Вячеслав Денисов - Дело государственной важности
Бывало дело, губернатор на отдыхе выигрывал и суммы. И те всякий раз оказывались либо в детских домах в виде фруктов, либо в школе в виде компьютера.
– Черт возьми! – восхитился Кряжин.
Перед ним легла папка с изложением уже услышанного материала на бумажном носителе.
Наиболее ярко и живо описана жизнь Константина Игоревича в материалах, полученных муровцами от местных представителей Управления по борьбе с организованной преступностью. В ФСБ по Мининской области, куда направили стопы опера, перед ними стали «месить тесто», рассказывать мининские анекдоты и интересоваться, какая погода в Москве. Для того чтобы разговорить их руководство и объяснить цель прибытия, Тоцкому понадобилось добрых два часа, заполненных звонками в Генеральную прокуратуру и МУР. Эта часть информации для Кряжина новостью не явилась, ибо именно он и разговаривал от Генеральной с начальником тамошнего УФСБ. Когда люди на Севере России, отвечающие за ее федеральную безопасность, поняли, что дело серьезнее, чем просто формальная проверка фактов, они стали более уступчивы. И вскоре перед московскими операми стала появляться та часть информации о деятельности Резуна, которая оказалась не доступной ни в администрации, ни в УВД города Мининска.
Жил Константин Игоревич, действительно, хорошо и правильно. Имел квартиру в высотке в центре Мининска, особняк за городом, на берегу Енисея, замок, похожий на логотип диснеевской корпорации, и две дачи. Два катера, общим водоизмещением в двести тонн, прогулочную яхту и небольшой домик на острове Вилькицкого, для отдыха «по-северному», совмещаемого, как правило, с избиением морских котиков и нерп.
В распоряжении Резуна, исключая авто дочерей и супруги, ныне вдовы, имелось четыре автомобиля: «Хаммер», два «Мерседеса» и всего месяц назад пригнанный из Швеции «Вольво». Автовладение, следует заметить, более чем внушительное.
Удивительно, но за эту любовь к морю и авто Константина Игоревича никто никогда не упрекал. Население области три года назад восприняло его идею выдвинуться в кандидаты вторично с восторгом. За семь лет Резун для этого населения сделал немало. Зарплаты учителей стали выше, школы стали похожи на учебные заведения, пенсионеры не жаловались на пенсию, а милиционеры – на количество выделяемых квартир.
И перед Тоцким встал вопрос. Мининская область не славится нефтью. Никто не слышал, чтобы в ней когда-либо добывали газ или уголь. Алмазов, как ни старались, не нашли, среди мест, известных своими курортными видами, побережье Карского моря не числится.
Вопрос: откуда бабки на новый «Вольво»?
Ответ: рыба.
Даже не так. Ответ звучит следующим образом: РЫБА!
Навага, треска, сельдь, тунец, выуживаемые траулерами флотилии Мининской области и перерабатываемые на ее же заводах, приносят прибыль, сравнимую разве что с золотом, которого в области нет. Но есть рыба, и она заменяет все.
Приблизительно четверть рыбной продукции, выбрасываемой на рынки России, поступает, по сведениям Министерства рыболовства, из Мининской области, а потому, спрашивается, зачем ей, этой области, такие проблемы, как буровые вышки и угольные карьеры? Засорение окружающей среды, гнилые реки, тухлые озера и ветер, разносящий пепел по всей необъятной северной территории? Есть природа, есть чистая вода, есть в ней рыба, которая среди населения всегда будет иметь спрос, потому как в ней есть фосфор, она легко усваиваемая организмом и она не дороже самого дешевого мяса.
Выслушав сыщиков, Кряжин понял, что не услышал ничего, за что Резуна, губернатора Мининской области, следовало бы умерщвлять таким варварским способом. То, что в его крае рыба плодится лучше, чем в Приморье, не причина. И даже не повод.
На стол советника легла вторая папка, и он, как и первую, отодвинул ее на край стола. Обе ему пригодятся, несомненно. Но вряд ли сегодня.
Ловом рыбы в Мининской области занимается несколько гражданских флотилий. Одна, являющаяся по сути монополистом, располагает половиной всех судов, выходящих на промысел. Есть еще две, и они делят пополам вторую половину улова. Еще более невыгодным для остальных рыболовных компаний образом развита и сеть сбыта готовой и сырой продукции. Этим двум маломерным флотилиям достается около десятой доли рынка. А с десятками самодеятельных рыболовецких бригад, не покладая весел, борется водная милиция. Понять, почему борется, нетрудно: деятельность этих «кооператоров» ориентирована на сугубо внутренний рынок города и весей, расположенных вокруг него, но без лицензии, дающей на это право. Власти города, коим совсем недавно управлял сам Резун, полагают, что действия таких рыболовов подрывают городской бюджет. Налоги-де не платят, преступность поощряют.
– Кто распределяет и регулирует квоты на отлов?
К этому вопросу Кряжина Тоцкий был готов. Разумеется, квоты распределяются в Министерстве рыболовства, в Москве. На долю же покойного ныне Константина Игоревича и его Комитета по рыбным ресурсам приходилась обязанность распределения этих разрешений внутри области между рыболовецкими компаниями.
– Хотел бы особо заострить внимание на обороте готовой продукции, – сказал порядком уставший майор. – Он, ежегодный, составляет что-то около полутора миллиардов долларов.
– А теперь тема, обойти которую было бы верхом несправедливости, – выждав и понаблюдав за реакцией Кряжина на цифры, продолжил Тоцкий. – Мининск – эпицентр активизации этнических преступных группировок. По информации тамошнего УБОП, в городе их насчитывается семь, наиболее активные и многочисленные – чеченская и ингушская.
Кряжину не нужно было объяснять, что они наиболее организованные. Любому, кто борется с преступностью, следует время от времени проходить стажировку в Москве. Если по статистике МВД в стране ежедневно совершается четыреста квартирных краж, то есть – каждые три с половиной минуты взламывается чья-то квартира, вынимается из сумки сотовый телефон или уводится из гаража автомобиль, то по статистике Московского уголовного розыска каждый третий разбой в столице совершается организованными этническими преступными группами, часть дохода от которых обязательно уходит в «воровской общак» организованных преступных сообществ, возглавляемых лицами с Кавказа. Так называемыми «пиковыми ворами». К обычным «ворам в законе» они, как правило, никакого отношения не имеют и «коронованы» за деньги, вносимые в ОПС. Для объявления такого «пикового» «вором» достаточно двоих в камере и доказательства внесения в «общак» определенной суммы. Такие «коронации» у истых «воров» не признаются, а потому на «толковищах», которые часто происходят в Москве и Подмосковье, «воры» настоящие с «ворами пиковыми» общего языка, как правило, не находят. Такие «стрелки» заканчиваются поножовщиной или стрельбой, и в результате происходит то, что у Чарльза Дарвина именуется «естественным отбором». Пустую нишу занимает следующий «пиковый», имеющий нужную сумму, и все возвращается на круги своя.
Но Москва впитала в себя элиту преступного мира. Как натуральную, так и прочую, «апельсиновую».[5] Здесь тусуются и правят уголовным миром уважаемые в блатном мире люди и различные отбросы, считающиеся лучшими среди себе подобных. Мининск – другое дело. Элита его преступного мира, прибыв в Москву, окажется не на своем пастбище, а потому все стадо мгновенно попадет под седла более авторитетных людей. По этой причине мининский криминалитет в столицу едет лишь для того, чтобы прозябающие там в роскоши воры решали их проблемы.
Но случаются и исключения из правил. Если верить Тоцкому, который сослался на приватную беседу с заместителем начальника Мининского УБОП, один из таких «пиковых» по фамилии Хараев со свойственным кавказским темпераментом на достигнутом не остановился и решил чуток приподнять планку дозволенного. Чтобы Кряжин понял, о какой высоте идет речь, муровец решил дать пояснения.
Руслан Резванович Хараев относился к той породе людей, которым нужен миллион, и сразу, либо ничего, но уже через час – два миллиона, и еще быстрее, чем сразу. О таких в блатном и в ментовском мире говорят «отмороженные», и это определение тридцатилетнему чеченцу подходило лучше всего. Он никогда не появлялся в городе без пистолета за поясом и гранаты в кармане, хотя человеку его положения («короновали» его в «Крестах» двое таких же, «пиковых») это вроде бы и ни к чему. Тем не менее факт остается фактом, и Руслан Хараев по кличке Руслан Маленький ездит по городу вооруженный, и об этом знает каждый милиционер. Его уже четыре раза задерживали, при понятых изымали из карманов недозволенные законом предметы и на следующий день выпускали на волю по постановлению мининских районных судов. То, что на языке правоохранительных органов называется незаконным ношением, хранением и транспортировкой оружия, по представлению беспристрастного правосудия города Мининска называется «недоказанностью». Всякий раз в судебных процессах выяснялось, что Руслан Резванович становился жертвой стечения обстоятельств, как то: ехал сдавать найденное на дороге оружие в милицию или оказывался потерпевшим при производстве милицейской провокации.
