Кирилл Казанцев - Крысиная охота
— Заткнись, ушлепок, по сторонам лучше смотри! — рычал поп, перепрыгивая через канаву.
— О, святые угодники… — Никодим вознамерился, видать, тоже перескочить, но не рассчитал «природных» рисков. Выстрелила сухая ветка, он охнул, поехал край обрыва, и верный служка шлепнулся на дно канавы, завозился, избавляясь от прилипчивых сучьев. Еще полметра левее, и он бы отдавил Никите пятку.
— Ваше Высокопреподобие, отец Лаврентий, вытащите меня отсюда… — жалобно ныл дьякон.
— Да пошел ты, — огрызнулся поп, умчавшийся вперед. — А ну, живо догоняй! — и похабно хохотнул. — Не позволяй душе лениться, Никодимушка…
Сопя и выражаясь запрещенными в церковном мире словами, дьякон выбирался из канавы с такими звуковыми эффектами, словно волок за собой пианино. Хрустели ветки слева, хрустели справа — шли сопровождающие лица, видимо, бывшие работники силовых структур, имеющие хорошую физическую и боевую подготовку и не зацикленные на моральной стороне вопроса.
Затих взбудораженный лес. Где-то на ветке чирикнула пташка. Никита облегченно вздохнул, принялся выкапываться. Мокрый, страшный, облепленный грязью и прелой листвой, готовый персонаж для фильма ужасов, он нащупал свою сбалансированную корягу, опустился на корточки, застыл прислушиваясь. Охотники ушли. Туда им и дорога. Появилось время обдумать непростую житейскую ситуацию.
Он не питал иллюзий, он знал про это место. И первым в списке обвинений правящей верхушке Яроволья была любовь именно к ЭТОМУ месту. Пристрастие к оригинальному проведению досуга — не охота в общепринятом смысле, не какой-нибудь пейнтбол, «догонялки», «казаки-разбойники», а охота на живых беззащитных людей с их вытекающим отстрелом. И ведь ничем не рискуют, твари. Охрана прикроет, адреналин — ушатом, последствий никаких — мало ли куда в наше время пропадают люди, особенно из социально неблагонадежных сословий. Он знал и про диковинную котловину на севере области, и про то, что из нее проблематично (мягко выражаясь) выйти. И если уж тебя тут заперли, то сколь веревочка ни вейся… Он должен бежать, немедленно, пока основные силы противника увязли в лесу на севере урочища. Захватить машину, на парковке их тьма, пробить шлагбаум…
Никита пробирался вдоль опушки, перебегал от дерева к дереву, полз на открытых участках. Времени в запасе все меньше. Скоро охотники упрутся в скалы и начнут соображать, что их обвели вокруг пальца. Да и силы у него не беспредельные. Он двигался по опушке против часовой стрелки, а когда решил, что достаточно, прижался к земле и пополз из леса. Но нет, недостаточно. Он лежал в рытвине, зарывшись в траву, на юго-западной стороне котловины. Кучка строений предстала под другим углом. Аккуратное бревенчатое здание в два этажа, за ним, к востоку, сопутствующие пристройки. На западной стороне парковка, уставленная машинами. Дорога петляла к югу, проходила частично через пустырь и терялась в скалах — там шлагбаум и выезд на свободу. Парковку охраняли два тела в пятнисто-защитном облачении. Сколько он ни всматривался, другой охраны не видел. Служивые переминались с ноги на ногу, лениво беседовали. Хлопнула дверь в торцевой части бревенчатой избы, выбрались еще двое, помахали коллегам, поволоклись куда-то за угол. Залаяли овчарки. Он лихорадочно соображал. Было понятно, что в охоте участвует не вся охрана. Кто-то остался на базе, другие сторожат шлагбаум, третьи, возможно, курсируют по периметру. Есть еще, возможно, персонал — ведь должен кто-то обслуживать ублюдков, кормить их вкусными деликатесами, подбивать перины, складывать лебедей из полотенец, мести полы, следить за коммуникациями… Позиция оказалась неудачной, возьми он старт — пришлось бы доброе расстояние отмахать по пустырю. Стиснув зубы, он откатился обратно в лес, припустил дальше — через кусты, канавы, обнимая встречные осинки и березки…
А вот очередная позиция выглядела лучше. Дистанция до парковки сократилась, тела стражников заслонила черная махина генеральского внедорожника. Змеилась канава по травянистому пустырю — какое-то расстояние он мог по ней проползти. Затем рассадник жухлого бурьяна, десятиметровая проплешина перед шеренгой машин… Он полз боком по узкой канаве, вилял, как уж. Перекатился в сорное раздолье, пополз, упираясь локтями в землю. До парковки оставались метры. Пустое пространство, краса и гордость «внедорожного» автопрома, среди которого глупо и вызывающе смотрелась бордовая «Калина» отца Лаврентия. Он пристроился на корточках, выставил голову из пышного бурьяна. В лесничестве было тихо, даже собаки угомонились. Между машинами была широкая прореха, в нее бы влезла еще одна машина. В просвете хорошо просматривались охранники. Обоим под сорок, армейская выправка, «Кипарисы» на ремнях. Они стояли и разговаривали. Не сказать, что эти двое вели себя чересчур беспечно (временами их взоры блуждали по округе), но могли бы и прилежнее отнестись к службе. Один стоял спиной, другой — вполоборота. Никита опустился в траву и задумался. Переложил корягу в левую руку, правой нащупал под ногами угловатый камешек…
«Снаряд», отправленный по навесной траектории, перелетел через стоянку и приземлился на крышу поленницы с дровами. Задребезжала ржавая жесть. Стражи парковки оборвали беседу, дружно повернулись, вскинув автоматы. Никита выпрыгнул из бурьяна и побежал, пригнувшись, перехватывая в правую руку дубинку. Сердце стучало — только бы не обернулись раньше времени, из дома бы никто не вышел, из леса не заметили… Он мчался бесшумно, босые ноги — отличное решение! Преодолел пустырь, зазор между джипами, вышел на прямую. Сжал корягу обеими руками, замахнулся, вдохнув побольше кислорода.
— Опять Колян шустрит, — неуверенно возвестил один из охранников. — Вечно какие-то заподлянки чинит, когда начальство не видит…
— Нашел время, идиот, — фыркнул второй.
Оба услышали шум, обернулись. Один из них получили удар дубиной. Хрустнула носовая перегородка, кровь плеснула струей. Охранник рухнул, как подкошенный. Второй онемел при виде безобразного лешего, облепленного непонятно чем. Жуткая пародия на человека. Спустил предохранитель, разинул рот, чтобы заорать, и подавился выбитыми зубами. Попятился, споткнулся — и удара по черепушке уже не почувствовал. Организм бурлил, даровал второе дыхание и свежие силы. Никита повесил себе на грудь оба автомата, схватил охранников за щиколотки и поволок их, рыча от напряжения, подальше с видного места. Заволок их за капот громадного «Следопыта». Опустился на колени, усиленно задышал. Затем осмотрелся первым делом — даруй же, боженька, еще чуток удачи. Стащил с бесчувственного тела высокие бутсы, вроде бы подходящие по размеру. Поколебался, стащил и носки, принялся лихорадочно обуваться. Вывернул карманы: деньги — пригодятся, зажигалка — тоже не лишняя. Сотовый телефон… Посомневавшись, он сунул его в карман робы, оказавшийся после выворачивания изнутри. Связи нет, но ведь где-нибудь будет. «Кипарис» на плечо. Задумчиво уставился на утепленный камуфляж, обладатель которого уже начинал шевелиться и стонать. Отличная штука, он так замерз. Но нет, не сейчас. Скрипнув зубами, Никита бросился к дорогостоящему джипу, но передумал — такую штуковину просто так не заведешь, начнет кочевряжиться — то ей не так, это не эдак… Серебристый «Фольксваген-Туарег», стоящий по соседству, в качестве тарана тоже был неплох и вряд ли стал бы ломаться при попытке несанкционированного доступа к замку зажигания. Он выбил стекло. Взревела сигнализация, дьявол! Совсем сдурели, какого черта?! Откуда в этом урочище автоугонщики?! Но делать было нечего, Никита распахнул дверцу, взгромоздился за руль, бросив автомат на соседнее сиденье. Сорвал панель под баранкой, начал ковыряться в переплетениях проводов. Руки срывались, нет, он доведет это безнадежное дело до конца. Пронзительно визжала сигнализация, где-то хлопали двери, тревожно перекликались люди. Вновь заголосили собаки в своих вольерах — эти недруги человека острее, чем люди, чувствовали неладное. Сыпались искры, взревел мотор — поехали! Он с места взял в карьер, лихо развернулся задним ходом, зацепив какого-то мощного красавца с трехлучевой звездой на капоте, помчался на дорогу. А из дома уже кто-то выбегал, стрелял по колесам…
Холодный пот хлынул со лба. Глаза щипало, он моргал, тер их грязным рукавом. Лента дороги разбегалась на две — хорошо хоть параллельные. Камни выстреливали из-под колес. От лесничества до выезда из урочища было не больше двухсот метров. «Фольксваген» прогромыхал мимо короткой лесополосы, засаженной молодыми елочками, повернул за скалу. И Никита взревел от негодования, застучал кулаком по баранке. Виднелся короткий отрезок дороги, метров пятьдесят, слева и справа каменные махины, а шлагбаума уже и не было. Вернее, он был, но все свободное пространство позади него теперь загородили откатные стальные ворота. Видать, в определенные моменты времени (скажем, прибытие дорогих гостей) их закатывали в теснину между скалами, а при звуках тревоги возвращали на место. Вой автомобильной сигнализации на всю ивановскую — чем не звук тревоги? Перед вратами уже мелькали какие-то личности, сбрасывали автоматы. Кто-то выбежал из дощатой будки, а узрев несущуюся машину, запрыгнул обратно.
