Татьяна Степанова - Улыбка химеры
— Клиенты Салютова — в основном периферийная элита. Крупные чиновники-регионалы, губернаторы, люди из близкого к ним окружения. В общем, аппарата. Сибирь, Поволжье, Дальний Восток, Север и прочее, прочее, — комментировал Обухов. — Заметь, за все годы существования казино порог его не переступил ни один авторитет или какой-нибудь браток. — Обухова, казалось, это весьма огорчало. — Эти туда не вхожи. Но заметь и еще одно: главные клиенты наезжают в «Мак» не так уж и часто. Только когда посещают столицу. Для них «Мак» удобен — место престижное и очень закрытое. Все свои. Попробуй какой-нибудь деятель появиться, например, в «Кристалле», или в «Паласе», или в «Голицыне» — завтра же газеты напишут: такой-то был там-то, играл. А послезавтра на очередных региональных выборах соперники прохода не дадут: кандидат в мэры или губернаторы — игрок! Проигрывает в столице тысячи, когда в родном крае или городе у населения нет, например, газа или там света-воды. — Обухов перелистал файл. — Узнаешь этого? Павлин Иваныч...
Колосов увидел политика, часто по делу и без дела мелькающего на телеэкране.
— Периферийный денди, законодатель мод, — усмехнулся Обухов. — А говорят, что, когда в «Маке» игра идет по-крупному, ставки старается всегда последним сделать, причем... Слух такой полз: вроде пару раз пытался тишком сдвинуть свою фишку на выигрышный номер, когда шарик в рулетке уже остановился. Выиграл и получил денежки.
— И казино заплатило? — спросил Колосов.
— Они не спорят в таких случаях. Ставка сделана.
Крупье, думаю, Салютов потом выгнал пинком под зад.
— У тебя кто-то есть в «Маке»? — прямо спросил Колосов.
— Нет.
— Тогда откуда ты это знаешь?
— Москва слухами полнится, умей только слушать. О том, как прошел настоящий вечер с настоящей игрой в «Маке», завтра же будут говорить и в «Кристалле», и в «Паласе», и в десятке других мест. Так, что тебе еще сказать... В остальные дни, когда крупной игры и первых лиц нет, «Мак» посещают в основном профессиональные игроки. Игроголики. Ну, те, что живут и дышат игрой. Вот, посмотри и этих. Может, опять кого узнаешь. Они, как галки, из казино в казино перелетают. — Обухов снова начал листать файлы. — Ну, эти, конечно, пожиже. И ставки здесь вполне обычные. Ну и выигрыши-проигрыши так-сяк. Хотя бывают и здесь исключения.
— А казино всегда выплачивает клиенту крупный выигрыш? Без эксцессов?
— Всегда выплачивает. Эксцессы только в сериалах бывают. Здесь жесткий бизнес: один раз не заплатишь, кинешь клиента, хоть даже и игроголика, завтра же никто из нужных-солидных в такую обдираловку играть не приедет. Есть же другие места. Этим летом в «Маке» получился большой выигрыш. Один сибиряк, рассказывают, банк сорвал в двести тысяч зеленых. Салютов ему все до бакса выплатил. И даже, заметь, не в рассрочку. Ну а потом, думаю, все наверстал. Ставки в баккара при настоящей игре от трех кусков идут. Так что сам понимаешь, какие суммы на кону потом бывают.
— Ну а что эти игроголики? — Никита смотрел на монитор.
— Ну, у этих нервы шалят. Любого из них сразу узнаешь: он тебе тут же историю сочинит, как выиграл в рулетку состояние. В баккара такие не садятся. С пяти очков уже блефовать начинают, выдержки нет.
— Погоди, а вот этого я, кажется, знаю. Видел на пленке из казино. Он там был в вечер убийства, — Никита указал на один из снимков.
Обухов загадочно посмотрел на него.
— Газаров Георгий Делиевич, по прозвищу Алигарх, — сказал он.
— Судимый, что ли?
— Ни боже мой, чистый. — Обухов укрупнил картинку. — Ты меня вот спрашивал, есть ли кто у меня в «Маке»... Ну, это, конечно, строго между нами: я его вербовал полгода назад. А он отказался. Наотрез.
Никита посмотрел на коллегу.
— Отказался, — повторил тот, — а комбинация складывалась удачная. Он вчистую проигрался. Фактически догола разделся. У него ведь свой бизнес был, между прочим. Автосалон, связи с ВАЗом, связи-с Кавказом крепкие. Клиенты постоянные. И все пришлось продать на корню какому-то своему земляку — и связи, и салон. Все деньги в «Мак» утекли. Почти за два с небольшим года, представляешь? Он, Алигарх, тронулся малость на какой-то там системе. Если все время подряд ставить в рулетку на один и тот же номер, то он когда-нибудь да выиграет. Ну, вот он и просаживает ставки: один и тот же номер. Проигрывал, проигрывал, потом вдруг выиграл. Теория вроде сработала. Опять же по ней же поставил снова на этот номер сразу около семидесяти тысяч. Уверен был, что выиграет. Там в случае выигрыша ставка в несколько раз увеличивается. Хорошие деньги набегают, с такими и в Штатах не скучно. Ну а теория сбой дала.
— Проиграл?
— Конечно. И разделся в результате догола. Все продал вплоть до квартиры, в долги влез. Ну, и для нас комбинация вроде сложилась. А он, Алигарх, отказался работать. Наотрез, — Обухов хмыкнул. — И до сих пор все играет. Деньги занимает у всех подряд.
— Думаешь, мне с ним стоит побеседовать? — спросил Колосов.
— Я все жду, Никита, когда ты мне вопрос задашь, который все никак задать не решишься, — улыбнулся Обухов душевно. — Отчего это я так вдруг с тобой разоткровенничался?
— Отчего, а?
— Тебе в этом убийстве рождественском ничего странным не показалось?
— Вроде нет... Но я еще не разобрался.
— А ты не знаешь, в какой день оно было совершено — убийство это?
Никита молчал. Терпеть не мог, когда Генка Обухов начинал вот так кобениться, строя из себя майора Жеглова!
— Салютов проходит свидетелем по убийству в доме на Набережной, — и Обухов назвал фамилию потерпевшего, которую последнюю неделю склоняли и по телевизору, и по радио, и в Интернете.
Колосов об убийстве слыхал, конечно, но... Делом этим занималась Москва пополам с министерством и Генеральной прокуратурой. И областной отдел убийств, «губернию», они в свои секреты посвящать не собирались. Обухова, выходило, и посвящать было не нужно, он и так все всегда...
— Утром Салютова вызывали на допрос в Генеральную прокуратуру, — сказал он. — А вечером того же дня у него в казино человека убили.
— Расшифруй, пожалуйста, пожалей мои бедные мозги, — вежливо попросил Никита.
— Фамилия Миловадзе тебе ничего не говорит? Миловадзе Тенгиз, кличка Хванчкара.
— Это который по убийству братьев Гусевых у нас проходил?
— Он самый. Легально — парфюмерный король Москвы и Питера. Нелегально... Складываем три его прежние судимости, у нас в области по двойному убийству проходит в качестве потенциального заказчика, в Сочи и Питере по ориентировкам за ним аналогичные хвосты, ну а теперь вот... Между прочим, официально в игорном бизнесе никогда ни с какой стороны участия не принимал.
— Теневик?
— Возможно, самый крупный, какого только можно себе представить. Проект «Пойма», о котором сейчас столько пишут, — о переводе всех игорных заведений в определенный район — мимо него вряд ли прошел. И сдается мне — интересы здесь схлестнулись по-крупному.
— Ну, когда еще этот перевод будет... Когда рак свистнет.
— Ты ошибаешься, Никита, — Обухов произнес это снисходительным тоном старшего товарища по оружию. — Я предполагаю, что Салютова приглашали в Генеральную прокуратуру именно по этому вопросу.
— Он что, может иметь к убийству на Набережной какое-то отношение?
— Сам вряд ли. А вот Хванчкара... Все дело в том, что они с ним — старые заклятые враги. Салютов — один из немногих, кто знает об этом человеке немало такого, что было бы интересно послушать не только следователю прокуратуры, но, думаю, кому-нибудь и повыше.
Колосов подумал минуту и спросил:
— Мы о Газарове с тобой начали.
— Ах да, о несчастном Алигархе... Я в случайности не верю, Никита. Так не бывает, чтобы все вот так сразу: и тебе Генеральная прокуратура, и труп в тот же вечер. Я бы подумал над этой пока еще расплывчатой версией. И еще: Газаров — постоянный клиент «Красного мака», приезжает туда с момента открытия, знает там каждый угол. И деньги занимает у каждого встречного-поперечного. За деньги на ставку, чтобы только сесть играть по своей системе, мать родную заложит-перезаложит в ломбарде, не то что... Одним словом, Никита, я бы и над Алигархом подумал в этом разрезе. Потому подумал, что он нас, то есть меня, отшил. А положение у него тогда было аховое. Но он нашел какой-то выход. Какой? Может, ему кто-то руку помощи протянул? Кто-то, заинтересованный не меньше меня, чтобы «Мак» не был для него закрытой территорией. Кто-то, сам невхожий к Салютову по какой-то причине... Быть может, по причине старой вражды?
— На какой почве поссорился Миловадзе с Салютовым? — спросил Колосов.
— Вполне обычной: деньги, прибыли, влияние, клиенты. Хорошие игроки всегда в цене. Это штучный товар в нашем бедном государстве. Их привлечь надо, удержать. У Салютова репутация, к нему ездят. К Хванчкаре, в те заведения, которые он контролирует, — нет. Думаешь, Павлин или какой-нибудь другой босс-губернатор поедет играть в казино, патроном которого является Миловадзе-Хванчкара со своей биографией?
