Наталья Берзина - Проводник
— Кто — он? — спросил Вовчик после раздумья.
Яна просидела полночи в ожидании Тараса и уснула на рассвете. Сны снились тревожные, страшные. Гремел гром, молнии рассекали черное, затянутое тучами небо. Деревья тянули к ней корявые сучья. Приближаясь, сучья превращались в мохнатые когтистые лапы. Хватали Яну за горло, душили, рвали одежду, мяли и больно сжимали беззащитное обнаженное тело. Внезапно из мрака выглянуло искаженное яростной похотью бородатое грязное лицо того человека, который пытался изнасиловать ее в заброшенном доме. Раскат грома больно ударил по ушам. Яна в холодном поту вскочила с лавки. Кто-то отчаянно барабанил в дверь.
— Яночка, деточка, открой! Это я, дед Тарас!
— Сейчас, дедушка, секунду, открываю! — радостно закричала Яна и бросилась отпирать.
На пороге кроме Тараса стояли еще двое в камуфляже. Высокий крепкий мужчина и почти одного с ним роста молодая, невероятно красивая женщина. Их объемистые рюкзаки стояли на крыльце. На плече у мужчины висело ружье на простом брезентовом ремне.
— Что ж ты заспалась, Янка, смотри, каких я тебе гостей привел! — засуетился дед Тарас. — Знакомься: Казимир, Эльза. Хотя, похоже, она такая же Эльза, как ты королева Австрийская. По-хохляцки балакает так, что мне, старому полешуку,[2] завидно. Заходите, гости дорогие. Яна, накрывай на стол и баню готовь. Они, бедолажные, с дороги помыться хотят. Да и нам не помешает, — не унимался Тарас.
— А я баню вчера топила, вас ждала. Всю ночь глаз не сомкнула, — сообщила Яна.
— Тогда только прогреть нужно, не успела баня выстыть, разведи огонь, чтобы вода закипела. А пока давай потчуй гостей, — распорядился Тарас.
Пока Яна суетилась на кухне, Казимир оглядел необычайно просторный дом, спросил Тараса:
— Твое лесничество?
— Да, — кивнул тот. — Дом мой был неподалеку, в деревне. Да пока мы с женой гостевали на севере, разграбили ироды. Представляешь, подчистую унесли все. Тряпки целой не оставили. А здесь каким-то чудом все уцелело. Вот мы с Марией сюда и перебрались.
— Так все время одни и жили?
— А что было делать? В округе тогда еще никого не было, в лесу я привычный, да и жена сроду ничего тут не боялась. Вот мы и осели. Повезло нам тогда, овцы прибились. Как их волки не погрызли, не представляю. Они и стали нашей первой и до сей поры главной скотиной. Я даже сыр научился варить. Картошку посадили, ржи немного, охота — тоже большое подспорье. А самое важное: здесь, в лесничестве, у меня запас соли был для косуль и оленей. Вот она и выручила. Мясо солили, рыбу. Все впрок, чтобы не сдохнуть с голоду. И так — почти двадцать лет, да вот только померла моя Машенька пять лет назад. Схоронил ее на берегу реки. Понимаю, что надо бы к людям уходить, а ее оставить не могу. Пойми, Казимир, ведь без малого пятьдесят лет вместе. Рука об руку. Как же теперь я ее оставлю? Вся надежда, что, когда помру, кто-нибудь и меня рядом с ней положит, чтобы и там быть вместе.
— Рано о смерти говоришь, Тарас, коли девчонку приютил, — недоверчиво откликнулся Казимир. — Кто она тебе?
— Да никто, приблудилась. Вот о ней с тобой я и хотел поговорить. Не дело девке здесь загибаться. Выручить ее нужно, к людям вывести, а того лучше — к родителям доставить. Самому мне из Зоны не выйти. Мигом завернут или что похуже. Да и Марию бросить не могу. А тебе все одно уходить отсюда. Выручи, уведи девчонку!..
— А как она здесь очутилась?
— За любовью бежала, да только любовь ее полным дерьмом оказалась. Бросил ее любовничек, при первой опасности бросил. Этот вояка, которого мы вчера закопали, ее ссильничать пытался, да, к счастью, я подоспел. Сунул прикладом по затылку да уволок сюда девку. Христом Богом прошу тебя, Казимир, спаси ее!
— Тарас, ведь мы, пока дело не сделаем, не уйдем. Понимаешь? — озабоченно откликнулся Локис. — Да и Тварь оставлять нельзя.
— Да я что же, тебя гоню? — спохватился лесничий. — Нет, оставайтесь и дело делайте, а что до Твари, как ты говоришь, порешу я ее и без вас.
— Ты сам видел, что со мной случилось, — с сомнением кивнул Казимир, — непростая это добыча. Я ведь был уверен, что в нее стреляю. Да вспомни, когда мы за ней гнались, куда зверюга исчезла? Или их несколько?
— Одна она, я, когда назад бежали, следы смотрел. Понимаешь, какая штука, — поморщился Тарас, — одно время ты впрямь за ней гнался. Да только затем она в сторону ушла, а ты как бежал за ней, так дальше полетел, но самое странное, что и я вас двоих видел, когда ее уже в том месте не было. То есть… и меня она провела. Вот только бегает плохо. С поляны, когда она метнулась в лес, а ты следом, — не более полусотни шагов пробежала, а там притаилась и пропустила нас, причем обоих. Я, когда за тобой трусил, в одном месте запах почувствовал, но не и подвели. Ладно, еще поговорим, пойдем поснедаем, да в баньку. А потом спать. Всю ночь как-никак колобродили.
Пока гости во главе с Тарасом сидели за столом, Яна затопила печь в бане. Печь действительно еще не остыла, через час каменка раскалилась так, что можно было париться. Пусть пар был легкий, но все же лучше, чем никакой. Тарас по простоте душевной пустил первыми в баню гостей.
Эльза взглянула на Казимира, не стала протестовать, послушно кивнула, достала из рюкзака все необходимое и направилась вслед за своим телохранителем к небольшой прокопченной баньке. Оставив их одних, Тарас вернулся к Яне и, усевшись на широкую лавку, стал слушать ее рассказ о прошедшем дне.
Казимир заглянул в баню, притворил дверь, спросил у Эльзы:
— Как будем очередь устанавливать? На пальцах выкидывать или как?
— А разве нам нужна очередь? — лукаво усмехнулась Эльза. — Я лично не отказалась бы от того, чтобы ты меня попарил, все равно ведь насмотрелся на меня без одежды. Разве не так?
— Мало ли на кого я насмотрелся, — засмущался Казимир. — Просто спросил. Из вежливости.
— А я тебе из вежливости предлагаю: пошли. Ручаюсь, приставать не буду, — как-то по-особому улыбнулась Эльза.
— Раз так, пошли, а то я было испугался, что ты воспользуешься моей неопытностью и втопчешь мою невинность в грязь, — в тон ей усмехнулся Казимир и стал раздеваться.
Эльза, вроде бы не обращая на него внимания, сбросила с себя пропотевший камуфляж и, оставшись в одном белье, с вызовом посмотрела на Казимира, но тот целомудренно стоял спиной к ней и сосредоточенно выбирал веник. Фыркнув, она сбросила с себя последнюю одежду и вошла в душную жару бани. Света, льющегося из подслеповатого окошка, едва хватало на то, чтобы ориентироваться в полумраке. Справа высилась громада каменки с вмурованной двухсотлитровой бочкой. Прямо у стены были устроены полки. Эльза прошла вперед, присела на средний полок и тут же с визгом вскочила: доски раскалились так, что, казалось, готовы были вспыхнуть. Она плеснула из бадьи холодной воды и стала ждать Казимира.
Казимир выбрал веник и в нерешительности закурил, остановившись у открытой двери предбанника. От него не ускользнуло неприкрытое любопытство Эльзы. Она явно просчитывала варианты — уступить ему или, наоборот, поиграть и в последний момент отказать. Было довольно обидно, что она может себе позволить подобную игру, а он не имеет права откликаться на ее действия. Как ни крути, он всего лишь наемник. А она в данный момент — хозяйка. И совсем не с руки позволять себе подобное расслабление. «Ну Тарас! Ну удружил! Хоть бы словом со мной перекинулся, прежде чем нас двоих посылать в баню. Ладно, была не была, постараюсь не опозориться перед этой белой госпожой», — подумал Казимир, отбросил окурок, взял веник и решительно распахнул дверь в раскаленный полумрак.
В тусклом свете, падающем через закопченное оконце, он разглядел Эльзу — та сидела в непринужденной позе. С явным интересом окинула взглядом его крепкую фигуру, провела языком по губам. Стараясь не обращать на нее внимания, Казимир запарил веник и, пока тот прогревался в горячей воде, присел рядом с Эльзой — близко, но в то же время не касаясь ее.
— Тебе не горячо? — спросил он, стараясь скрыть волнение.
— Нет, нормально. Сто лет не парилась в настоящей бане. Хорошо! — расслабленно ответила Эльза. — Ты парить-то хоть умеешь?
— Как тебе сказать, — улыбнулся он, — приходилось. Боишься, что отстегаю веником и заставлю голышом бегать вокруг?
— Кто тебя знает, может, ты скрытый сексуальный маньяк?
— Хватит трепаться, ложись на верхний полок, я сейчас парку поддам — и приступим.
Только Эльза устроилась на чуть влажных, горячих досках, волна раскаленного пара, вырвавшегося из жерла каменки, окатила ее с головы до ног. Мягкий березовый веник заплясал в умелых руках Казимира. Он не касался кожи, лишь создавал приятное, волнующее движение жаркого воздуха. Очень скоро она отдалась непередаваемому чувству. Ее тело словно растворилось в сказочном блаженстве, она позабыла о том, что собиралась слегка пошутить над Казимиром и его непреклонностью. Забывшись, Эльза перевернулась на спину, подставила его искусным рукам грудь и живот. В реальность вернулась только тогда, когда Казимир, осторожно потянув ее за руку, поставил на ноги и вывел отдохнуть в предбанник. Словно со стороны Эльза оглядывала свое раскрасневшееся тело с прилипшими к нему кое-где березовыми листочками и едва не стонала от блаженства. Казимир вернулся в баню, как следует поддал парку, от души выпарился, окатил себя холодной водой и вышел наружу. Эльза все еще наслаждалась покоем.
