Николай Свечин - Касьянов год
— А частный капиталист сразу дает рубли?
— Именно так. И сегодня банки Киева оказались в трудном положении. Они не могут конкурировать с частными капиталистами. Но и домостроители в ловушке. Как отдавать долги этим капиталистам? В банке уже не перезаймешь из-за падения курса облигаций. А дорогие рубли от капиталиста больше не оправдаешь сдачей квартир, ибо нет столько богатых жильцов.
— Так… И что же будет?
— Будет очень плохо.
— Кому?
— Нам всем, Алексей Николаевич.
— Всем, кроме тех самых новых займодавцев, частных капиталистов, — уточнил сыщик.
— Ай, вы таки умный человек. Им тоже будет не очень хорошо. Денег-то своих назад они не получат. Но зато отберут у должников их дома.
— Постойте, — не понял сыщик. — Вы сказали, что капиталисты довольствуются одним векселем. Дома уже в залоге у банков — как их получат частные кредиторы? Банк не выпустит обеспечение из своих рук.
— Вексель — сильная бумага. Банк имеет один дом, строительство которого ссужал. А через вексель частный кредитор все имущество должника может выставить на торги. У иных, если покопаться, отыщется немало вкусного. Вот капиталист и в выгоде, — объяснил Прозумент. — Отнимет все, что не обременено. Например, другие доходные дома застройщика, чистые от залога.
— Но зачем они нужны? Кризис, селить там некого.
— Кризис когда-нибудь кончится, а дома останутся. Капиталист вроде как заполучил себе актив. Знаете это слово?
— Лев Моисеевич!
— Да-да. Купил то, что, может быть, и не собирался покупать. Дом в хорошей улице, новый, со всеми удобствами. Этот актив может давать доход. Деньги в условиях кризиса так и так некуда вкладывать. Все падает, все дешевеет. А дом достался владельцу без маржи, по цене залога, значит, дешево. Передел рынка жилья, так это называет мой сын Изя.
— Умный у вас мальчик.
— Да, Алексей Николаевич. Если бы вы только знали, сколько мне стоило устроить его в университет. А прописать на левой стороне Крещатика! Но когда-нибудь Изя окупит все вложенные в него средства. Он сделается ученый. И удеся… удеси… как это сказать по-вашему? Во много раз увеличит обороты после меня.
— Пожелаю вам, чтобы так и случилось. А теперь скажите, Лев Моисеевич, кто эти частные капиталисты, что отбирают у банков их добычу?
— А зачем вам знать? — насторожился Прозумент.
— Надо, раз спрашиваю. Погиб человек. А тут столкновение интересов, большие деньги на кону. Вдруг есть связь?
Старый еврей покачал головой:
— Ай, какие плохие мысли в голове полицейского чиновника.
— Я жду.
— Ай-яй… Неужели вы думаете, что в моей стариковской болтовне есть хоть что-то полезное?
Подрядчик явно не хотел называть имена.
— Лев Моисеевич, я вызову на допрос вашего Изю, если вы мне сейчас не расскажете.
Прозумент неуверенно улыбнулся:
— Вы шутите, да?
— Конечно, шучу. Но мне в самом деле нужно знать.
— Хорошо. Будь по-вашему. В Киеве есть всего два богатых человека. Я имею в виду, богатых по-настоящему. Один — это Давид Марголин. Вы о нем слышали уже?
— Да. Он ведь акционер домостроительного общества?
— Точно так. А второй — это Лев Бродский.
— Сахарозаводчик?
— Именно.
— Два богача на весь Киев? — усомнился Алексей Николаевич. — А Терещенки?
— Два всего, — категорично подтвердил Прозумент. — Ай, Терещенки пусть сначала подрастут. Людей, у кого числится пара миллионов, много. Может быть, даже у меня их можно отыскать. Но Лев Израилевич Бродский в Монако за один раз проигрывает в рулетку больше, чем я зарабатываю за целый год.
— Да, я тоже слышал, что он азартный игрок.
— У-у! Он азартен до всего, в том числе и до женщин. Но это я так, к слову. Папа оставил им с братом столько денег, что хватит купить луну. Слышали про папу, Израиля Мееровича? Он нажил состояние на том, что делал фальшивые ассигнации. Очень давно, еще в Крымскую войну. И стал огромный богач…
— Про всех богачей завистники распространяют подобные слухи, — отмахнулся Лыков. — Если верить им, то каждое крупное состояние в России основано на фальшивых деньгах. Стыдно вам повторять такую ложь.
— Да? Ну ладно, не буду… Таки о чем я? А! Лазарь Бродский, старший брат Льва, тоже миллионщик. Из любого конца Киева видать его паровую мельницу внизу Боричева Тока. Но Лазарь болеет. У него болезнь диабета, он скоро умрет. А Лева здоров, как трое подольских грузчиков. И вот еще что. Лазарь — партнер Марголина по обществу пароходства по Днепру. У них ровные отношения, иначе нельзя, а то дело погибнет. Но Леву туда не взяли.
— Понятно. Но в чем соль? Для чего вы мне это рассказали?
— Соль в том, что Лев Бродский и есть тот частный капиталист, который кредитует Меринга в последнее время.
— В обход Шлейфера!
Старик махнул рукой:
— Кто есть Шлейфер в таком деле? Как и я, владелец пары миллионов? Это делается в обход Давида Симховича Марголина. Вот будет передел так передел! Весь Киев содрогнется. Или задрогнется? Как это по-вашему?
Лыков поднялся и вздохнул:
— Уф… Голова уже не вмещает ваши киевские махинации. Дайте переварить.
— А что я говорил? Тут чиновнику легко и запутаться. Для того и нужен старый Прозумент, который всегда объяснит. Таки я могу надеяться?
— Что ваш рассказ дойдет до Витте? Да. Не знаю, устно или на бумаге, но дойдет, обещаю.
— Тогда я не зря потратил свое время. А у нас, стариков, его осталось мало, ай мало. Не подведите меня, Алексей Николаевич. Скажите там, как есть.
Сыщик и подрядчик расстались как добрые знакомые. На всякий случай Лыков записал адрес полезного собеседника. Он теперь знал достаточно, чтобы дать отчет своему министру. Еще пара таких бесед, и можно начинать собственное строительное дело…
Если же говорить серьезно, то задача практически выполнена. С Мерингом все ясно. Вот-вот он свернет себе шею. И слетятся кредиторы, и начнут рвать на части имущество. Авантюрист заигрался. Подтвердилось и второе опасение Витте: зять поминает его имя всуе, пытаясь отсрочить банкротство. А может, никакого банкротства и не последует? Один хищник, Бродский, отберет доходное дело у другого, Марголина. А мелкую сошку, председателя правления КАДО, просто выгонят без штанов.
Так что, пора собираться домой? Остался последний вопрос: кто же убил Афонасопуло? Но пусть им задается киевская сыскная полиция. Никто не поручал Лыкову дознавать это преступление. Конечно, можно подрядиться и попробовать раскрыть дело, сославшись на Сипягина. Асланов уже ведет его и делится с питерцем сведениями. Надворный советник если и не поможет, то и не навредит. Тут не домостроительный кризис, все знакомо.
Ничего толком не решив, Алексей Николаевич отправился в «Шато-де-Флер». Певичку, что ли, какую зацепить? Он заглянул в вокзал, поглазел там на акробаток и никем не прельстился. В возрасте уже мужчина, не вертопрах, потерпит до дома.
Поужинал Лыков в летнем ресторане Купеческого клуба. Там его заинтересовало блюдо под названием мазурики. Вот подходящая еда для сыщика! Но мазурики на поверку оказались обычными котлетами из индейки. Не иначе, пришли сюда из польской кухни. Насытившись, Лыков отправился к «грибку» — смотровой площадке с видом на Днепр. Горели огни бесчисленных пароходов, кипела работа в гавани, на Трухановом острове пускали фейерверки. Сыщик вспомнил, что еще не был в ресторации «Эльдорадо», и наметил пообедать там завтра. А то скоро уезжать.
В мажорном настроении питерец вернулся в номера. Там его опять ждала записка. Асланов сообщал, что получил важные сведения, и звал в гости на Большую Житомирскую. С револьвером, если есть желание развлечься.
Так-так! Если зовут с оружием, значит, ушлый надзиратель разыскал Созонта Безшкурного. Осталось лишь его заарестовать. Спиридон Федорович решил проверить командированного на вшивость, как говаривали в Кобулетском отряде. Пойдет тот на опасное задержание или останется ждать в кабинете? Что ж, развлечься Лыков был не прочь. Он поднялся в номер, сунул во внутренний карман смит-вессон с укороченным стволом и отправился в сыскное.
Глава 6. Тайны Никольской слободы
В отделении царил переполох. Восемь городовых сидели кружком и драили свои револьверы. Асланова не было, и надворный советник отправился его искать. Сунулся к приставу. Тот стоял у зеркала и щипчиками выдергивал волоски из ноздрей. Вот щеголь: все готовятся к бою, а этот…
— Вы Спиридона ищете? — ничуть не смущаясь, спросил поляк. — Он скоро будет.
— Я правильно понял его записку, Северин Янович? Пойдем брать Безшкурного?
— Да, рано-рано, пока слободка спит.
— Вы с нами?
Желязовский наморщил лоб:
— Да я еще не решил… В восемь утра доклад у полицмейстера. Асланов и один справится. Вы вот ему поможете. Не против?
