, когда Андрей отбудет срок и вернется. И решил, что лучше всего, чтобы этого попросту не случилось. Все правильно!
Но всегда гладко бывает на бумаге, а в жизни пошли овраги. Начальник колонии заказ принял, но заказчика решил заслуженно бортануть. Подключил к делу Доктора. И Громакова, конечно! Вот почему тот ходил весь загруженный, не ошибся Холод, верно подметил! Судя по всему, затеялась сложная игра с подменой жертвы, где нюансы ему, Андрею, пока неведомы.
Ну, а что касается Глеба… Здесь Андрей испытывал сложные чувства. Ненависть? Нет, не то. Месть? Это ближе, но и это не так однозначно. Скорее, Студенецкий стал для него каким-то символом несправедливости и зла, населяющего этот мир, и мстить надо не столько ему, сколько тому самому мировому злу… Впрочем, чего сейчас толковать впустую! Сейчас главное – уцелеть; а об остальном можно будет потом подумать.
2
Он уцелел.
Кто знает, может, он действительно был нужен миру. Жизнь провела его через годы невредимым – допуская простительное преувеличение, можно сказать, без единой царапины. Хотя рядом смерть прошлась своей косой очень размашисто. И началось это еще в лагере.
Андрей так и не узнал никогда подробности комбинации, провернутой первыми лицами колонии. Как они представили сложившуюся ситуацию начальству, как прикрыли себя… Ведь побег, отягощенный убийством, – серьезное ЧП. Да, правду сказать, Андрей Тропинин, вскоре переставший Андреем Тропининым быть, и не стремился это узнать. Его действительно перевели в кочегарку, в подчинение странного, нелюдимого субъекта, почти отшельника, сидевшего за участие в какой-то ультралевой организации то ли троцкистского, то ли анархистского характера, причем собрались там не клоуны какие-нибудь, а вполне решительные типы, и оружейно-взрывной арсенал успели приобрести изрядный. Здесь-то их ФСБ и накрыла, и раскассировала революционеров по разным колониям, а лидера группировки при этом, конечно, постарались завалить, оформив это как «оказание сопротивления».
Андрей не знал, что анархиста-кочегара Кротов тоже умело прибрал к рукам, нажав на какие-то психологические кнопки, и что этот деятель, почему-то прозванный в лагере Гапоном, сыграет значимую роль в тайной операции…
Когда все это затеялось, Андрей ужаснулся: как он будет справляться с огромными котлами?! Но ему разъяснили, что по летнему времени это, во-первых, несложно, а во-вторых и в главных, здесь он будет числиться формально, в течение нескольких дней Гапон должен будет провести с ним курс молодого кочегара… а впрочем, это все тоже фикция.
