Владимир Колычев - Стальной мотылек
— Неплохо было бы скооперироваться с ним. Может, и нашли бы вместе настоящего убийцу.
— Только не говори, что его подставили, — скривился Скважин.
— Однажды уже пытались.
— Однажды он уже попытался обвести нас вокруг пальца…
— Расческу подбросить не трудно.
— И кто это сделал?
— Не знаю.
— А я знаю… С катушек твой Семен съехал. Для него человека убить, что высморкаться. Ну, не просто так, понятное дело. С Панариной познакомился, решил с ней сойтись… Потом на тебя переключился. Ты ведь тоже теперь богатая невеста…
— В прошлый раз он винтовку под стены своего дома принес, сейчас расческу потерял… В этот раз отпечатки на винтовке были?
— Нет.
— На винтовке не было, а на расческе были?
— Он же не собирался расческу оставлять, он ее просто выронил.
— Он бы не выронил.
— И на старуху бывает проруха…
— Ну, может быть… — Антонина не хотела спорить со Скважиным. Во-первых, это бесполезно, а, во-вторых, Семен действительно мог потерять расческу. — Пойду я. — Она кивком головы показала на мусор, который Семен разложил под трубой. — Кто там этим делом занялся? Может, интересно будет?
Насколько она знала, Скважин не занимался убийством Скачкова. Просто он оказался на месте преступления, пытался задержать киллера, потом взял след Семена, пошел за ним. И сейчас идет. И ему, в сущности, все равно, кто настоящий убийца. Семен бросил ему вызов, и ничего другое его больше не интересовало.
— Ермолаев будет работать, — сказал Скважин. — Панарина и Скачкова объединят…
— Ну да, и там Арбатов, и здесь, — колко усмехнулась Антонина.
— А ты сомневаешься?
— Уже да… Женщина здесь работала.
— Хорошо, я скажу Ермолаеву. Да ты и сама можешь ему позвонить. Заодно объяснишь, что здесь делала.
— Я вроде как тоже следователь.
— Вроде как, — съязвил Скважин.
— Артем Емельянович, что с вами?! — возмутилась Антонина. — Я вас не узнаю! Что я не так сделала? Или вы Скачкова тоже подозреваете?
— В убийстве Панарина? Не уверен. Сейчас — не уверен…
— А раньше — да. И раньше на него косились, и сейчас все не так…
— Дело не в нем, — с досадой на самого себя поморщился Скважин. — Дело в Арбатове…
— Но я-то здесь при чем? Не вокруг меня все вертится. Это сейчас я в центре, а когда все закрутилось, в сторонке стояла…
— Вокруг Панариной закрутилось, — кивнул он. — Может, она за Скачкова замуж собиралась, а тут вы, Антонина Евгеньевна… Может, она ему отомстила?
Похоже, Скважин в полной мере осознал свою вину и, решив ее загладить, перешел на «вы» в общении с Антониной. И еще по имени-отчеству ее назвал.
— Логичнее было меня убить.
— Ну, с учетом завещания, да, — согласился подполковник.
— Не могла же она сама стрелять?
— Нет. И с алиби у нее полный порядок. В момент убийства Панарина наводила красоту в «Розе ветров». Она практически прописалась там. Роман у них с Арбатовым. Вот вокруг этого романа все и крутится. Сначала погиб ее муж, потом любовник…
— Хорошо, допустим, Радика убил Семен. Допустим, это нужно было Панариной, но сам он как мог согласиться? Зачем ему это?
— Не знаю… — покачал головой Скважин. — Знаю только, что Панарина опознала расческу. Она видела ее в машине у Арбатова. Мы смотрели, расчески там нет…
— Как она могла видеть эту расческу? — дрогнувшим голосом спросила Антонина.
Ее не должна была интересовать личная жизнь Семена. Не должна была, но ревность — чувство дикое, бесконтрольное.
— Я же говорю, она прописалась у Арбатова. И в гостинице прописалась, и в машине.
— Вот и я о том же… Может, она и стащила расческу?
— Зачем ей это?
Антонина внимательно взглянула на Скважина. Он задал вопрос, к которому сам же и подвел ее.
— У нее была масса любовников и помимо Семена.
— Но ни с кем другим она больше не замечена, только с ним.
— А если с ним она — для отвода глаз?
— И Скачков — для отвода глаз? Чтобы Арбатова подставить? — Одна бровь у Скважина поднялась, а другая, напротив, опустилась. Похоже, в голове у него разорвалась логическая цепочка.
— Слишком сложно.
— Может, Лида отомстить Скачкову хотела?
— За смерть мужа? — вздрогнула Антонина. — Сама заказала, сама и отомстила?
— Так, может, и не заказывала… Может, просто знала, что Скачков его заказал… Не знаю. Пока ничего не знаю. — Скважин ущипнул себя за подбородок. — Могу только предполагать. Скорее всего, без Панариной здесь не обошлось. Шерше ля фам.
Семена найти так и не удалось. И когда Скважину отзвонился его последний подчиненный, Антонина отправилась к себе домой.
Но Скважин ее остановил.
— Антонина Евгеньевна, разве вам не интересно узнать, на кого Скачков оставил свое состояние? — с подковыркой спросил он.
— Придет время — узнаю.
— А может, вы уже знаете?
Антонина вздохнула, посмотрела на Скважина, как на безнадежно больного, и пошла к своему дому.
— Скачков на троих сообразил. Часть тебе, часть дочери, часть сестре…
Она остановилась, развернулась на сто восемьдесят градусов и удивленно посмотрела на него:
— Дочери?
— Ну да, у Скачкова дочь есть, — кивнул Скважин. — А ты не знала?
— Он не говорил.
— Да, дочь. Скачкова Ирина Родионовна, две тысячи пятого года рождения. Мать — Скачкова Евгения Юрьевна, восемьдесят четвертого года рождения.
— Ну, про жену я слышала.
Скачков несколько раз порывался рассказать ей о своей жене, но Антонина всякий раз его останавливала. Ей не нравился тон, в котором он отзывался о своей Жене. Тварь, сука… Во-первых, не нужен был ей этот негатив. А, во-вторых, она не хотела плохо думать о Радике…
— Вот от нее и ребенок.
— Евгения Юрьевна в курсе?
— Насчет завещания? Ну, если Скачков ей сказал, то возможно.
— Он с ней не общается.
— А с дочкой?
— Он мне про нее не говорил.
— Значит, общается. И с дочкой, и с ее матерью…
— Я разберусь.
— Давай. Мне потом расскажешь.
Антонина ничего не ответила. Молча повернулась к Скважину спиной и вышла со двора. Она не видела в дочери Скачкова конкурентку и не хотела разбираться с ней. Так что пусть Скважин и не надеется…
Глава 17
Внезапность — друг налетчика. А им Семен себя сейчас и чувствовал. Дождался, когда лейтенант Прихожих зайдет в подъезд, шмыгнул за ним и, когда он открыл дверь, на его плечах ворвался в квартиру.
Прихожих попытался взять его на прием, но сам оказался на полу с пальцем у горла.
— Чик, и ты уже на небесах! — усмехнулся Семен, забирая у лейтенанта пистолет и телефон.
— Ну, ты и урод! — возмущенно глядя на него, простонал опер.
— Обидно, да? Бегаешь за мной, как борзая, а сам дичью оказался, да? Да ты поднимайся, бить не буду. И пистолет верну. Поговорим, и верну…
— Ты — псих! — Прихожих поднялся, отряхнулся и вдруг взялся за ручку двери.
— Убежать хочешь? — удивленно повел бровью Семен. — А если я сдаваться пришел?
— Однажды ты уже сдался, — буркнул Прихожих и отшатнулся от двери так, как будто через ручку пустили электрический ток.
— Поговорим? — Семен взглядом показал на кухню.
— Ну, можно…
Прихожих провел его в кухню, включил электрочайник. Семен бы не отказался сейчас от кружки крепкого растворимого кофе. И сесть ему хотелось, потому что устал, но все-таки он остался стоять. Лейтенант, может, и не семи пядей во лбу, но лучше с ним не расслабляться.
— Что там с расческой? — спросил Семен.
— С твоей расческой?
— А я ее назвал своей?
— Твоя расческа. Зеленая с перламутром. Она у тебя в машине лежала…
— Была такая.
— Значит, твоя.
— Значит, моя. Но я ее не терял.
— Ну, как-то она оказалась на месте преступления…
— Как-то… Откуда ты знаешь, что эта расческа у меня в машине лежала?
— Ну, знаю… — замялся Прихожих.
— Откуда? — настаивал Семен.
— Слушай, откуда ты такой взялся? — вскинулся лейтенант. — Вломился ко мне домой, вопросы задаешь. Ты хоть понимаешь, что я при исполнении!
— Понимаю. А ты должен понять, что мне терять нечего. Ворвались ко мне в мотель, втоптали в грязь мое честное имя. Нехорошо, Юра, очень нехорошо. Откуда ты узнал, что эта расческа находилась у меня в машине?
— Да какая разница?
— Как это какая разница? А если это ты меня подставил? Спер мою расческу, подбросил ее на место преступления. Сам подбросил, сам и дело раскрыл.
— Как я мог подбросить, если не было меня? Я уже потом подъехал, когда расческу нашли.
— Значит, Скважин подбросил?
— Да нет, зачем ему?
— А мне зачем Скачкова убивать?
— Ну, из-за Антонины…
— Какая Антонина, если я с Панариной?
