След на кабаньей тропе - Валерий Георгиевич Шарапов
– Слушай, а ведь ленинградский, который идет на Псков, только завтра будет. Ты что же, опять на вокзале будешь ночевать?
Веня пожал плечами.
– Гостиницу какую-нибудь подыщу.
Лешка задорно рассмеялся.
– Нет тут у нас гостиниц! Так что, друг, ты себя не обольщай. Вокзал тебя ждет!
– Ну что ж, тогда на вокзале и заночую. Нам не впервой. – Веня вдруг чихнул и утер нос ладошкой.
– Простудился! Я так и думал! Ладно, иди на вокзал, покупай билет, а через часок я за тобой вернусь. Сдам путевку, накладные и вернусь. Поедешь ко мне ночевать.
– А как же жена?
– Ничего, потерпит! У меня как раз завтра выходной. Ты, кстати, что пьешь? «Красненькое» или «Столичную»?
Веня рассмеялся.
– Я тут, как ты сам заметил, промок малость, так что не откажусь от напитков повышенной крепости.
Лешка от радости крякнул:
– Наш человек! Жди меня здесь. Я мигом!
Веня вылез из молоковоза на автобусной остановке у вокзала и вошел в здание. Отстояв небольшую очередь, он взял билет на утренний поезд до Пскова. После этого он вышел на привокзальную площадь.
Ветер был пронизывающим, дождь притих, но так и не прекращался. Стуча зубами, Веня покинул площадь и добежал до ближайшей автобусной остановки, той самой, на которой его высадил его новый приятель – водитель молоковоза Лешка. Укрывшись под навесом, Веня сунул руку в карман. Достав оттуда полученное от Сании Арслановой письмо с вырезкой из газеты, молодой опер мысленно перечислил все то новое, что узнал накануне от безутешной вдовы:
«Семеро артиллеристов на фото. Войнов, Трусевич и Арсланов убиты таинственным стрелком. Живы ли четверо остальных: высокий сержант с кустистыми бровями, грузный здоровяк, сухопарый коротышка с мосинской трехлинейкой или похожий на китайца старик, курящий трубку? Если вездесущий чучельник по прозвищу Сапог есть на фото, то получалось, что он один из этих четверых. Вот только кто? Может, этот чучельник и есть таинственный убийца?..»
Он стал пританцовывать, чтобы хоть как-то согреться. Как же ему сейчас хотелось рассказать о своих соображениях Зверю.
Когда к остановке подъехал знакомый молоковоз, Веня поспешно нырнул в кабину.
На столе стояли тарелки с мятой картошкой, порезанной кусками селедкой, покрытой полукольцами репчатого лука и политой золотистым подсолнечным маслом. Кроме того, нарезанный тонкими кусочками хлеб, банка тушенки и квашеная капуста. Еда вызывала у Вени, который уже успел изрядно проголодаться, обильное выделение слюны и сладостное предвкушение трапезы, однако суровый и не особо приветливый взгляд хозяйки дома отбивал охоту есть.
Когда Лешка привел Веню к себе и тут же усадил за стол, тот стал выкладывать на него лепешки, пирожки и яйца, полученные им в дорогу от Сании Арслановой, но Лешка запротестовал и велел убрать их со стола.
– Спрячь! Это тебе в дороге пригодится, тут у меня всего вдоволь! Будет мало, Клавка нам еще вареников сварит. Так ведь, жена?
Лешка достал из авоськи, которую принес с собой, две бутылки «Столичной», поставил их на стол и при этом подмигнул жене. Клавка покачала головой, но промолчала.
Веня все убрал и вернулся за стол. Его потряхивало еще сильнее, но, несмотря на явное недовольство молодой хозяйки, уходить не хотелось. Лешка разлил водку по стаканам и предложил выпить за знакомство. Веня опустошил стакан, занюхал хлебом и ткнул вилкой в промасленную селедку. Лешка тоже махнул из своего стакана и с аппетитом захрустел капустой.
– Клава, поставь-ка нам чайничек на плиту! Видишь, Веню трусит. Щеки красные, как бы не заболел.
Лешкина жена покачала головой, однако поставила чайник на плиту и вышла из кухни.
– Куда это она? – заволновался Веня.
– За микстурой, наверно, пошла. А может, за банками.
– За какими еще банками?
– Лечить тебя, видимо, собралась. Банки хочет поставить или горчичники!
Видя недоумение гостя, Лешка захохотал и снова наполнил стаканы.
– Ну… за что выпьем, Вениамин?
Веня пожал плечами.
– Давай за здоровье, что ли?
– Не-а-а-а. Давай лучше за Клавку мою выпьем! Не смотри, что она от тебя рожу воротит. Баба у меня – золото! Это она просто так шифруется! – Лешка снова заржал, они выпили, и Веня ощутил, как кровь быстрее потекла по жилам.
В этот момент вошла Клавка и протянула Вене вязаный свитер и старые шерстяные брюки.
– На вот, переоденься. А то моему Лешеньке лишь бы глотку прогреть, а то, что гость у него насквозь сырой сидит, видимо, забыл.
Лешка рассмеялся.
– И то правда! Переодевайся! – Он хлопнул Веню по плечу. – Ну-у-у. Что я тебе говорил? Баба у меня – золото!
Пока Веня ходил в соседнюю комнату переодеваться, Лешка с женой о чем-то оживленно спорили. Когда Веня вернулся на кухню, Клавка уже сидела за столом, и перед ней тоже стоял стакан. Клавка тут же взяла у него из рук мокрые вещи и хотела было выйти.
– Ты куда это? – запротестовал Лешка.
– Пойду утюжком мокрую одежду посушу, чтобы к утру совсем высохла.
– И так высохнет. Просто повесь и возвращайся.
Клавка вышла с Вениными брюками и курткой. Лешка тут же пригнулся к Вене и прошептал:
– Пообещал ей, что в следующую субботу свожу ее на премьеру нового фильма «Кубанские казаки» с Мариной Ладыниной. Она ее обожает. Так что ты больше не тушуйся, теперь она у меня как шелковая будет. Говорю же, она у меня дамочка того… Короче, любит культурно отдыхать! По-своему, конечно, по-бабьи. Ну а мы уж, как принято… – Лешка снова налил в стаканы водку и закурил папиросу.
Вскоре Клавка вернулась за стол, и за знакомство они пили уже втроем. Молодая хозяйка пила мало, лишь касалась стакана губами, больше не хмурилась, и Веня почувствовал себя гораздо свободнее. Говорил преимущественно Лешка.
Сначала разговоры шли про работу Лешки, и Веня узнал, как завгар чуть не уволил его за то, что у Лешкиного «газона» стуканул движок, он застрял на полпути из Плесны и в результате этого не доставил в срок на ферму продукцию. После этого Лешка стал рассказывать про то, как воевал на Западном, получил ранение и был комиссован еще в сорок третьем году.
Когда вторая бутылка была разлита, а картошка с селедкой закончилась, Клавдия поставила на плиту воду для вареников. Лешка же вдруг стал вспоминать детство и рассказал, как они, будучи мальчишками, ловили бреднем рыбу и как полуметровая щука едва не отхватила ему большой палец на правой руке. В доказательство, что это так, Лешка продемонстрировал палец, на котором до сих пор остался шрам от той рыбалки. Веня, который до этого в основном
