Ирина Арбенина - Чертова баба

— Журнал «Мой дом»? Да нет, не припоминаю.

— Нет?

— Да говорю вам: нет!

— Как вы быстро ответили! Даже не задумываясь. А ведь могли позабыть?

Феликс Иванович только усмехнулся:

— Да я такие дела крутил, моя милая, у меня не голова — компьютер. Я никогда не могу позабыть.

— Напрасно вы отмалчиваетесь… Покрываете, — заметила Светлова.

— Я?! — возмутился Феликс Иванович.

— Вы только скажите, договаривались вы с Селиверстовым о встрече или нет? Вы-то тут, конечно, ни при чем… Скорее всего, это Виктор, — настаивала Светлова.

— Да чтоб я сгорел! — чертыхнулся вдруг явно потерявший самообладание Федуев. — Знать я не знаю никакого Селиверстова! И фамилии такой никогда не слышал, и не видел и никогда ни о чем не договаривался!

— Ой! — вдруг прошептала Алиса, глядя испуганно в окно.

Все повернули головы вслед за ней.

— Что это? — довольно испуганно прошептал вслед за ней и Феликс Иванович, мигом растеряв свою барскую вальяжность.

Небо за окном явно озарялось отсветом пожара…

— Ну, кажется, вы добились полного соответствия, милейший Феликс Иванович, — пробормотала догадливая Алиса.

— Что происходит?!

Федуев ошеломленно взирал на багряный край неба, как раз точно — ну, ровно в той стороне! — где находилась его Федуевка.

— А то и происходит… Ведь всем Адуевкам и Федуевкам, в конце концов, в наших-то краях пейзане пускали красного петуха… — вздохнула зеленоглазая блондинка.

— Петуха?

— Вас, кажется, подожгли, голубчик… Федуев выскочил из-за стола и с удивительной для такого толстяка ловкостью бросился к своей машине.

Светлова и Алиса вслед за ним.

Сухая жаркая погода, хороший ветерок… Когда они приехали — тушить уже было нечего.

— Да и подожгли с умом — с разных концов, — констатировала Алиса.

— Поджог? — удивилась Аня.

— Конечно.

— А кто?

— Да местные мужики, конечно.

— Ты думаешь?

— Нас тут не слишком любят.

Светлова, вспомнила избитого Виктором парня.

— И как быстро все сгорело! И дотла! — изумлялась она.

— А кому тут тушить? — сокрушалась Алиса. — Пожарная часть — аж в Кругличе! И вот что значит деревянный дом…

Она махнула рукой и пошла к своей машине.

— Вот так съездил в гости Феликс, — бормотала она. — Хотя, может, и к лучшему, а то еще сгорел бы вместе со своими хоромами!

А Светлова еще задержалась на пепелище.

— Какой ужас! Моя Федуевка! Единственная радость, что у меня была…

Федуев ходил по еще горячим головешкам, с каждой минутой становясь все более похожим на уроженца Сенегала… Лилово-темным. Гарь покрывала его, поднимаясь снизу, от ботинок к лицу.

— Это знак, Феликс Иванович! — сказала Светлова, закрывая носовым платком лицо, чтобы не дышать гарью. Голос получился от этого бубнящим, глухим.

— Не голос — почти глас.

— Знак?

— Да, знак. Указующий перст. Намек судьбы. Солгали и поклялись: сказали «чтоб я сгорел!» И вот, пожалуйста.

— Да бросьте чушь нести!

— Не следует лгать, когда речь идет о жизни и смерти человека, — не унималась Светлова. — Придется вам быть со мной пооткровеннее.

— Чушь… С языка сорвалось… Совпадение!

— Признайтесь, однако, что вы все-таки назначали прошлым летом журналисту Селиверстову встречу у себя дома.

— Ах, отстаньте!

— Признайтесь. Подпишите показания, — Светлова кивнула на головешки:

— А потом уж, с чистой совестью, будете снова зарабатывать на новую Федуевку.

— Да не хочу я давать никакие показания!

— А ведь придется.

— Вы просто идиотка, — обессиленно прошептал Федуев. — Невменяемая идиотка! Что вы в самом деле ко мне привязались? Не женщина, а банный лист…

Вот приклеилась! Я не знаю такого журналиста! Я не договаривался ни с каким Селиверстовым о встрече и слышать никогда не слышал такого имени! Верите вы или нет? Зачем мне вам врать? Ну, что мне уже больше терять? И чего мне еще бояться? Конфискация имущества и так уже произошла!

Поддавая ногой головешки и поднимая черные облака пепла, он уходил к своей машине. А Светлова только растерянно смотрела Феликсу Ивановичу вслед.

Кажется, то, что он говорил, было правдой…

— Вы лучше со своей подружкой поговорите, — оглянулся вдруг Федуев. — Вот уж кто баба не промах! В буквальном смысле слова. Сначала подстрелит мужика, потом лечит. Может, на этот раз не вылечила? Этого вашего Селиверстова?

Аня озадаченно проводила его взглядом:

«Так… А это что может означать? Что он имел в виду?»

— Ань, ты едешь?

Алиса вернулась за Светловой. Она явно торопилась домой.

— Как бы я не стала следующей, — бормотала блондинка по дороге.

— Как же теперь Федуев? — вздохнула Светлова.

— Построит другой дом! — отмахнулась Алиса.

— И все опять устроит, «как у Гончарова»? Один к одному?

— А как же!

— Удивительная мания!

— Видишь ли, Анюта, — вздохнула зеленоглазая блондинка. — Жизнь — пустыня, по ней бредет одинокий путник, и вид этой безжизненной местности пугает его. И он начинает заставлять пространство всякими фигурками: дети, друзья, женщины, мужчины, домашние животные. Собаки, кошки, хомяки… Что-то все время покупает, что-то придумывает, чтобы не скучать. Сажает какие-то помидоры — чтобы взглянуть на часы и «ой, мне же нужно поливать помидоры!». Не было забот — купила баба порося. Зачем она его купила, спрашивается? А потому, что не было забот. Невыносимая легкость бытия, она, и правда, невыносим мая.

Человеку все время нужно о чем-то хлопотать…

— Алиса, ты философ.

— Станешь тут… Дождь как зарядит в сентябре месяца на три и льет, пока забор не почернеет. Глянешь в окно из своей виллы, а там куры по грязи ходят — ну, вот и давай философствовать.

— А чего же ты? Кто тебя заставляет так жить?

— Инерция. Вот придумала себе, что так хочу жить — и живу.

— Как же ты так — одна? Не страшно? Алиса промолчала.

Всю оставшуюся дорогу до дома Алисы и по возвращении Светлова думала о Федуеве. "Конечно, в моменты личных катастроф — пожары, смерти — людям не до вранья, — рассуждала она. — Кажется, то, что он говорил, и в самом деле правда.

Журналист к нему не приезжал! Но все-таки… Как проверить?"

И Светлову вдруг озарило! Анна бросилась в комнату к своей хозяйке.

— Алиса, а ты не помнишь, когда сажали у Федуева эти липы? Ну, те, которые столетние и по полторы тысячи долларов? Ты, кажется, говорила, их пересадили в прошлом году?

— А тебе точно нужно знать или приблизительно?

— А можешь точно?

— .Могу.

— Вот как?

— Ну, говорю же: тут в деревне от скуки пускаешься во все тяжкие.

Блондинка достала ноутбук. Включила…

— Я веду дневник, — объяснила она Ане. — Такое событие, как посадка «вековых лип» в соседской Федуевке, не могло пройти незамеченным в наших серых деревенских буднях.

Алиса нашла слово «липы».

— Вот! «У Федуева сажают деревья… „Новый русский“ хочет тенистую аллею, как в девятнадцатом веке». Читать дальше?

— Нет, спасибо.

— Точная дата тебе нужна, когда сделана эта запись?

— Обязательно!

— Смотри сама! Аня взглянула на экран.

«Похоже, похоже на правду то, в чем уверяет Феликс Иванович, — думала Светлова после раз-, говора с Алисой, глядя, как та щелкает клавиатурой на своем ноутбуке. — Похоже… Федуев хоть и вор, но тут, видно, ему можно поверить!»

Получается вот что: в день, когда исчез Селиверстов и когда, по Аниным предположениям, его мог сгоряча укокошить неадекватный Виктор, в Федуевке копают глубокие ямы, сажают деревья. Положи труп в любую — идеальный способ сокрытия тела… Идеальный! ан нет, Селиверстова везут за много километров, под Тверь, с риском быть остановленными на дороге гаишниками. Два-три часа дороги.

— Алиса, сколько отсюда до Твери? — спросила Анна на всякий случай.

— Два тридцать пять, — пробормотала та автоматически, не отрываясь от ноутбука.

И вдруг вздрогнула и оглянулась на Светлову.

— А зачем тебе?

— Да так, — уклончиво пробормотала Светлова. Откуда такая точность? И что означали странные слова Феликса Ивановича, брошенные им Светловой на пепелище?

Вот так дела! Одного подозреваемого, Федуева, Анна только что лишилась, зато другая…

Какой-то странный шум, доносящийся с улицы, отвлек Светлову от этих размышлений.

Похоже, этому дню не суждено было завершиться спокойно.

С улицы явственно доносились голоса. Мужские и не совсем трезвые.

— А ну-ка, пойдем поглядим! — Алиса встревоженно побежала по лестнице наверх.

Светлова за ней.

Из окна на втором этаже хорошо было видно, что у ворот Алисиного дома толпятся люди.

Возможно даже, что это были те же самые люди, что подожгли Федуевку.

Ане показалось, что она узнала парня, который воровал груши.